Станьте моим мужем, или Семья для мирса

Вскоре мы уже все вчетвером: я, Ару и пара мирсов, сидели на фиолетовой траве и активно знакомились, гладились, тёрлись друг об друга. Мне было хорошо и радостно, чувствовать этих дивных существ, делиться с ними своими мыслями, эмоциями.

– Удивительно. Впервые вижу, чтобы мирсы приняли в круг общения женщину ещё и иномирянку. У нас говорящими с асарами становятся в основном мужчины, – сказал НʹКасс, привлекая к себе наше внимание и нарушая идиллию.

– А на Земле Ару предпочитал общаться только с девушками. Кроме Юли́, он подпустил себе только Софи – нашу подругу, – поделился своими наблюдениями Эмилий.

– А вы не хотите погостить на Умаре подольше, чем та кватра[2], которая была обговорена в визе? Уверен, Высший совет поддержит это решение. Нам было бы интересно изучит этот феномен, – предложил НʹКасс.

– Не думаю, что это хорошая мысль. У нас есть своя жизнь, и она на Земле. К вам мы постараемся выбраться погостить, – возразил мой муж.

– Эмилий прав. Нам нужно возвращаться домой, – поддержала я Нормана.

– Жаль, но я не имею права настаивать. Вы и так сделали немало для нас и асаров, – сказал местный шаман и снов церемонно поклонился.

******

Через отпущенный нам кварт, я покидала Умару в смешанных чувствах. С одной стороны, я понимала, что место Ару здесь – на его родной планете, среди удивительных мирсов, живущих сообществами в красно-фиолетовых рощах. С другой, мне было сложно оставить того, к кому я успела привязаться всем сердцем. Да, мы знали, что этот день неизбежно настанет, но всё же, расставание с Ару нам обоим далось нелегко. Я понимала, что вряд ли мы снова увидимся с моим синим которебёнком, его тёплыми и мудрыми приёмными родителями и от этого на душе было грустно. Но Эмилий был прав: дома – на Земле – нас ждала наша собственная жизнь.

К тому же, предполётное обследование показало, что долго тосковать нам с мужем не придётся, ведь скоро у нас появится свой малыш. От счастья мы с Эмилием едва ли не летали, окрылённые эмоциями.

Вот так Ару обрёл свою семью, а я свою.

_________________________________________________________________________________

[1] Умарское обращение к взрослым мирсам

[2] Умарская неделя, равная десяти земным дням

Эпилог

Юли́ Норман

Двадцать лет спустя

Я стояла возле зеркала и придирчиво рассматривала своё отражение. Под глазами появились пара тонких лучиков морщинок от того, что я люблю посмеяться, талия после появления на свет четверых детей пополнела на пару сантиметров. В волосах появились несколько серебристых прядей, полученных после того, как мой старший сын Иван едва не разбился на своём треклятом байке, а в остальном за это время моя внешность изменилась мало. Только глаза приобрели те блеск и мудрость, что отличали зрелых людей от молодёжи.

– Юли́, ты чего? Скоро начнут собираться гости, а ты спряталась от нас в спальне и не выходишь. Не знаю, что ты увидела в этом зеркале, но оно тебе точно врёт. Ты у меня самая красивая, умная, добрая, заботливая и вообще нереальная женщина. А зеркало мы купим новое. То, которое не будет полнить или портить что-либо в твоём идеальном отражении, – сказал Эмилий, поворачивая меня к себе лицом, чтобы нежно коснуться губами моих губ.

Мой муж внешне тоже остался прежним, только любить я его стала ещё больше, глубже, полнее.

– Не нужно ничего покупать. Я просто задумалась. Прошло так много времени, с того момента, как я проснулась в новом мире, а почти ничего не поменялось, – пожала я плечами, не находя правильных слов, чтобы отобразить непонятные мне самой эмоции.

– Как это не поменялось?! За это время ты подарила мне троих сыновей и доченьку. Наш уютный дом, который сегодня встречает почти три десятка друзей, ставших нам практически семьёй. А я? Какой бы была моя жизнь без тебя? Так бы и кис в заповеднике, превращаясь в отшельника. Мои родители помолодели лет на десять, разделяя увлечения и приключения с четверыми внуками. А Ару? Ты подарила малышу новую жизнь, – горячо возразил муж, растрогав меня своими словами.

– Тоже мне малыш! Видел, каким огромным он вырос? НʹКасс говорит, что Ару самый крупный и сильный самец мирса, которого он когда-либо видел, – не без гордости сказала я, вспоминая последний видеоотчёт, присланный нам с Умары.

– Именно. Я не хочу даже думать, чего мог лишиться, если бы двадцать лет назад струсил и не разбудил тебя, – крепче прижав меня к себе.

– Ну, кое-чего ты всё-таки лишился, – грустно улыбнулась я.

Возможность быть практикующим врачом Эмилию мы так и не вернули. Я и сестра Леона, та которая имеет юридическую контору, пытались оспорить решение суда об отзыве лицензии, но ничего из этого не вышло. Впрочем, Эмилий и не стремился возвращаться к прежней практике. Сейчас он снова уважаемый доктор, специалист высшей категории и проводит сложные операции, но только на животных. Оставив работу в заповеднике, мой муж снова пошёл в студенты и скоро получил диплом ветеринара.

Кстати, проблем с деньгами у нас больше не было. Тут снова помог сюрприз из прошлого. Перебирая семейные архивы, Виктория – моя любимая свекровь – нашла в документах Лебедева Ивана Алексеевича бумаги на открытие счёта до востребования на моё имя. Изначально, мой личный волшебник положил туда ту сумму, которую удалось выручить от продажи имущества, что я оставила ему в качестве наследства. А уж какие набежали проценты за почти двести лет… В общем, кое-что из утерянного мне удалось вернуть Норманам. Ведь тот скандал о факте моей заморозки практически разорил их семейное дело, а чтобы оплатить услуги дорогого детектива едва не пришлось продать их особняк.

– Приобрёл я гораздо больше, чем потерял. К тому же, животные – гораздо более благодарные пациенты, чем люди, – сказал муж, нехотя выпуская меня из своих объятий.

– Мама, мама! – влетая в спальню маленьким ураганом, звала меня наша младшенькая егоза Ирма.

– Чего ты шумишь? Опять что-то не поделила с братьями? – пытаясь изобразить строгий тон, спросил Эмилий, перехватывая дочку на бегу.

– Нет. Там это. В общем, дядя Леон сказал, что если вы сейчас же не спуститесь, то мы все поднимемся к вам, – проказливо улыбаясь, передала угрозу Ирма.

За эти годы Леон вместе с Софи и своей многочисленной роднёй тоже прочно пророс в нашу семью. Впрочем, мы и сами забыли о том, что между бывшим тьютором и нами нет кровной связи. Наши дети росли и учились вместе, родители сообща ездили на курорты, а ещё, Леон стал в какой-то мере начальником Эмилия.

После добровольного ухода Нормана из заповедника, именно Лео занял должность директора и лучшего руководителя для этого места было сложно найти. Несмотря на относительно молодой возраст, Леон оказался хватким и сильным хозяйственником. Он не только сохранил то, что имел этот грандиозный комплекс, но и преумножил экспозиции, а также достроил пару этажей, где поселили новых обездоленных или пострадавших животных. Кстати, этажи потеряшек, за которыми мы когда-то ухаживали с Эмилием, перестали быть закрытыми. Их превратили в контактный отдел, где дети или другие волонтёры под присмотром специалистов могли ухаживать и общаться с инопланетными животными.

А что касается меня, то я все эти годы работала самой заботливой мамой и женой. У меня уже был опыт строительства карьеры, но ни деньги, ни признание коллег и конкурентов меня не сделали счастливой, а в новой жизни мне важнее была семья.

– Ну что, идём? Боюсь, наша спальня не переживёт нашествия гостей, – протянув руку, позвал меня Эмилий, а я в ответ радостно улыбнулась, прогоняя внезапно нашедшую на меня меланхолию.

– С днём рождения! – прокричал многоголосый хор гостей, едва мы вошли в нарядно украшенную гостиную.

– Спасибо вам родные, – искренне отозвалась я, принимая объятия и любовь дорогих мне людей.

И нет, сегодня мы праздновали не ту дату, что была отмечена в документах, а тот день, когда я проснулась в новом мире.