Болотница. Цикл "Северяне"

Глава 2

Раны моего незваного лесного гостя заживали, правда медленнее, чем я ожидала. Только через три недели он стал делать первые попытки подняться на лапы. Еще через неделю мог выходить за порог, но обычно далеко не отходил. Делал свои звериные дела и возвращался. Первый раз выпуская волка, я подумала, что при первой же возможности, едва оказавшись за стенами дома, он убежит в лес, но нет. Каждый раз волк возвращался, словно понял, что здесь никто не причинит ему вреда.

Я все еще опасалась своего нежданного гостя, но пасть зверю размотала на следующий день его появления в моем доме. Удивительно, но он ни разу не сделал попытки меня укусить, хотя и продолжал рычать, и свирепо щелкал зубами, если я неосторожно задевала его рану. А все остальное время лежал в своем углу и если не спал, то следил за мной подозрительным взглядом своих желтых глаз.

— Вот и правильно, — говорила я ему, наполняя его миску супом с потрохами, — не привыкай ко мне. Когда поправишься, уйдешь подобру-поздорову. Я тоже не буду к тебе привыкать, только веди себя хорошо. Ты же, как погляжу, умный. Знаешь, что я тебе не враг, да?

И он действительно вел себя хорошо. Словно понимал мои слова, обращенные к нему, хотя, что я говорю. Он и правда, все понимал. Это не все люди понимают, а звери, если с ними обращаться должным образом вопреки всему, поступают порой лучше, чем мы.

Время текло, мои припасы стали подходить к концу, и я поняла, что снова придется идти в поселение, то, что лежало за болотом в северной части леса. Собираясь в дорогу, я посмотрела на волка и зачем-то сказала ему, что приду только к вечеру. Собрав шкуры убитых мной зверей, в основном это были белки и зайцы, да еще несколько лис, я сложила их в свой заплечный мешок, надеясь, как всегда, выменять товар на продукты. Оделась потеплее — несмотря на светившее солнце и ясный день, воздух был необычайно холоден и будто звенел натянутой тетивой.

Я удивилась, когда волк провел меня до дверей и сел на пороге, глядя мне в глаза, словно спрашивал, куда идешь, да когда вернешься.

— Жди. Скоро буду, — объяснила зверю.

Он открыл пасть и издал странный звук, то ли зевнул, то ли сказать что-то пытался, а затем шагнул ближе.

Я остановилась, поглядела на дикого гостя и нерешительно протянула руку. Зверь посмотрел на мои пальцы, и впервые за все время, что жил у меня, не зарычал, как делал это раньше. Я промедлила, не решаясь прикоснуться к хищнику, затем решительно погладила его по голове и улыбнулась. Наверное, я зря сделала это, ведь таким образом я приняла его дружбу, или это он принял мою, не знаю. Да только на сердце стало легко, будто я попрощалась с добрым другом.

— Жди, — пообещала волку. — Схожу в деревню, обменяю шкуры и вернусь. Это тебе достаточно мясной похлебки, а человеку хлеб нужен, — попыталась объяснить.

Волк прищурил глаза, а я вышла и затворив за собой дверь, поспешила в путь, надеясь вернуться, домой дотемна.

Дорога моя пролегла через болотистую местность. На смену высоким раскидистым соснам и елям пришли низкорослые голые деревца, росшие на кочках вдоль тропинки, петлявшей меж стоячей воды. Сквозь серые стволы тропа проглядывала далеко вперед. Шагала я уверенно, хотя в поселение ходила нечасто. Во-первых, это было далеко, а во-вторых, нас там с бабушкой никогда не жаловали, хотя жители иногда и обращались к нам за помощью. Совета просили только, когда уже не могли справиться своими силами, или их знахарь просто не знал, что делать. К слову сказать, знахарь в поселении был слабый. Силы почти не имел, но лечить некоторые болезни или живность всякую домашнюю был горазд. Отношения у меня со стариком сложились не самые лучшие. При встрече, хотя они и были редки, он всегда взирал презрительно и только что не плевался в мою сторону.

Жители деревеньки меня тоже не жаловали. Да я особо не обращала на них внимания. Знала, что когда им действительно понадобится помощь, придут, а я отказать не смогу, потому как сила дана для того, чтобы помогать. Чаще всего прибегали тайком, чтобы никто не знал о том, что кто-то из поселения прибегнул к помощи болотницы — так называли меня его жители за глаза. А все оттого, что домик мой стоял на самом краю болота. Да глаза у меня были цвета зеленой ряски, что летом затягивает обманчивую топь.

Я шагала быстро, отчего скоро отогрелась, и зимнее солнце уже казалось не таким холодным. Поросшие осокой кочки, окруженные стоячей водой, манили обманчивой твердостью. Я бросала редкие взгляды по сторонам, припоминая, где таится трясина. Прикрытая коркой льда, она обманчиво манила меня свернуть с проторенной дорожки, но я только усмехалась и шагала вперед.

Когда солнце встало над головой, я, наконец, вышла на твердую землю. Снова впереди появились темные деревья. Тощая береза зашелестела последними, чудом уцелевшими на ветвях, ржавыми листьями. Над верхушками высокого леса я заметила тонкий дым, поднимающийся из очага. Деревушка была уже совсем рядом. Еще пара поворотов, и тропинка вывела меня на широкую вырубку, за которой показался первый дом, обнесенный деревянным забором с мой рост высотой.

Деревенька была небольшая, всего в несколько дворов, да на окраине стояла еще пара заброшенных, покосившихся домов, хозяева которых или умерли, или покинули поселение в поисках лучшей жизни.

Я направилась дальше, прямиком к дому старосты. Прошла мимо покошенных домиков и, миновав огороды, уснувшие до весны, наконец, вышла к владениям старосты, к своему удивлению, не встретив никого по пути. Только собака, что сидела на цепи, охраняя дом, залаяла, выбравшись из будки. Наверное, жители сидели в своих теплых натопленных домах, подумалось мне с какой-то непонятной тоской.

Я поднялась на крыльцо, постучала в тяжелую дубовую дверь и, не дожидаясь ответа хозяев, толкнула дверь вперед и прошла в теплые, пахнувшие пирогами сени, а за ними и в горницу. Одна из дочерей старосты, рослая девушка по имени Леля, накрывавшая на стол, встрепенулась и устремила на меня гневный взгляд карих глаз.

— А! Болотница! — произнесла она с насмешкой. — Явилась-таки! А мы все с батюшкой гадали, когда у тебя закончатся припасы, и ты придешь к нам, — она уперла руки в покатые бока и посмотрела на меня, а затем зычным голосом позвала отца.

Староста вышел из другой комнаты — в его доме их было несколько. Зажиточный, однако, подумалось мне.

— Лада? — почесывая толстый живот, Боян медленно приближался, покачиваясь и зевая. Наверняка только с печи слез, решила я, глядя на сонного старосту.

— Давненько ты к нам не заходила! — он сел на скамью у стола и махнул рукой дочери, чтобы та продолжила накрывать к обеду. Леля расставляла деревянные миски и изредка косилась в мою сторону, а я рассматривала сидящего предо мной толстого мужчину, еще молодого, но обрюзгшего, со взлохмаченной после сна бородой и густыми усами, спадавшими ему на грудь.

— С чем пожаловала? — спросил Боян и, вытянув перед собой ноги в потертых штанах, вперил в меня взгляд маленьких черных глазок. Взгляд был плохой. Недобрый.

— Шкуры принесла на обмен, — сказала я в ответ.

— Шкуры? — переспросил он. — Ну, показывай, раз принесла! Да поскорее. У нас обед скоро.

Я сбросила со спины котомку, достала свои трофеи и положила рядом с мужчиной на скамью. Тот словно нехотя поковырялся в шкурах, перебирал, рассматривал. Сонливость при этом у мужичка словно рукой сняло.

— Что хочешь за все? — спросил спустя какое-то время.

— Да как обычно! — отозвалась я.

Он кивнул.

— Ягода! — крикнул.

На зов старосты явилась его младшая дочь, похожая на отца словно речное отражение за тем небольшим отличием, что черты ее лица были миловиднее. Девушка была круглой, как луна. Темные волосы заплетены в косы, глаза, такие же маленькие и хитрые, как у Бояна, метнулись в мою сторону.

— Дочка, — староста указал девушке на меня рукой, — поди-ка, принеси нашей гостье муки и соли. И что там ты ей еще обычно кладешь.

Ягода кивнула мне и прошла мимо, прихватив висевший у дверей полушубок — не иначе как в погреб пошла. Ждала я ее возвращения недолго. Девушка вернулась, посмотрела сперва на отца, а затем на меня.

— Все у дверей стоит, — сказала она, скидывая верхнюю одежду, — только сани опосля не забудь вернуть.

— Верну. Спасибо, — ответила я и повернулась, чтобы уходить, когда меня остановил голос Лели.

— Ты хоть поклонилась бы батюшке, девка, — сказала она резко, — за то, что помогает тебе, не дает с голоду помереть!

Я замерла. Сердце тревожно сжалось. Обида растеклась по венам живым огнем, но я удержала ее, обернулась, перекрестив взгляд с дочерью старосты. Боян рассмеялся, а Ягода прикусила нижнюю губу и посмотрела на меня с насмешкой.

— А я не за спасибо у вас муку беру, — ответила я.

Леля рассмеялась.

— Ой, смотри-ка! — она сверкнула белыми зубами. — Да очень нам нужны твои шкуры! Отец еле сбыл прошлые на рынке, да и то, пришлось ехать к черту на околицу, чтобы их продать. Тут-то людей таким богатством не удивишь. Это он тебя из-за бабки твоей жалеет. Обещал старой, что будет тебе помогать, вот и слово свое держит, а ты, гордячка, могла бы и проявить уважение! Чай спина не развалится, ежели поклонишься!

— Леля! — прикрикнул Боян на свою старшую, да как-то не сильно строго. Я видела, что речи дочери ему пришлись по душе. Он и сам думал так же. Нахлебницей меня считал, как раньше мою бабушку, свою старшую сестру. А ведь этот дом когда-то ей принадлежал, да вот оставила она все своему любимому младшенькому братцу, а сама ушла.

Зря. Я бы ему ничего не оставила. Недостоин.

— Бывайте, — коротко попрощалась я и вывалилась прочь из дома, зло стиснув зубы. Увидев стоявшие на снегу сани, с мешками, наполненными припасами, едва сдержалась, чтобы не раскидать все это добро. Хорошо, что вовремя опомнилась и, подхватив веревку, поспешно потянула свою ношу, отправляясь в обратный путь. Мысленно ругая Бояна и Лелю, я шагала по той же тропинке, окруженная болотом да кочками. От длительной ходьбы да от саней, которые тащила по льду, мне стало немного легче. Гнев поутих и когда оказалась рядом со своим домом, я была уже почти спокойна, как и тогда, когда выходила из него утром.

Остановившись у дверей, я подняла взгляд и увидела, что солнце медленно клонится к закату. Обратная дорога с тяжелыми санями, отняла у меня намного больше времени, чем путь в поселение налегке. Немного постояв на пороге, подумала о том, что завтра придется снова вернуться в деревню, чтобы вернуть сани. Перевела дыхание и внезапно замерла, прислушиваясь к шорохам, доносившимся из дома. Наверное, волк, подумалось мне, когда я четко расслышала чей-то голос.

Рука мгновенно соскользнула к поясу. Я быстро вытянула длинный нож и, резко распахнув дверь, ворвалась внутрь, сбив с ног человека, попавшегося мне на пути. Мы вместе упали на землю и я, оказавшись сверху, тотчас воспользовалась своим шансом и приставила лезвие к горлу незваного гостя. Но тут же холодная сталь в ответ обожгла мой затылок, и я застыла.

В доме были незваные гости. Двое. Я мысленно выругалась, кляня себя за беспечность, но нож от горла своей жертвы не убрала, глядя в спокойные глаза напротив.