Жаркая зима

Некоторое время разговор вращался вокруг общих тем: погода, здоровье родственников, ну а от здоровья был всего шаг до сплетен.

— Вы слышали, юного фор Гронтеша вчера перевезли в отчий дом?

— Да, доктор перестал опасаться за его жизнь.

— Зато у самого Реннара, я думаю, появились все основания опасаться за целостность кожи пониже спины. Оннар человек суровый, и у него мало причин быть довольным поведением сына.

— Нелль, дорогая, вы наверняка правы, но зачем же так вульгарно? — и общее хихиканье, на фоне которого подавившийся чаем фор Виттенц вдруг показался Жене смущенным мальчишкой. Да ладно! Можно подумать, господа офицеры в своем кругу отпускают исключительно пристойные шуточки?

— Суровая правда жизни, — пробормотала до сих пор молча слушавшая Женя. Дамы снова захихикали, а она спросила: — А чем может быть недоволен адмирал? Насколько я поняла, его сына ценит принц Ларк, это же хорошо?

Дама Дариана тонко улыбнулась, бросив быстрый взгляд на племянника.

— Все эти героические порывы, они, понимаете ли, милое дитя, хороши на войне. Реннар храбрый мальчик, адмирал может гордиться сыном. Но в столице его неуемная храбрость бывает несколько неуместна.

— Дуэли? — догадалась Женя. — Но ранен-то он, как я слышала, не в поединке?

— Тем хуже, — негромко пояснил шевалье ди Ланцэ. — Значит, во-первых, кого-то так против себя настроил или так оскорбил, что враг счел его недостойным честного поединка, а во-вторых, потерял бдительность и подставился.

«Бред какой-то, — подумала Женя. — Политические интриги и наемных убийц здесь вообще как вариант не рассматривают? Разве что дядюшка-граф и его друг из полиции, но неужели только они здесь способны мыслить логически?! Или это, наоборот, высоты логики, доступные лишь господам офицерам?»

— То есть вы, шевалье, хотите сказать, что Реннар фор Гронтеш сам виноват в своем ранении, потому что гулять по улицам столицы и даже по территории королевского дворца нужно бдительно, чтобы не подставляться убийцам, — пробормотала Женя. — Спасибо, я учту ваше предупреждение.

— Ну что вы, милая виконтесса, — хладнокровно ответил шевалье, — к дамам это не относится. Речь ведь шла о порученце его высочества.

«А он молодец. Или здесь не ловят на неосторожных словах за оскорбление власти, тогда, значит, король молодец», — Женя сама только теперь поняла, как двусмысленно с точки зрения политики прозвучало ее замечание. Впрочем, разве она не права? За безопасность на территории дворца уж явно отвечать должен не порученец принца.

— Молодой фор Гронтеш и вправду тот еще шалопай, он мог обзавестись недостойными врагами, — покивала дама, имя которой Женя благополучно забыла. Графиня фор-такая-то… так, дома с тетушкой всех повторить! И придумать какой-нибудь способ, как быстро запоминать множество незнакомых людей по именам, титулам и в лица! «Не тяну я пока не то что на Миледи, но даже на банальную сплетницу! А «недостойные враги» — это прекрасно! Это нужно запомнить».

Чай в чашках убывал, блюда с пирожными и вазочки с печеньем пустели, разговор вился в том же духе, причудливо перепрыгивая с одной известной в столице личности на другую. Господа офицеры откровенно маялись, но, к некоторому удивлению Жени, не пытались сменить тему. То ли здесь не принято было разбивать общую застольную беседу на несколько более приватных, то ли просто не хотели лишний раз обращать на себя внимание «ковена». Правда, фор Виттенц несколько раз предлагал Жене пирожные с дальних блюд, подливал чай и отпустил несколько замечаний к месту — Женя не всегда понимала, в чем соль очередной сплетни, но одобрительные кивки дам были достаточно красноречивы.

Она вообще чем дальше, тем больше ощущала себя нерадивой студенткой в последнюю ночь перед экзаменом — кое-какие имена слышала, о чем-то со слов тетушки знала, но все же новых сведений оказалось слишком много, чтобы легко уложить их в голове.

В какой-то момент тетушка Гелли, наверное, заметила постепенно захватывавшую Женю панику. Поймала ее взгляд и спросила, понизив голос, но ничуть не боясь, что ее услышит хозяйка дома или кто-нибудь из дам:

— Устала, деточка?

— Немного, — виновато отозвалась Женя.

— Деточка жила уединенно, — объяснила тетушка. — У нее совсем нет привычки к обществу. Дариана, дорогая, мы, наверное, откланяемся.

— Ничего, милое дитя, — дама Дариана ободряюще улыбнулась. — Привыкнуть не так уж трудно. Вы всегда будете желанной гостьей в моем доме.

— Благодарю, — Женя и в самом деле была благодарна и даме Дариане, и ее подругам: ее опасения стать «гвоздем вечера» не оправдались. К ней приглядывались, конечно, однако проявили деликатность и не стали расспрашивать.

Пожалуй, никогда еще Нико фор Виттенц не был настолько дезориентирован после знакомства с девушкой. Стало ли тому виной чужеземное воспитание Джегейль фор Циррент, или же, наоборот, вопреки воспитанию она удалась похожей на женщин своей семьи, не с первого короткого знакомства судить. Но принц оказался прав в одном — эта девушка совсем не похожа на других. Казалось, она вообще не знает, что такое кокетство, но и девичьего стеснения в ней не чувствовалось. Она вела себя… по-дружески?

Прощаясь с барышней фор Циррент и ее тетушкой, Нико знал одно — они обязательно увидятся еще. Он не успокоится, пока не разгадает эту внезапную загадку.

— Очень милая девочка, — заметила дама Дариана, когда экипаж фор Циррентов отъехал от крыльца. Обвела насмешливым взглядом племянника и фор Виттенца: — А вы что скажете, молодые люди? Самое время ловить невесту, пока к ней не пригляделись конкуренты.

— Тетушка, вы бесподобны, — рассмеялся Дастин. — Не знаю, какая из Джегейль фор Циррент получится жена, но ваш дамский кружок она точно дополнит прекрасно. Гарантирую!

— Очень странная девушка, но интересная, — все еще пребывая в задумчивости, проговорился Нико. Опомнился, всей кожей почувствовав пристальный взгляд дамы Дарианы, и торопливо спросил: — Ведь это правда, что она выросла на Огненных островах? И как же фор Цирренты ее нашли?

— О, это весьма, весьма необычайная история, — дама Дариана как-то очень ловко подхватила Нико и Дастина под руки и повлекла их обратно в сиреневую гостиную. — Мы с кузиной Розалией слышали эту историю, можно сказать, из первых уст. Розалия, дорогая, ты ведь меня дополнишь, если я что-нибудь позабуду? Или может, ты расскажешь, а я дополню? Молодые люди заинтересовались милой Джегейль.

Дамский кружок оживился, и ди Ланцэ, усмехнувшись, шепнул на ухо Нико:

— Мы попались, друг. Пока не женят, не выпустят.

— Считай это разведкой, — отшутился Нико. И обратился к его тетушке: — Благодарю, графиня, мы с радостью послушаем. Мне, признаться, было неловко спрашивать у самой барышни…

— Надо же, оказывается, и бравым военным не чужда деликатность, — рассмеялась дама Дариана. — Ну-ну, милый мой Никодес, не дуйтесь. Конечно же, мы расскажем вам о столь примечательной барышне. Розалия?

Дама Розалия довольно улыбнулась, оказавшись в центре внимания:

— Конечно. Вы помните, дамы, а вот молодые люди могут и не знать, как милая Гелли убивалась по брату. Арбальд фор Циррент был романтическим молодым человеком, о да, весьма романтическим. Бредил дальними странами и в шестнадцать лет вступил в Колониальный корпус. Прибыв на Огненные острова, он вызвался участвовать в опасной вылазке или экспедиции, — она развернулась к Дастину и Нико: — Как вы называете такие авантюры, из которых невелика надежда вернуться?

— По-разному, — хмыкнул Нико. — В зависимости от обстоятельств.

— Что ж, пусть будет экспедиция. Суть в том, что отряд не вернулся, и всех в нем сочли погибшими. Между тем Арбальд был только ранен, и его подобрала девушка из маленькой, затерянной в дебрях деревни. Она была очень красива и понимала наш язык — бывают же совпадения, отец этой доброй девушки был родом из Андара, моряк, однажды чудом спасшийся с разбившегося о рифы корабля. Впрочем, к тому времени он давно умер, так что Джегейль не знает, кем был ее дед с материнской стороны.

— Почти наверняка простолюдином, — вмешалась дама Дариана, — и вряд ли желавшим вернуться в Андар. Раз он прожил среди дикарей так долго, что успел научить дочь родному языку… К слову, Джегейль так мило вспыхивает, когда жителей Огненных островов называют дикарями, что я, пожалуй, попытаюсь отвыкнуть от этого слова.

— Что ж, девочка среди них выросла, но вовсе не напоминает дикарку, — дама Розалия с легкой укоризной покачала головой. — Джегейль вполне воспитанная, и Гелли говорит, что самая большая трудность с нею была — научить непринужденно носить платье, в остальном же это милое дитя ведет себя безукоризненно с первого дня.

— Но она выросла не в деревне, а в доме знатного человека, насколько можно, конечно, называть туземную знать знатью.

Дамы увлеченно перескакивали с рассуждений о родословной Джегейль на похвалы ее воспитанию, перемежали довольно скудные, на взгляд Нико, факты чисто женскими охами-вздохами, но общая картина складывалась и впрямь интересная, вполне соответствующая настолько необычной девушке.

Арбальд фор Циррент так и не оправился после ранения. Но он успел влюбиться в красивую девушку, добиться ответной любви и оставить после себя дочь. И, предчувствуя смерть, позаботился о том, чтобы девочка узнала о своей семье по отцу.

Джегейль росла с матерью, бабкой и бабкиными родичами, а те оказались, если переводить на привычные для Андара понятия, по меньшей мере, не простолюдинами. Нико затруднялся сказать, с кем можно сравнить «господина деревни», но подумал, что, пожалуй, не будет неприличным попросить разъяснений у самой Джегейль. Дамы не вникали в этот вопрос, отметив лишь то, что Джегейль тепло отзывалась о вырастивших ее людях. А вот как она попала к фор Циррентам — о, эта часть истории звучала совершенно фантастично!

Джегейль вполне счастливо жила на Огненных островах, у нее и в мыслях не было отправляться на край света в поисках родни отца. Ей хватало здравомыслия сомневаться, что незнакомое ей семейство фор Циррент радостно встретит неизвестную девушку, называющую себя их родственницей. Но однажды она совершенно неожиданно, непонятно как, с собственного двора перенеслась в Чародейный сад.

— Маги начудили в Осенний перелом, так сначала подумал граф фор Циррент, — увлеченно рассказывала дама Розалия. — Но вы же понимаете, что такое происшествие нельзя оставить без расследования! И выяснилось, что магистр Страунгер пытался совершить запретный ритуал! Пробить канал не куда-нибудь, а в Замирье, — дама сделала драматическую паузу, чтобы все успели проникнуться несусветной глупостью покойного Страунгера, и понизила голос до полушепота. — Ему нужна была дармовая магия, вот канал и пробился в богатые магией места. И подхватил то ли первого же человека, то ли первого с андарской кровью — не зная тонкостей того ритуала, не скажешь. Страунгер не справился с силой, упустил власть над ритуалом, и в итоге погиб совершенно посторонний маг, случайно оказавшийся рядом с ним! А Джегейль, вместо того, чтобы погибнуть — да, Гелли мне шепнула, пока деточка не слышала, что для того ритуала нужна была жертва! — так вот, Джегейль просто очутилась вдруг в совершенно чужом, незнакомом месте, одна среди пьяных мужчин, бедное дитя! К счастью, рядом случился кто-то из Тайной Канцелярии, так девушка и оказалась в кабинете собственного дяди.