Хозяин Зимы

Зимовей действительно молчал. И тишина, сгустившаяся между ними напрягала Оленю. Но нельзя говорить. Скажет слово, а дальше неизвестно остановится ли.

Зато никто не мешал помечтать. Например, о том, как их пальцы случайно соприкоснуться. Оленя почувствовала, как горят щёки. Ну вот. Смутила саму себя. С тяжёлым вздохом, оно перешла к другому кусту — с йоштой.

То ли из-за внимания, то ли из-за назойливых раздумий о чужой красоте, а спустя короткое время колючка впилась в палец. Оленя ойкнула, дёрнув рукой и расцарапав палец глубже.

— Да что б тебя Хозяин Зимы заморозил! — пожурила она куст, опуская корзинку.

— Что заморозил? — Зимовей в миг оказался рядом. Заметив капли крови, он осторожно перехватывая запястье, чтобы рассмотреть рану. — Как же вы?..

— Это дурацкая йошта, — Оленя опустила голову, чтобы локоны скользнули по щекам и скрыли её пунцовое уже лицо. — С ней я никогда не ладила.

— Так то её месть? — усмехнулся он.

Ответа не нашлось. Зимовей поднял руку Олени так, что теперь расцарапанный палец находился прямо перед его устами, а затем осторожно слизнул кровь. На месте ранки почувствовалось странное покалывание и прохлада.

Оленя сжалась, едва дыша от происшествия, и почти не замечая затянувшийся порез. При том за тем, как кончик языка Зимовея толкнулся в уголок рта, и прошёлся по нижней губе, оставляя влажный след, Оленя следила очень внимательно. Ей отчего-то захотелось чтобы он продела то же самое, но с ней.

— Вот и всё. Вы исцелены.

— С-спасибо, — кое-как выдавила из себя Оленя.

— Надеюсь, у вас не начинается жар? — Холодная ладонь Зимовея опустилась на её лоб, другой он всё ещё придерживал её кисть.

— Н-не… — Оленя отступила, боясь собственных мыслей. — Нет. Всё хорошо, даже не знаю, как благодарить вас.

— Ах это просто! Не выдавайте меня, — он провёл большим пальцем по костяшкам на её руке, — не рассказывайте о нашей встречи. Того мне и будет достаточно.

Дождавшись кивка, Зимовей прижался прохладными губами к её запястью, целуя быстро пульсирующую венку.

Обратно Оленя неслась, не заботясь о распахнутом пальто. Отдав набранную малину и йошту, она упала на кровать в своей спальне, чтобы прерывисто дыша уставиться на собственную руку, которую словно жгло в том самом месте…

***

— Ты заболела! — констатировала Севара, уперев руки в бока.

Оленя лежала в кровати, пряча нос под одеялом и смотря жалостливым взглядом.

— А я говорила, неча по улице так мотаться! — не сдержалась Забава, ставя горячий чай с собранной накануне малиной.

— Я не моталась…

— Не спорь уж! Лекарства пей и чай да поспи.

— Простите, Севара, — Оленя снова обратилась к хозяйке, едва не плача, — я так хотела вам сегодня цветы принести! Вы только подождите, я завтра…

— Нет уж, отлежись хорошенько. Забава права — тебе нужен отдых. А цветы… Цветы я и сама набрать могу. И тебе букетик отдам.

— Ну что вы, как же я вас пущу одну.

— Я с ней пойду, болезненная ты наша, — Неждан, до того молчаливо подпиравший косяк, подмигнул Олене. — Не о чём не переживай и выздоравливай.

— Вы… такие замечательные!

Севара сжала руку растрогавшейся камеристки и ободряюще улыбнулась.

Говоря честно, никто не ожидал прихода такой скорой простуды, которая поразила закалённую Оленю. Наверняка все думали, что заболеет изнеженная южная Севара (да чего уж там, она и сама так считала), но та на удивление держалась бодро.

— Вы тут не стойте, а то тоже заболеете. Кыш! — гаркнула Забава.

Неждан, знакомый с гневом кухарки не понаслышке, резво застучал ступеньками, пытаясь очутиться как можно дальше. Севара также поспешила выйти, хотя и знала, что обругивать не станут, но тем не менее, Забава умела внушить обратное.

Одевшись, не забыв повязать шарфы и забрать корзину, Неждан и Севара вышли из дома. Погода была неплохой. Висели тучи, но сверху ничего не накрапывало, даже ветер был почти незаметным.

— Вы идёте или стоите?

Севара вздрогнула от оклика. Она действительно замедлилась, запрокинув голову к просвету, в который заглядывали тонкие лучики.

— А я и не собиралась бегать с тобой наперегонки.

— Очень зря. Бег может быть полезен.

Неждан крутанулся на месте, сбегая обратно к ней и подталкивая в спину почти неощутимо. Она фыркнула, но улыбнулась чему-то. Наверное, его непринуждённой свободе. Конечно, Севара помнила, как мог быть прекрасен обычный бег. Она до сих пор вспоминала тот короткий момент, когда она просто бежала на Купальнице. Тогда ещё был венок…

Севара глянула на Неждана, едва ли обращая внимания на контрастирующую зелень поляны, к которой они подошли. Он стянул с себя простоватое серое пальто, откинул шарф, сбросил сапоги и оглянулся.

Снова улыбка, которую Севара не смогла сдержать. А надо ли? Надо ли сдерживаться вообще?

Пока она задавалась вопросами, остановившись на краю аномалии, Неждан снял и верхнюю одежду и с неё, после чего опустился на одно колено, расшнуровывая ботинки и помогая вытащить ногу. Его прохладные пальцы не спешили убираться прочь с щиколотки, они скользнули вверх. Севара нервно выдохнула, размышляя, как высоко его холодная ладонь может пробраться…

Васильковые глаза ухватились за её взгляд, а на губах Неждана проявилась усмешка. Кривая, дикая. Севаре очень хотелось наклониться и поцеловать его ухмылку, облизнуть вечно сухие губы, но она лишь запрокинула голову и задорно рассмеялась, ловко разворачиваясь к нему спиной.

Она наконец ответила себе — не сдерживаться.

Теперь Севара убегала. От проблем и от него, от недосказанности, желаний и всего, что тревожило мысли.

Но… Нет, всё ещё нельзя сосредотачиваться на точках побледневших веснушек, на спутанных волосах… Нельзя.

— Что ты делаешь? — Неждан легко обогнал её. Он был выше, шаг его шире, а ещё у него не было трёх юбок и корсета.

— Ты ведь сам сказал, что бег полезен! — Севара раскинула руки, чувствуя лёгкий ветерок, кружащий по поляне.

Неждан широко улыбнулся, но, видимо, решив не мешать ей, дать время остаться наедине со свободой, затормозил.

Когда корзина начала наполняться, Севара вернулась к нему, помогая срезать стебли. Всё же они ведь за тем и пришли. Собрать ярких сочных цветов для Олени, чтобы порадовать простудившуюся бедняжку. Только для этого…

Севара одёрнула себя, когда поняла, что задумчиво вертит чашку мака, следя за вздутыми венами на руках, бережно укладывающих растения в плетёную корзинку. Бросив измученный цветок к остальным, Севара опустилась рядом, помогая с тюльпанами.

Как забавно. Весна давно прошла, а тюльпаны на аномальной поляне расцвели. Где-то вдали щерились шипами кусты йошты. Всё здесь жило отдельно от остального мира, не считаясь с его правилами.

Правила.

Севара всегда придерживалась правил, приличия выше всего. Только здесь, в богами забытом городке на севере, с обычными людьми пришло ощущение свободы. Оно наполняло по капле, смешиваясь с горько-полынным вкусом печали из-за Хозяина Зимы, а теперь и с дурманом мяты и сочной травы.

Легко, одними кончиками пальцев, Севара провела по шее Неждана. Он вздрогнул, покосился на неё с ухмылкой. Задорной. Свободной. Он всегда был свободен. Он мог бы подписать хоть десяток договоров, но остался бы свободным, как ветер, трепавший его по волосам.

Не сдерживаться. Совсем.

Вскочив, Севара ущипнула Неждана за предплечье. Он изумлённо поднял взгляд, сверкая зрачками, которые отразили свет, став почти незаметными. Севара усмехнулась, резко наклонилась и сквозь льняную рубаху прикусила его за плечо, заставив пошатнуться, а затем резво отпрыгнула от руки, потянувшийся к ней.

— Не догонишь! — Показав язык, Севара метнулась в сторону.

Ею овладело безумие, не иначе. Ведь отчего ещё так хотелось диких плясок и чужих ладоней на теле?

Далеко убежать не удалось. Неждан врезался в её тело со спины, едва не повалив, но в последний момент подхватив и прижав к себе. Её лопатки упёрлись в его грудь, быстрое дыхание ласкало ухо.

— А ты сегодня игривая… Смелая.

Севара фыркнула насмешливо и откинула голову на его плечо, краем глаз наблюдая за ним.

— Может, даже слишком смелая… — буркнул Неждан. Он вдруг дёрнул её, заставляя стать на землю, и опустить взгляд. — Не оборачивайся.

Она застыла. Что? Что он имеет ввиду? Почему?..

Вопросы испарились, когда Севара почувствовала, как затрепыхался подол платья. Широкая ладонь лежала на её животе, придавливая к чужому телу, а другая рука бесстыдно задрала ей юбки.

Воздух вырвался из лёгких, оставив их пустыми, а вдохнуть уже было невозможно из-за жара, наполняющего изнутри. Севара чувствовала прохладные пальцы, скользящие по колену, затем выше, чтобы смять бедро. Низ живота сладко заныл и пришлось закусить губу, чтобы не застонать.

По шее прошёлся влажный язык, зубы потянули за мочку, а затем шёпот защекотал ухо:

— Сева, ты такая тёплая…

Она чувствовала его напряжённые мышцы, слышала его быстрое рваное дыхание на затылке. Казалось, сейчас Неждан приподнимет её, стиснет, сожмёт, но нет. Он резко развёл руки в стороны, позволяя юбкам сползти на место, и отступил.

Севара покачнулась, потеряв опору и тяжело прерывисто задышала, непроизвольно сжимая бёдра, между которыми теперь пекло и влажно скользило. Голова немного кружилась.

Неждан наклонился, упираясь ладонями в свои колени, волосы закрывали его лицо, которое наверняка стало белёсым.

— У тебя какая-то болезнь? — растерянно спросила Севара. — Ты потому… не можешь…

Неждан засмеялся. Он поднял голову, сталкиваясь с ней взглядами. Глаза его теперь казались не сине-голубыми, как обычно, а скорее холодными зеркалами, отражающими всё, что перед ними. Севара ясно видела себя в них. Растрёпанную с пунцовыми щеками, покусанными ею же губами, взбудораженную и возбуждённую.

— Будем считать, да. — Наконец прохрипел он, словно только отделался от мучительного кашля. — Но в основном я болен лишь…

— Не говори, что мной, — она насупилась, — это так дёшево.

И снова смех. Бледность на его лице отступала.

— Нужно идти, цветы собраны, так что… Не будем заставлять Оленю ждать своего подарка, — пробурчала Севара. Она старалась скрыть оставшееся томное волнение за маской строгой хозяйки. Снова. Запереть свободу.

— Как прикажет моя госпожа, — хмыкнул Неждан, вырываясь вперёд, чтобы забрать корзину и успеть первым обуться у границы аномалии.

Севара позволила его холодным рукам касаться её ног, пока он обувал её и неспешно зашнуровывал ботинки. Затем Неждан медленно поднялся распахивая перед ней пальто, заворачивая в него так бережно и нежно, немного задерживаясь, словно хотел обнять её, но не решился.

Возвращались они покачиваясь, будто пьяные, постоянно сталкиваясь плечами и глуповато хихикая.