Эльфийская лихорадка

Платье было порвано, впереди не хватало пары пуговиц, я сломала каблук на правой туфле, а колени были в царапинах и кровоточили.

— Вот девушка, которая вложила новое значение в слова «пьяна до упаду»? — заржал проходящий мимо парень. Его приятели поддержали его. Их было человек двенадцать, одетых в джинсы и свитера в красных кушаках и галстуках-бабочках. Мальчишник — вышли отметить торжество тестостерона. Они обошли меня стороной.

Как много они не знали.

Неужели всего двадцать минут назад я улыбалась прохожим? Шла через Темпл Бар, чувствуя себя привлекательной и полной жизни, готовая к любым испытаниям, которые только может подкинуть судьба? Двадцать минут назад, они бы кружили вокруг меня, флиртовали со мной.

Я попыталась пойти, но сломанный каблук позволил сделать только несколько неуклюжих шажков. Это было не просто. Все болело. Боль от близости к Книге проходила, но, несмотря на это, я с ног до головы казалась себе сплошным синяком, после тисков, в которых она меня держала. Если сегодняшний вечер будет похож на предыдущий, то голова будет раскалываться еще много часов, а потом просто болеть еще несколько дней. Мой визит к Кристиану МакКелтару, молодому шотландцу, который знал мою сестру, придется отложить. Я осмотрелась в поисках пропавшего каблука. Его нигде не было видно. Проклятье, я любила эти туфли! Я несколько месяцев откладывала деньги, чтобы купить их.

Я вздохнула и подумала про себя, что это не так уж и важно. Сейчас мне нужно было обдумать проблемы посерьезнее. Я не упала в обморок. Я была в пятидесяти метрах от Синсар Даб и оставалась в сознании. Это означает, что события последних дней «разбавили» меня и я теперь стала более злой. Намного ближе к Книге. Берронса бы эта новость обрадовала. Даже очень. Хотя на его лице прочитать эти эмоции очень сложно.

На обратном пути в книжный магазин начался дождь. Прихрамывая, я с несчастным видом шла под дождем. Ненавижу дождь. По многим причинам.

Во-первых, дождь мокрый, холодный и противный, а я уже и так достаточно промокла и замерзла. Во-вторых, солнце не светит пока идет дождь, а я — непримиримая поклонница солнца. В-третьих, в время дождя вечерний Дублин становится еще темнее, чем обычно, а это означает, что чудовища становятся смелее. В-четвёртых, когда идёт дождь — нужен зонтик, а когда люди несут в руках раскрытые зонты, они низко-низко опускают его, особенно если дождь бьёт прямо в лицо. Я веду себя точно так же, то есть я не могу видеть того, что приближается ко мне. На оживленной улице это обычно приводит к тому, что люди уворачиваются друг от друга с приглушенными извинениями или ругательствами. В Дублине же это означает, что я могу врезаться прямиком в Эльфов (их чары не влияют на меня физически, как на обычных людей), и тем самым выдать себя. Из всего вышеизложенного следует правило: когда здесь идет дождь, я не использую зонтик.

Что само по себе было бы так уж плохо, если бы здесь постоянно, чёрт подери, не лил бы дождь.

Я промокла насквозь. И пятая причина, по которой я ненавижу дождь: косметика на лице растеклась, а волосы стали похожи на паклю.

Но, как известно, во всем есть как положительные, так и отрицательные стороны — после дождя от меня уже не так разило.

Я свернула на свою улицу. На самом деле эта улица вовсе не была моей. Моя улица находится на расстоянии в шесть с половиной тысяч километров отсюда, в провинции Глубокого Юга. Она залита солнцем, на ней много зелени, восковые магнолии и азалии, высокие дубы по краям. На моей улице дождь идет очень редко.

Но теперь я не могу вернуться домой в Эшфорд, потому что обязательно приведу за собой чудовищ. Но должна же я называть хоть какое-то место «своим», пусть им будет эта дождливая, мрачная, тоскливая улица.

Приблизившись к книжному магазину, я тщательно осмотрела фасад старинного, четырехэтажного здания. Впереди, сзади и с боков на магазине были установлены фонари. Они заливали светом высокое кирпичное здание. На красивом латунном шесте висела яркая боковая вывеска с надписью «Книги и сувениры Берронса», качаясь и поскрипывая на холодеющем вечернем ветру. На старинных, выкрашенных в зелёный цвет окнах пылал мягким неоновым светом знак: ЗАКРЫТО. Янтарные торшеры в медных канделябрах освещали глубокий, сделанный из известняка сводчатый вход в книжный магазин. Между известняковыми колоннами, мерцающими в свете фонарей, находились богато украшенные, застекленные ромбовидными панелями, входные двери вишневого дерева.

Мой "дом" был в полном порядке. Свет горел, здание было защищено от моих смертельно опасных соседей. Я остановилась на мгновение и посмотрела вниз по улице, в сторону района, откуда я только что пришла. Мне нужно было удостовериться, что ни одна из Теней не проникла на мою территорию.

Тёмная Зона у книжного магазина Берронса самая большая из всех, что я видела (и, надеюсь, больше никогда не увижу!). Она охватывала более двадцати городских кварталов, которые просто кишат смертоносными тёмными тенями. Темную Зону характеризуют две вещи: темнота и смерть. Существа ночи, Тени пожирают всё живое, начиная от людей, переключаются на траву, листья, не брезгуют даже червями в почве. После них остается только безжизненная пустыня.

Даже теперь, они беспокойно бились, корчась как мухи, попавшие в липкую ловушку, и отчаянно желая обменять свои безжизненные тени на близлежащие районы, плодородные и хорошо освещенные.

Сейчас я была в безопасности. Тени боятся света, а около книжного магазина я просто купалась в свете прожекторов. Однако, если бы я прошла двадцать футов вниз по улице, во мраке, где не горел ни один из уличных фонарей, я уже была бы мертва.

Я одержима своими соседями. Они — вампиры в истинном смысле этого слова. Я своими глазами видела то, что они делают с людьми. Они пожирают их, оставляя только груды одежды, драгоценности, а также то, что оказалось для них слишком твердым или несъедобным. Все, что остается, — это останки, завернутые в тонкую, сухую человеческую оболочку. Это примерно также как оставлять хвост от креветки — то есть какая-то часть нас слишком хрустящая. Даже я не могу убить их. В них нет никакой материальной субстанции, поэтому оружие против них бесполезно. Единственное, что имеет силу, — это свет, но и он не убивает их, а только заставляет держаться на расстоянии. Тёмная Зона со всех сторон окружена огнями близлежащих кварталов, и только поэтому она до сих пор не увеличилась в размерах за эти несколько месяцев. Я знаю наверняка, потому что регулярно обхожу эту территорию по периметру.

Если вы не ши-видящая, вам не удастся даже увидеть их. Люди, гибнущие в Тёмной Зоне, никогда не видят лица своих убийц. Это вовсе не значит, что у Теней они вообще есть. Их еще называют Безликими. Даже если вы ши-видящая, их очень сложно разглядеть в ночи, даже когда знаешь, что ищешь. Чернее самой темноты, черный как смоль туман, они скользят, ползая по зданиям, медленно просачиваются вниз по сточным трубам, обвиваются вокруг разбитых уличных фонарей. Хотя я никогда не оказывалась достаточно близко, чтобы проверить свою догадку. Надеюсь, что этого никогда не случится. Думаю, что на ощупь они холодные.

Они бывают разных форм и размеров, могут быть размером с маленькую кошку и такого размера, как…

Я зажмурилась.

Конечно, это не могла быть одна из тех Теней, которых впустила Фиона (женщина прежде управлявшая книжным магазином) в то время как я спала, пытаясь убить меня. Одна из них загнала меня в угол задней комнаты. Тень, которую я видела последний раз, была приблизительно шесть метров длинной и три метра высотой. Это произошло около пяти недель назад, включая также месяц, который я провела в Эльфийской стране. Теперь Тень была в два раза больше и похожая на плотное облако маслянистой темноты, растянувшееся почти на всю длину пустынного здания, смежного с магазином Берронса.

Неужели Тени растут, поедая нас? Может ли Тень вырасти до размеров небольшого городка? А, может, она способна просто сесть на город сверху и поглотить его целиком?

Я продолжала смотреть. Было очевидно, что хотя у нее и не было лица, эта тень определенно смотрела на меня. Я бы щелкнула ее раз или два. Когда я видел её в последний раз, она приняла почти человеческий облик и показала мне оскорбительный жест.

Я не собиралась учить эту тварь новым фокусам.

Я резко тряхнула головой, и тут же пожалела об этом. Моя голова болела так сильно, что казалось весь мозг был в синяках, и я только что заставила его сделать кульбит в черепной коробке от одной стенки к другой. Дождь наконец-то прекратился или, скорее, сделал весьма короткую паузу, как это часто бывает в Дублине. Я вымокла и замёрзла и у меня были занятия поинтереснее, чем обдумывать поведение одного из большого количества моих врагов, стоя на пороге дома. Мне предстояло принять полпачки аспирина и залезть под горячий душ. Я должна прийти в себя и обдумать всё, что я видела сегодня вечером, а после найти Берронса и обо всём ему рассказать. Не сомневаюсь, что его удивит то, как перемещается эта Книга, так же как удивилась этому я. Какую темную цель она преследовала? Только ли сеять вокруг хаос и насилие?

Как только я ступила в проем и принялась копаться в своей сумочке в поисках ключей, послышались шаги за моей спиной. Оглянувшись назад, я нахмурилась.

Инспектор Джейни настиг меня в арочном проёме у входа. Не снимая перчатки, он стряхивал дождь со своего пальто. Какое-то время назад я проходила мимо него по пути на встречу с Кристианом. Это было до моей встречи с «Синсар Даб». Тогда он одарил меня взглядом, который обещал мне только неприятности, но я полагала, что в запасе у меня есть день или два прежде, чем он приступит к исполнению своих угроз.

Мне не везло.

Джейни был высоким и дородным мужчиной. Каштановые волосы были аккуратно зачесаны на одну сторону, а угловатое лицо сплошь состояло из резких линий. Он приходился шурином покойному инспектору Патти О'Даффи, который первоначально расследовал дело об убийстве моей сестры. Позже его нашли с перерезанным горлом, в руках он держал клочок бумаги с моим именем. Джейни не так давно вызывал меня в управление Гарды (Ирландской полиции. Прим. Перевод.) по подозрению в убийстве и держал там целый день. Он допрашивал меня, морил голодом, обвинял в сексуальной связи с О'Даффи, а потом выпустил одну в тёмное сердце Дублина, отобрав мои противотеневые фонарики. И я не собиралась прощать его грубое поведение.

— «Я приклеюсь, как банный лист, к твоей заднице», — пригрозил он.

И он был верен своему слову — ходил за мной по пятам, следил за каждым моим движением.

Теперь он, осмотрев меня сверху донизу, фыркнул от отвращения.

— Я даже спрашивать не собираюсь.

— Вы здесь чтобы арестовать меня? — произнесла я холодно и криво прислонилась к двери, перестав делать вид, что оба каблука на месте. Икры и ступни ныли от боли.

— Может быть.

— Джейни, я на мой вопрос есть ответы только «да» и «нет». Зачем вы здесь? Он промолчал, и мы оба понимали, что это значит.

— Тогда уходите. Магазин закрыт. В данный момент вы нарушаете границы частной собственности.