Рождественское чудо герцога

Она покачала головой, чувствуя, как горят щеки, и сосредоточилась на сцене у подножия холма. мистер Далтон внезапно потерял управление своими санями и съехал в сторону, угодив в сугроб. Мгновение спустя он выпрямился, ухмыляясь и стряхивая снег со своих темных волос.

“А я-то думала, ты король горы”, - крикнула ему сверху сестра со смехом в голосе.

“Я продвинулся дальше тебя, бесенок”, - прокричал он, немного запыхавшись, когда тащился обратно на холм.

Это была не первая шутка в добродушном соперничестве группы, и, без сомнения, она не будет последней. Поппи хотела держаться в стороне от всего этого; она слишком ослабила бдительность в последние дни, а после вчерашнего ... Что ж, она только усложняла себе задачу уехать, когда придет время.

Но когда она слушала, как другие поддразнивают и смеются, когда она смотрела на радость на их лицах, она не могла не смягчиться. Почему эти люди должны были быть такими приветливыми? Почему они должны были быть такими милыми, черт возьми?

Словно в ответ на ее размышления, мисс Гортензия бочком подошла к Поппи и взяла ее под руку. “Я так рада, что ее светлость настояла на том, чтобы вы пришли на нашу прогулку”, - сказала она с лучезарной улыбкой. “И я не могу дождаться, когда увижу, как вы обыграете Его светлость в гонке на санках. Будет здорово стереть самодовольные взгляды с лиц мужчин ”.

Невольно Поппи почувствовала, как по венам разливается волнение. Ей всегда нравилось кататься на санках, лететь вниз с холма, когда холодный ветер дует в лицо, ощущать восторг от скорости и опасность потерять контроль.

Но это было не ее дело - принимать в нем участие. Компаньонка этим не занималась, не так ли? Разве компаньонка не должна была оставаться рядом со своим работодателем и обеспечивать ... ну, товарищеские отношения?

Ее светлость, однако, похоже, предпочла отослать ее в другое место. Как раз в то утро, когда остальная младшая группа планировала дневные приключения — по правде говоря, они вели себя скорее как дети, чем как взрослые, — Поппи практически умоляла оставить ее.

“Я, конечно, нужна вам здесь, ваша светлость”, - сказала Поппи. Она просто хотела выполнять свою работу должным образом, сказала она себе. В конце концов, ей нужно было заработать рекомендацию. Ее настойчивость не имела ничего общего ни с тем фактом, что она была подавлена после того, как чуть не поцеловалась с Маркусом накануне, ни с тем фактом, что ей до боли хотелось закончить то, что они начали.

“Ерунда”, - сказала вдовствующая герцогиня в своей доброй манере. “Ну, я все равно буду дремать большую часть дня. Тебе нет смысла смотреть, как я сплю. И, кроме того, ” продолжала она, - мне нужен кто-то, кому я могу доверять, чтобы присматривать за происходящим. Бог знает, на какие шалости способны эти молодые люди теперь, когда дух святок, казалось, вернул их в восхитительную юность. ”

Поппи, возможно, продолжала бы спорить, если бы женщина не заявила о доверии к ней. Это маленькое заявление, скорее всего, несущественное для пожилой женщины, смягчило Поппи как ничто другое. И вот теперь она была здесь, играя роль “компаньонки” для группы шумных взрослых-детей.

“Я не уверена, что помню, как кататься на санках”, - предупредила она. “Я так давно этим не занималась”.

“Я верю в вас, мисс Тилберн”, - сказала другая девушка с усмешкой.

Почему, подумала Поппи, когда мисс Гортензия отвернулась, чтобы поговорить с мисс Далтон, ей захотелось расплакаться от добрых слов девушки? Это опасно, предупредила она себя. Она позволила себе увлечься этими людьми гораздо больше, чем следовало. Она никогда больше не увидит их после "Двенадцатой ночи". И, кроме того, если бы они знали, насколько скандальным и низким было ее начало, они бы отвернулись от нее в одно мгновение.

Однако, несмотря на суровые предостережения разума, ее сердце не слушалось. Оно взволнованно забилось, когда мистер Далтон, только что вернувшийся на вершину холма, вручил ей свои санки.

“Что скажете, мисс Тилберн?” Спросил он с усмешкой. “Вы готовы к тренировке?" Ваше давнее соперничество с Холлитоном сильно задело мой интерес, и я хочу посмотреть, не совершил ли я серьезную ошибку, поддержав его ”.

Со вчерашнего дня на пляже между ней и Маркусом возникло нежелательное напряжение, их непринужденное товарищество сменилось неуверенными взглядами и общим избеганием. Тем не менее, она обнаружила, что переводит взгляд на него, когда нерешительно принимала санки. Ее сердце дрогнуло, когда она увидела, что он ободряюще улыбается ей.

“Тогда продолжай”, - пробормотал он. “Давай посмотрим, сохранилось ли оно у тебя”.

Она не смогла сдержать улыбку, расплывшуюся по ее лицу. Подойдя к тому месту, где начинался пологий спуск с холма, она осторожно поставила сани, прежде чем осторожно сесть сама. Гладкий и покрытый лаком, с изогнутой передней частью и снабженный веревкой для управления, он был намного лучше, чем старые доски, которыми они с Маркусом пользовались в детстве.

Несмотря на это, ее бравада испарилась, когда она посмотрела вниз с холма. Когда она впервые увидела его, и даже когда другие по очереди смотрели вниз, склон показался ей пологим. Но в том положении, в котором она находилась, на краю пропасти и была готова броситься вниз с набережной, длинное пространство порошкообразно-белого снега и виднеющаяся вдали линия деревьев выглядели устрашающе. Она с трудом сглотнула, ее руки в перчатках крепко вцепились в веревку.

“У тебя не сдали нервы, не так ли?” Маркус окликнул ее сзади.

Трусишка. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не могла проигнорировать такую насмешку. Не раздумывая, она повернулась к нему и показала язык, как делала раньше, когда они были детьми, резко наклонившись вперед, она направила свои санки вниз по склону.

Ветер обжигал ее обнаженную кожу, перехватывая дыхание, даже когда желудок подкатил к горлу. Это было чудесно. Поппи не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой беззаботной. Она издала вопль, когда неслась вниз по склону, идеально отполированное дерево под ней не создавало трения, замедлявшего ее движение по легкому, порошкообразному снегу.

Она слишком быстро достигла конца трассы. Сильно потянув за веревку, наклонившись в повороте, она грациозно остановила сани рядом с пушистым сугробом.

На вершине холма немедленно воцарился хаос. Все дамы подпрыгивали на цыпочках, аплодируя. Мистер Далтон и мистер Бантфорд, стоявшие рядом с ними, вскрикнули в притворной агонии.

“Черт возьми! Я потеряю все свои деньги еще до конца дня!” - сказал последний.

Но Поппи смотрела только на Маркуса. Он улыбался и хлопал в ладоши, гордость на его лице была видна даже с такого расстояния. И она подумала, что ее грудь разорвется от радости.

* * *

Много позже, после того, как катания на санках были проведены и все устали, их маленькая компания отправилась обратно в Холлитон-Мэнор. Маркус бросил взгляд на Поппи, когда она разговаривала с мисс Далтон, и счастье, которое овладело его сердцем в тот день, распространилось и наполнило каждую клеточку его существа. Выражение ее лица было расслабленным, на нем играла легкая улыбка, глаза сияли. Она была великолепна, совершенно великолепна. Если бы только она тоже могла это видеть.

Они почти добрались до боковых садов поместья, и Маркус уже подумывал о том, чтобы развести огонь и согреться горячим чаем, как вдруг снежок шлепнулся ему на затылок. Он потрясенно огляделся и увидел, что Далтон ухмыляется ему.

“Ты же на самом деле не ожидал, что я отпущу тебя без возмездия за то, что мы с Бантфордом потеряли небольшое состояние?” - со смехом пошутил он.

Снова чувствуя себя мальчишкой, Маркус бросил на собеседника лукавый взгляд, когда тот наклонился и медленно зачерпнул снег руками в перчатках, скатывая его в комок. “Ты пожалеешь о том дне, когда выстрелил в меня, Далтон”, - сказал он. “Мисс Тилберн может подтвердить, что я неплохо управляюсь со снежком”.

Еще один комок попал ему в руку, хотя на этот раз это был не Далтон, который застыл перед ним с потрясенной и восхищенной улыбкой на лице. Маркус недоверчиво посмотрел на Поппи в припорошенных снегом перчатках, которая бросила на него застенчивый взгляд и пожала плечами.

Он разразился лающим смехом. “Я проиграл тебе сегодня один раз”, - заявил он. “Больше этого не повториться”. С этими словами он бросил снежок в ее сторону.

Поппи взвизгнула, подобрала юбки и убежала. Остальные участники вечеринки присоединились к драке, их возгласы и смех смешивались со звуками снежков, взрывающихся от пушистых ударов о фигуры в тяжелых плащах, и хрустом снега под их ногами.

Однако все эти звуки быстро стихли, когда Маркус погнался за Поппи. Он не собирался отпускать ее. Ухмыляясь, он нырнул вслед за ней через подлесок, удаляясь все дальше и дальше от веселящейся компании, на ходу загребая снег и бросая в ее сторону мягкие мячи. Она уворачивалась от всех его усилий, задыхаясь от смеха, когда ее более короткие ноги с трудом прокладывали быструю тропинку по снегу, который был почти по колено.

“Нечестно!” - крикнула она, когда он догнал ее. “У тебя ноги длиннее”.

Он рассмеялся и, оказавшись, наконец, достаточно близко, чтобы дотронуться до нее, совершил стремительный прыжок и, обхватив ее за талию, повалил на землю.

“Я держу тебя, мой заклятый враг с недостатком роста!” - провозгласил он, когда она завизжала, перекатываясь, пока не оказалась прижатой к нему. Однако все, что он собирался добавить к этому оскорблению, замерло у него на губах, когда он посмотрел на нее сверху вниз.

Она была похожа на огненноволосого ангела в обрамлении девственной белизны. Снежинки украшали ее ресницы, как бриллианты; голубые глаза были яркими и полными веселья; полные розовые губы растянулись в улыбке. Она была самым красивым существом, которое он когда-либо видел в своей жизни.

Внезапно выражение ее лица изменилось, сменившись с неподдельного ликования на глубокую тоску. Ее улыбка исчезла, дыхание стало тяжелым и учащенным. Нежный румянец, окрасивший ее щеки, стал еще гуще, веки отяжелели, глаза скользнули по его лицу, как будто видели его впервые. А затем они опустились ниже и остановились на его губах.

“Маркус”, - прошептала она.

Звук его имени был подобен физической ласке. Конечно, он слышал это от нее миллион раз раньше. И все же в тот момент, когда она была прижата к снегу под ним, когда каждый щедрый изгиб подчеркивал твердость его тела, и когда он говорил этим хрипловатым тоном, это было похоже на лучшее, головокружительное вино. И он хотел большего.

Его губы накрыли ее губы. И сразу же все остальное было забыто. Не было ни холода, ни завсегдатаев вечеринок, скрывающихся из виду, и, конечно же, не было неожиданного герцогства и настояний Поппи, что она не может остаться. Их было только двое, они подходили друг к другу, как кусочки головоломки. Он чувствовал, что его мир встал на свои места, как будто каждое мгновение вело к этому.