Испытание весной

— С сегодняшнего дня, ваше высочество, я предпочту слышать от вас не «ты», а «вы». Не скажу, что я не давала вам повода для подобной фамильярности, но, очевидно, это было моей ошибкой.

Чай показался вдруг слишком горячим, даже в жар бросило.

— Как пожелаете, виконтесса. Итак, в чем же я имел несчастье провиниться?

Джегейль слегка пожала плечами: мол, если вы настаиваете, так что ж…

— Если помните, у нас с вами был разговор о том, что ваш дед хотел бы видеть нас парой. Смею надеяться, тогда я достаточно внятно объяснила свое отношение к этой идее. Более того, у меня осталось впечатление, что вы, ваше высочество, полностью разделяли мое мнение. Не так ли?

— Совершенно верно, виконтесса.

— Тем не менее, что происходит? Воспользовавшись совершенно невинным поводом, газеты начинают раздувать слухи о нашем романе. Простите, но я решительно не верю, что у короны нет рычагов давления на прессу. Этого не может быть, потому что так не бывает. Да, в конце концов, всегда можно заявить, что клевета на члена королевской семьи — практически государственная измена! Однако корона не предпринимает ничего. Повторяю: ни-че-го. Более того, когда меня отправляют в Линд, в охрану мне навязывают ваших, ваше высочество, личных телохранителей. Вам объяснить, как это выглядит со стороны? Для обывателей, да хоть бы и для самих гвардейцев, кстати? Или сами догадаетесь? И мало того! — Ларк открыл было рот объяснить, что он, как ни странно, впервые слышит о том, что девушку охраняли его люди, но Джегейль не дала и слова вставить. Поднявшись и оперевшись ладонями о столешницу, она слегка наклонилась вперед, поймала взгляд Ларка и отчеканила: — Мало того! Ваши, я повторяю, ваши гвардейцы в гостиницах, где мы останавливались по пути, позволяли себе обсуждать меня как будущую королеву! Я вынуждена была просить лейтенанта фор Ганца пресечь неподобающие разговоры среди его подчиненных! А после слух просочился в газеты Тириссы! Откровенно говоря, ваше высочество, мне плевать, чей это был приказ, ваш или короля. А также, прямой это был приказ или завуалированное пожелание, неправильно понятные намеки и прочая чушь. Если его величество думает, что меня можно поставить в безвыходное положение, чтобы принудить к желательному для него браку, можете ему передать, что он глубоко и фатально ошибся! Не говоря уж о том, что с его и вашей стороны это выглядит весьма некрасиво по отношению к семье фор Циррент.

— Но я не виноват! — не выдержал Ларк.

— Да мне плевать, кто виноват, а кто нет! — девушка почти сорвалась на крик, и граф фор Циррент успокаивающе накрыл ее ладонь своей. — Мы говорим, ваше высочество, не о благих или не очень благих намерениях, а о конкретных и зримых последствиях этих намерений. Будете вы утверждать, что ничего не знали и вас тоже подставили, или начнете здесь показательно головой в стенку биться, признавая вину — разницы, извините, никакой. Ничего не изменится, понимаете вы?

«Как это не изменится, — рвалось на язык, — а я, а мы, а наша дружба?! Разве вам все равно, разве вам не стало бы легче, узнай вы, что моей вины в этом нет?»

Джегейль как будто мысли прочитала. Сказала тихо и словно устало:

— Я понимаю, что разница есть для вас. Никому не понравится, если бывший друг сочтет его виновным в предательстве, даже не попытавшись выслушать оправдания. Но я сейчас о другом. Выслушаю я вас или нет, пойму или нет, прощу или нет, стоит нам всем выйти наружу, и мы услышим ровно те же самые сплетни. Ваше раскаяние или невиновность, мое прощение или непрощение равным образом не исправят нанесенный вред. Я хочу, чтобы вы это понимали, когда начнете оправдываться.

— Я даже не знаю, стоит ли теперь оправдываться, после вашего «бывший», — Ларк подумал мельком, что нужно предложить деду посмотреть его воспоминания об этом разговоре, может, хоть тогда поймет, кто был прав. Но это потом, когда он вернется в столицу, а сейчас нужно хотя бы попытаться… Сохранить хоть что-то. Или все же предложить ей?.. Нет, пожалуй, не стоит. А жаль, право.

— Это уж как пожелаете, — саркастично ответила Джегейль. — Однако мне все же хотелось бы узнать правду.

Ларк наклонил голову.

— Дед и в самом деле хочет видеть вас моей женой. Считает, что из вас получится прекрасная королева. Он настаивал, чтобы я… — Ларк запнулся, подбирая наиболее нейтральное определение вместо прямого «вскружил вам голову». — Предпринял определенные шаги.

— Какие шаги? — удовлетвориться нейтральным определением девушка не захотела. — Соблазнить меня?

— Что вы! Поговорить, объясниться. Предложить вам…

— Руку, сердце и прочие потроха?

— Корону, дружбу и уважение, — немного резко возразил Ларк. Оправдываться, не чувствуя себя ни в чем виновным, было мерзко и, прямо сказать, бесило. — Дед поднял меня на смех, когда я попытался ему объяснить, что мы с вами не привлекаем друг друга как мужчина и женщина. Он считает, что в браке куда важней взаимное уважение и понимание, чем страсть.

— И в чем-то он прав, — хмыкнула Джегейль. — Страсть может пройти сама по себе, а чтобы разрушить уважение, придется постараться. Вот только, простите, о каком уважении может идти речь, когда замуж загоняют, как волка на флажки? Достаточно грубыми, уж скажем откровенно, манипуляциями? Или я не права, и все эти слухи — действительно лишь случайность? А король просто подсказал выход из щекотливой ситуации, который, как ему кажется, всех устроит?

— Честно? Не знаю, — признание далось Ларку нелегко, но смутное чувство подсказало, что так будет лучше. — Наверное, он мог бы. Понимаете, виконтесса, у меня нет подходящих кандидатур для женитьбы. Я не спешу, но дед… Ему было бы спокойнее.

В этот раз хмыканье девушки вышло каким-то очень понимающим и даже сочувствующим.

— Ну да, мания стариков увидеть внуков — или, в вашем случае, правнуков, помноженная на беспокойство достаточно старого короля, который тревожится о судьбе своего государства.

— Вот, вы понимаете. Дед все же прав, вы… Вы и впрямь подходите. Мне кажется, мы и в самом деле смогли бы неплохо ужиться.

— Ой, не надо! Он может быть сто раз прав, и я могу его понять, политика всегда и везде остается грязной, а ваш брак, ваше высочество — это дело политическое. Но, знаете, лучше бы он поговорил со мной прямо. Я не люблю, ваше высочество, когда меня загоняют в угол. Никто такого не любит. Советую запомнить, как будущему королю, пригодится.

— А если бы прямо… ты бы согласилась?

Джегейль пожала плечами, как будто не заметив случайно вылетевшего «ты».

— Честно? Вряд ли. Но, по крайней мере, мы бы нормально все обсудили, и никто из, — она недовольно поморщилась, — сторон этого глупого конфликта не чувствовал бы себя обманутым, обиженным, использованным и так далее. Нужно же, в конце концов, людьми оставаться.

— Не перегибай, — негромко сказал граф фор Циррент. — Его величество действовал в рамках традиций. Возможно, на грани, но не нужно обвинять, не зная точно. Да и зная… не нужно.

— Как скажете, — голос Джегейль прозвучал почти равнодушно: наверное, нелегкий разговор вымотал ее. Уж если из Ларка все нервы, кажется, вытянул…

«Напьюсь», — подумал Ларк, и тут же понял: нет, как бы ни хотелось, не напьется. По банальнейшей причине: времени нет на душевные терзания. Нужно переговорить с Рени, пусть отправляет первую партию шаров в Неттуэ. Охрану выделить. А самому мчать в столицу и выводить войска на юг. Да, с дедом поругаться тоже времени не будет. Может, и к лучшему.

— Я все же надеюсь, что мы останемся друзьями. Ты… вы еще не видели, что у нас появилось за этот месяц, верите ли, я ждал вас, чтобы похвастать, а не ради этого разговора. Вам должно быть интересно.

— Боюсь, сегодня мне уже ничего не интересно. Простите. Я… если честно, я хочу закрыться у себя в спальне и выплакаться. Может, полегчает.

— Тебе просто нужно отдохнуть, — во взгляде графа мелькнуло сочувствие. — Ваше высочество, я полагаю, вам — тоже. И, поверьте оба словам если и не старого и мудрого, то, по крайней мере, опытного человека: не произошло ничего, и в самом деле достойного слез или, скажем, желания напиться. Ситуация вполне разрешима, было бы обоюдное желание. Разберемся. Если хотите, ваше высочество, я сам поговорю с королем.

— Было бы неплохо, — буркнул принц. — Дед не одобрит, скажет, спрятался за чужой спиной, но, право же, у меня сейчас хватает забот и помимо его планов на мою семейную жизнь. Весна в этом году ранняя, скоро перевалы станут проходимы. Я не задержусь в столице.

Он поклонился и вышел. Остановился, прислонившись затылком к стене у самой двери. Напиться все же хотелось. Интересно, много ли в жизни деда было еще случаев, когда он перехитрил самого себя?

— Знаешь, дорогая Джегейль, мне тоже интересно, — граф подал ей руку, придержав дверцу кареты, подождал, пока усядется, и сел напротив. Стукнул кучеру: — Трогай! Так вот, интересно: если бы его величество не перехитрил самого себя, а и в самом деле поговорил с тобой прямо и откровенно, ты могла бы согласиться? Ты сказала принцу «вряд ли»; это было «возможно, да» или «скорей всего, нет»?

— Сама не знаю, — призналась Женя. — Учитывая, какую именно мысль я хотела до него донести, это был лучший ответ, вот и все. Впрочем… скорее, все-таки «нет».

Солли прикрыла глаза, укутавшись в меховую накидку, а вот Женя чувствовала себя до странности бодрой. Вчера она вволю выплакалась и как-то резко, сразу успокоилась. Может, сыграло роль то, что вывалила все раздражение, обиду и злость на беднягу Ларка, а может, помогли уверения графа, что он не станет гнать ее в королевы силой. Она прекрасно выспалась, наконец-то не ощущая качки, с аппетитом позавтракала, удручало лишь понимание, что до дома придется еще долго трястись в карете и скучать, имея возможность размять ноги лишь на коротких остановках.

Обществу графа она искренне радовалась. По крайней мере, скучать не придется!

— Вы ведь расскажете мне, что нас ждет в столице? Или это тема для вашего рабочего кабинета?

— Учитывая, сколько всего могло произойти за те дни, что меня там не было…

— Понимаю. Нет, все-таки тяжело вот так, и почему ваши маги не придумали телепортацию? Хотя теперь все равно, наверное, не было бы для нее ресурса, да?

— Ты не хочешь говорить о Ларке? — спросил граф.

— Не хочу. Может, он и не виноват, но, понимаете, король — это король, правительство это вообще… как стихия, что ли? Глупо ведь обижаться на дождь или бурю. А Ларк — он ближе, понятнее. И обидеться легче. Да ладно, все пройдет. Главное, что вы меня продавать ему в жены не стали, вот за это спасибо. Правда, я это ценю. Я ведь понимаю, породниться с короной — невероятный престиж, куча плюшек и все такое.

— «Плюшек»? Оригинально, — хмыкнул граф. — Можешь считать, что мне хватает того престижа, который я заслужил сам. А «плюшки», если я правильно понял, что именно ты имеешь в виду, — на его лице мелькнула быстрая улыбка, — предпочитаю те, которые дает твое присутствие в моей семье и в моем доме.

— Это какие?

— Семья, — просто ответил он. — Не поверишь, может, но я скучал.

— Я тоже, — призналась Женя. — Вы не представляете, ужасно соскучилась! В Линде было интересно, дядюшка Винс и тетушка Цинни прекрасны, по ним тоже скучать буду, но… соскучилась. Правда ведь такое чувство, что домой возвращаюсь.