Лучшая доля

Времени на личную жизнь у Шандара никогда не было. Но в один прекрасный день он понял, что больше откладывать её нельзя. Она должна вклиниться в его плотный график. Мужчина еще не представлял, как будет совмещать супружеский долг и долг перед государством. Ведь Розу нельзя будет привезти на Манаук, излучение манны убьёт её. Понтер вначале и не планировал жениться, просто как-то всё так сложилось. Один взгляд и твёрдая уверенность в правильности своих поступков, необдуманных, непроверенных. Теперь же Шандар только и делал что думал, планировал, а заискивающий голос главврача мешал и даже раздражал.

— У неё будет лучшая палата. Вы можете не беспокоиться о вашей подопечной.

Протяжно выдохнув, Понтер тяжело взглянул на профессора, чей взгляд карих глаз отражал истинные чувства землянина к манаукцу — страх.

Да, манаукцы были крупнее любого землянина, сильнее и несдержаннее. Именно поэтому хирург старался разговаривать успокаивающим тоном и, скорее всего, делал это без какого-либо умысла, а просто профессиональные навыки диктовали ему такую линию поведения. Шандар помнил этот тон, так с ним в его переходный возраст говорили доктора, обещая выпустить, как только он научится управлять своим гневом. Тяжёлые денёчки. Манаукец терпеливо выслушал очередную хвалебную речь главврача, уверявшего, что ши Понтер не ошибся с выбором, и вышел в коридор, где столкнулся с Розой и её сестрой.

Младшую Ярину он видел лишь на фото, и там она была намного моложе. Сейчас девушка откровенно пугала своей бледной до синевы кожей, тёмными кругами под глазами, голубыми и ясными, как и у сестры. Разве что смотрела Лилия на него иначе — с теплом и признательностью. Манаукец даже на миг замер, удивляясь схожести сестёр. Такая же высокая, худая до безобразия, но с улыбой на губах, слабой, робкой, неуверенной. Словно Роза предстала перед ним, только совсем юная и замученная.

— О, ты уже здесь! — наигранно удивилась Роза, явно нервничая. Да и Лилия странно на неё посмотрела, прежде чем вновь взглянуть на Шандара.

— Добрый день, Роза. Это, я так понимаю, Лилия? — Понтер чуть склонил голову набок, рассматривая девушку, на щеках которой расцвёл нездоровый румянец.

— Да, познакомься с моей младшей сестрой. Лилия — это мой жених, Шандар Понтер. Он помог нам с операцией.

— Я хочу видеть вас в добром здравии на нашей свадьбе, — мягко заявил мужчина Лилии, понимая, что смущал её. Ладно хоть не боялась. Правда, боязни перед манаукцами Понтер не видел и у Розы. Видимо, это семейное. Обычно земляне свой страх прятали в презрении. И ему стало вдвойне приятно спасти такую храбрую и милую девушку.

— Я постараюсь, — тихо отозвалась Лилия, глядя на него исподлобья.

За спиной манаукца профессор закрывал дверь кабинета.

— Не переживайте, госпожа Ярина, стараться буду я, вам нужно лишь накопить силы для дальнейшего выздоровления, — попытался успокоить свою пациентку главврач, чем вызвал очередную тёплую улыбку Лилии.

А вот Роза продолжала смотреть на всех сердито, сдвинув точёные тёмные брови. Шандар обласкал её фигурку самодовольным взглядом. Красный цвет ей безумно шёл и деловой брючный костюм не казался вычурным, а отсутствие под пиджаком блузки заставляло воображение мужчины проснуться. Роза была, как всегда, красива, строга и даже дерзка. И она достойна стать женой Понтера. Он это чувствовал.

— А где Маргарита? — манаукец окинул взглядом больничный коридор. Вдоль светло-бежевых стен стояли рядком кресла для посетителей, среди тех, кто сидел в них, мужчина не нашёл знакомого лица средней сестры.

— Она, как обычно, на работе, но обещала прийти вовремя, — недовольно проворчала Роза, взглянув на свой коммуникатор. — Вечно опаздывает.

— Она придёт, — мягко заверила сестру Лилия, кладя свою ладонь ей на плечо. — Она обещала.

Шандар улыбнулся девушкам. Такая сплочённость среди сестёр редкость. И, не кривя душой, он мог смело сказать, что ему нравились Ярины, все три были достойным украшением для него.

— Как обычно опоздает, а потом будет извиняться, — никак не желала оттаивать Роза, строго поглядывая в сторону входа.

— Но придёт, — заверила Лилия.

— Нам пора готовиться к операции, — напомнил девушкам главврач о времени.

Понтер оглянулся, в последний раз осматривая коридор. Средняя сестра по образованию была репортёром и то, что друг детства собрал для Понтера о Маргарите Яриной, не очень-то приятно читать. Долго не задерживалась ни на одной работе. Скандалистка! Она не могла сработаться ни с кем. Причём выбор профессий удручал Шандара — от уборщицы до секретарши. У неё был потенциал, а также высшее образование, и в итоге ничего не добилась в жизни. А ведь она мечтала стать журналистом или репортёром и даже пробовала себя ведущей на одном из местных каналов «Астреи», но везде ей был отказ. Принципиальная и склочная. Шандару не терпелось познакомиться с ней.

— А кем она работает? — решил поддержать разговор мужчина, ведя под руку свою невесту.

— Да так, — попыталась уйти от ответа Роза. Лилия улыбнулась, запуская руку в густые волосы.

— Она у нас курьер, — смущённо улыбаясь, объяснила она манаукцу, — бегает вечно по поручениям.

— Да, «девочка на побегушках», — согласилась с ней Роза.

А Шандар нахмурился, об этом в досье на сестёр ничего не было указано. Значит, опять уволилась и нашла себе другую работу? Девушка-ветер или ураган? Усмехнувшись себе, Понтер покачал головой. Вот что значит желание помочь сестре. Куда уходят все сбережения Яриных, манаукец знал — на счёт этой больницы, где цены были не самые высокие, хотя специалисты галактического уровня. Лучше только унжирцы.

Маргарита

Стиснув зубы, я стояла и еле сдерживалась, чтобы не послать Виктора Ивановича по проторенной дорожке мимо созвездия Льва прямёшенько к нонарцам. Сволочь, и прекрасно это понимал.

— Ты пойдёшь туда, поняла? Мне нужны доказательства, — в который раз повторил редактор, глядя на меня своими свинячьими глазками.

А ведь раньше он мне казался добрым и милым, теперь же я его всей душой ненавидела. Надо бы уволиться, да только как мне потом жить.

— Времени у тебя много, успеешь устроиться на работу официанткой. Отчёт жду через три недели, красочный и с подробностями. Хоть сама к нему в штаны лезь, но это должен быть скандал на всю галактику.

— Нет, — я покачала головой.

Даже представлять не хотелось, чтобы я устроилась официанткой в этот элитный публичный дом, где такое творилось, что кровь в венах стыла.

— Я сказал да. Официанткой устроишься, подавальщицей или поломойкой. На тебя там никто и не взглянет и уж точно не прикоснётся, если сама не попросишь. У них с этим строго, я узнавал.

Я опять покачала головой. Кабинет редактора был ярко освещён, а мне казалось, что я стояла в сумраке. От предложения Виктора Ивановича откровенно тошнило.

— Ты репортёр, это твоя работа — пролезать в любую щель, рыться и не в таком дерьме. А супружеские измены твоя рубрика.

— Но я думала, что вы оставите меня спецкором. Вам же понравился мой репортаж.

Я указала на экран позади редактора, на котором на стоп-кадре была остановлена моя работа.

— Марго, не утомляй. Спецкор у нас Хвиюзов. Он вернулся с Ваинары, так что занимайся своей работой, за которую уже заплатили.

Вот значит как. Слёз сдержать не удалось. Часто-часто заморгала и отвернулась. Я так надеялась. Хотя, может, ему нужны еще доказательства? Время ведь есть. Нужно составить конкуренцию Хвиюзову, просто постараться. Или всё же уволиться? Да только кто меня возьмёт репортёром, у меня ведь и имени нет. А Марго Валентино псевдоним, который и афишировать не стоило, прикопают в помойке на каком-нибудь астероиде, и поминай как звали. Маргарита Ярина никому не известна, не то, что Марго Валентино. Имя я себе сделала именно в «Эвредей-Ньюс», и им вместо меня может воспользоваться кто угодно.

— Три недели, Марго. Я жду отчёт или заявление об увольнении.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Я столько сил и здоровья потратила на этот галаканал, а он вот так просто собирался меня уволить?

— Вы хоть сами понимаете, куда меня посылаете — это же бордель!

— И ты устроишься туда уборщицей, раз официанткой не хочешь, и достанешь мне доказательства измены президента Варжа.

Варж был знаменитым нонарцем. Его предприятие изготавливало очень качественный материал, схожий с натуральной кожей. Многие мебельщики и просто дизайнеры обожали этот лёгкий в использовании, прочный и практичный материал, и вскоре он стал трендом в мире моды. Кожаная одежда вновь стала популярна, но под новым брендом.

Жабоподобных я не любила, какой бы крутой материал они не производили. И не потому, что они что-то мне сделали, нет. Причина была примитивна — я жаб боюсь. А тут в штаны лезть! Как вообще он это себе представлял?

Я сглотнула ком в горле, слепо глядя на стену, облепленную стикерами. Виктор Иванович любил работать по старинке, не умел пользоваться органайзером и все самые нужные мысли расклеивал на стенке, чтобы не забыть. Также он очень гордился своими грамотами и наградами, которые выставлял на всеобщее обозрение в отдельно отведённом для этого шкафу. Как же мне хотелось взять увесистую статуэтку и огреть его по лысой башке. Старый перец! Конечно, ему-то что, не он же будет практически обнажённым рассекать между столиками и извращенцами. Нужно что-то придумать. Если хоть один из них ко мне прикоснётся, я же в обморок грохнусь.

— Виктор Иванович, а может, я сама найду про кого репортаж сделать? — заискивающе взглянула на редактора, когда более-менее успокоилась.

— Нет, его жена уже заплатила, так что постарайся. Я знаю, ты сможешь.

Меня как током прошибло. Жена заплатила? Жена? Как он мог? Взял деньги. Репортаж заказной? То есть и муж, возможно, не изменял, а я должна сама к нему в штаны залезть, чтобы казалось всё именно изменой?

— И много? — глухо уточнила у Виктора Ивановича.

— Что много? — словно не понял он меня.

Я собралась и уже твёрже спросила:

— И много она мне заплатила за то, чтобы я сфабриковала измену?

Редактор аж крякнул от возмущения.

— Ты на что намекаешь? — завопил он. — Обычный тариф, и даже не думай меня уламывать!

Я сложила руки на груди.

— А вот это мы ещё поспорим! — крикнула в ответ. — Это не вы будете своей голой задницей перед носами нонарцев вилять, а я. Так что сколько стоит репортаж?

Мои моральные принципы были давно забыты. Я так устала рвать свою душу между надо и нельзя. Хотелось, наконец, сбежать из этого замкнутого и порочного круга. Да, я продажной души человек. Я полна презрения к самой себе, но всё это я делала ради сестёр, у которых, в отличие от меня, может быть нормальное будущее. Будущее, где есть место морали. Я уверена, что и Лилия, и Роза выйдут замуж, и им нечего будет скрывать от своих мужей, а я просто не захочу марать чужое имя своими поступками.

Я выторговала себе тройное вознаграждение. С пеной у рта доказывала редактору, что лучше со мной не ссориться. Да, я могу потерять работу, могу потерять имя, но и за собой на самое дно утащу его и весь галаканал. Уж что-что, а раздувать скандалы Виктор Иванович меня научил мастерски, теперь и сам не рад. Но я всё равно осталась недовольна собой. Почему я не могу, как нормальные люди, уволиться, уйти с гордо поднятой головой? Почему в моём будущем нет ничего светлого и прекрасного для меня лично? Хотя нет, сейчас я обманывала саму себя. Было у меня светлое как в будущем, так и в настоящем, — это моя семья. Сёстры — вот тот луч света в моём тёмном царстве.