Полюбить Рождество

Глава 2

Анна Смирнова

— Вам придётся поехать в больницу.

— Нет, — решительно возразила я. Какая больница? Там же Лаки и мужчина…

— Девушка, — сдержанно бросила фельдшер скорой помощи, — послушайте, у вас до сих пор учащенное сердцебиение, — Конечно оно учащённое, там же Лаки и мужчина… — … а одним из последствий отравлений угарным газом может быть…

— Остановка сердца. — прервала я её. — Я знаю. Я тоже смотрела эту передачу по телевизору.

— При чём здесь телевизор, — рассердилась женщина. Правильно, ни при чём. Так же, как и моё сердцебиение с угарным газом. — Я медицинский работник, и я знаю…

Тут из подъезда показалась фигура человека, и я, не обращая внимания на протесты фельдшера, вскочила с места и бросилась к пожарному, а потом резко остановилась, чуть не упав, поскользнувшись на примятом снеге.

— Никита?!

Я потрясенно смотрела, как он отбросил в сугроб моё диванное покрывало. «Раз оно в снегу, надо бы его выбить как ковёр в детстве» — пронеслось у меня в голове. Никита тем временем согнулся и обхватил себя за колени, пытаясь откашляться.

— Никита?! Помогите! — в панике закричала, зовя на помощь врача, но та уже бежала к нам с кислородной маской в руках.

Вокруг Никиты столпились его коллеги и осторожно повели его к машине скорой помощи. Потом они попытались снять с него куртку, но он покачал головой и выразительно посмотрел на меня. Наши взгляды встретились: мой — испуганный, его — насмешливый.

Он смотрел прямо в глаза, нет, в душу. Его взгляд пронзил моё сердце, и оно забилось так сильно, что чуть не выпрыгнуло из груди. Волнение и тепло медленно поползло откуда-то снизу. Получается, за эти пять лет, что мы не виделись, ничего не изменилось?

— Анчоус, хочешь поговорить о том, почему надумала броситься в огонь ради кота? — спросил Ник, когда я, пытаясь унять дрожь в коленях, подошла ближе.

В это трудно поверить, но это Никита… Его губы растянулись в фирменной улыбочке, от которой все девчонки сходили с ума. И я, в том числе… Он расстегнул куртку и достал из неё извивающегося Лаки.

Я уже и забыла про своего кота, потому что мой взгляд упал на мускулистую грудь Никиты.

Потрясенно смотрю на эту рельефную широкую грудь, которую не скрывает тёмная футболка, а в голове крутится: «Как давно мы с ним не виделись? Пять… шесть лет?» До последнего не могу поверить глазам. Быть такого не может! Я и забыла, что когда-то была влюблена в лучшего друга своего брата. И что мы однажды целовались… дважды. В конце концов, потом я целых три года состояла в отношениях с другим. И чуть не вышла замуж.

Но ведь не вышла…

Его тёмные брови чуть приподняты. Он смотрит на меня выжидающе, слегка кусая зубами нижнюю губу, отчего моё сердце пропускает удар за ударом.

Вот зачем я смотрю на его губы?

Они же такие нереальные, что у меня внизу живота всё закручивается в тугой узел. К тому же, Никита сейчас так близко. Непростительно близко.

Получается, я так и не смогла забыть его… Нет, так дело не пойдёт! Анчоус, блин… Аня, соберись!

Никита Демьянов

— Меня больше не называют Анчоус, — бросила Аня, забирая у меня кота, который тут же успокоился. Ну, надо же…

— Раньше тебе нравилось это прозвище, — с улыбкой произнёс я, глядя ей прямо в глаза. Меня накрыло странное чувство ностальгии, когда я вспомнил о том, как все называли младшую сестру моего лучшего друга.

— Ошибаешься. — буркнула она, пряча свой взгляд.

— Тогда почему я называл тебя так, если тебе это не нравилось? — продолжаю её дразнить.

— Я задавалась этим вопросом большую часть своей жизни. — отвечает она чуть растягивая губы в улыбке.

Я ухмыльнулся, а потом неожиданно для самого себя сказал:

— Я скучал по тебе, Анчоус.

Она удивленно смотрит на меня, её взгляд смягчается, и она снова прикладывает кислородную маску к моему лицу, тем самым закрывая мне рот.

— Я тоже рада тебя видеть, Никита. — моё имя произносит уже дрожащим голосом.

— А тебя уже осмотрели? — встревожился я, отодвигая её руку от своего лица.

— Я в порядке. — заверяет меня.

— Ей необходимо ехать в больницу, — вмешалась фельдшер скорой помощи. — Но она не хочет слушать меня.

— Почему? — быстро осматриваю её с ног до головы, но явных повреждений не нахожу. Хотя без шапки на морозе… — Что-то не так?

— Со мной всё хорошо, — закатила глаза Анчоус.

— Учащённое сердцебиение, — пояснила женщина. — Существует опасность остановки сердца…

— Я здоровый двадцатитрехлетний человек, — поспешно заверила Аня. — У меня здоровое сердце. Что подтвердил мой доктор, у которого я была на приёме на прошлой неделе.

Двадцать три. Последний раз мы виделись, когда ей было восемнадцать. Совсем ребёнок… «Правда, это не помешало тебе обращаться с ней как со взрослой» — напомнил мне мой внутренний «я».

Я стиснул челюсти, стараясь не обращать внимания на внутренний голос. Но когда вновь окинул её взглядом, воспоминания, которые пробудил этот голос, игнорировать стало намного труднее.

— Отравление угарным газом опасно, — Заметил я, глядя ей в глаза.

— Вот почему тебе, а не мне, следует отправиться в больницу. Я была в дыму всего пару минут.

— Но у меня нет учащенного сердцебиения. — Фельдшер согласно кивнула, и я победно улыбнулся Анчоусу. — Видишь? Так что поедем в больницу вместе.

Она хотела было возразить, но я бросил на неё выразительный взгляд, и она согласно кивнула.

— Ладно. Но по дороге мы заедем к ветеринару. — её голос звучит взволнованно. — Хочу убедиться, что с Лаки всё в порядке.

Анна произнесла имя своего кота с особой нежностью, а потом и вовсе поцеловала его. Меня поразило то, что она больше заботилась о животном, чем о человеке, которого знала почти всю свою жизнь, в моём лице. И что её заботило именно это животное.

Я в жизни не видел ничего более уродливого.

Похоже, Анчоус дала этому чудовищу кличку Лаки, потому что и вправду он счастливчик, раз оказался у такой хозяйки. Которая даже несмотря на то, что его морда была вся измазана черными пятнами, всё равно его поцеловала. В какой-то мере эти пятна можно было назвать миленькими, что не скажешь обо всем остальном. Рыже-коричнево-черный окрас кота наводил на мысль о неудачном научном эксперименте.

И хоть я никогда особо не любил котов, я бы ни за что в жизни не сказал Анчоусу, что её питомец некрасивый. Потому что, когда она смотрела на своего Лаки, в её глазах светилось столько любви и нежности, что скажи я такое, Аня меня на куски порвёт как Тузик грелку…

Что ж, придётся пойти на уступки, иначе она ни за что не согласится поехать в больницу.

— Только он поедет на заднем сиденье.