Дикая связь

Глаза Атласа сужаются, но я не хочу ввязываться в это дело, поэтому обхожу его и направляюсь к кровати, запихивая последние несколько тетрадей в сумку. Мне нужно найти свою обувь, потому что у меня всего их две пары, и одна пара осталась в учебном центре.

Другую пару с меня снял Норт.

Черт, я не хочу больше думать об этом человеке сегодня.

Гейб тихо подходит ко мне, колеблясь, но я не знаю почему, пока он не протягивает мне пакет. — Грифон дал мне это сегодня утром. Он сказал… черт, неважно. Они твои.

Я хмурюсь от его неловкости, но потом, когда беру сумку и заглядываю внутрь, я нахожу свои кожаные ботинки. Я нахожу свою гребаную, уцененную, идеальную пару потрясающих кожаных ботинок, которые, как я думала, остались позади, когда ТакTим схватили меня, из-за которых я плакала несколько дней, и все же они здесь, в этой маленькой сумке.

Я разрыдалась.

Это так чертовски нелепо, и Гейб смотрит на меня с таким ужасом, который говорит о том, что ему очень хочется убежать от меня прямо сейчас и навсегда вычеркнуть этот момент из своей памяти. Но потом он хватает меня за локоть и притягивает к своей груди, чтобы обнять – сдержанно, но надежно, как делают парни, когда боятся, что раздавят тебя.

Я всхлипываю на нем, прижимаясь лицом к твердой поверхности его идеальной груди, бормоча: — Это лучшая обувь, которая у меня когда-либо была, и я думала, что потеряла ее. Черт, это так неловко! Вы оба должны уйти и забыть об этом. Обещайте мне, что мы никогда больше не будем об этом говорить.

Гейб хмыкает, потирая рукой мою спину, как будто все еще боится, что я расплавлю ему мозги, если он сделает что-то не так. — Ты должна была просто спросить его о них. Грифон не Дрейвен, он может быть разумным, знаешь ли.

Я фыркнула на него, что, вероятно, было ошибкой, учитывая мое состояние, и отстранилась от него, чтобы взять сапоги и обуться. Я мгновенно чувствую себя собранной и милой, а не бессистемно брошенной, как три минуты назад.

Грифон только что вручил мне небеса, а этот человек ни черта не понимает.

— Так, значит, обувь – это путь к твоему сердцу, понятно, — говорит Атлас, и я смотрю на него с водянистой улыбкой.

Мы все хватаем свои сумки и выходим, закрывая за собой дверь. — Скажи мне, что я сейчас не выгляжу мило, попробуй! Я могу убить человека сегодня. Я могу зайти в класс Нокса и содрать с этого засранца кожу живьем в этой обуви.

Гейб качает головой. — Может, тебе не стоит их носить, теперь мы все знаем, что ты можешь подкрепить свои угрозы действиями.

Это первый раз, когда кто-то из них упоминает мой дар, но он не говорит больше ни слова об этом, никакого давления или затяжных взглядов по этому поводу, так что я не сразу убегаю в закат.

Я следую за ребятами по коридору и вхожу в лифт, доверяя им вывести меня из этого кроличьего уголка дома, потому что я снова не имею ни малейшего представления о том, где нахожусь. Серьезно, мне нужно, чтобы кто-нибудь принес мне карту.

Когда двери лифта закрылись, Гейб на секунду замешкался над выбором этажа и посмотрел на меня. — Мы спустимся на завтрак или пойдем в гараж и поедим в столовой?

Я морщу нос. — А есть третий вариант?

Атлас наклоняется вперед и выбирает подвал. — Да, в кафе вниз по дороге от кампуса делают хороший кофе и буррито на завтрак.

Я открываю рот, но он меня обрывает: — Не говори мне сейчас ни слова о деньгах, Олеандр, или я порву Норта на куски за то, что он заставляет тебя чувствовать себя дерьмово из-за этого. Я прекрасно знаю, кто ты и откуда, и я не беспокоюсь о том, чтобы покрыть расходы на все, что тебе нужно, пока ты не освоишься.

Мне все еще не хочется, чтобы он платил за меня, но мне также очень не хочется видеть Норта этим утром, поэтому я просто наклоняю голову и киваю, снова глядя на идеальные кожаные сапоги. Я работала, чтобы заплатить за них. Я рыскала по секонд-хэндам с пригоршней долларовых купюр, засунутых в карман, пока не нашла их.

Я говорю себе, что просто буду следить за тем, за что он платит, а потом верну деньги, как только смогу. Если эти двое не против, чтобы я нашла работу, а Грифон сказал, что поддержит меня, то Норт должен смягчить условия, верно?

Он же не наш босс… верно? Господи, почему все так запутано?

Когда двери лифта снова открываются в гараже, мы подходим к Хеллкэту Атласа, и Гейб открывает для меня дверь со стороны пассажира, наблюдая, как я устраиваюсь и пристегиваюсь, прежде чем сам забирается на заднее сиденье.

Атлас приподнимает на него бровь, но Гейб лишь пожимает плечами в ответ. — Я не оставлю Оли. Полагаю, ты чувствуешь то же самое, а мы не можем все поместиться на моем мотоцикле, так что поедем на твоей машине.

***

Буррито на завтрак – лучшее, что я когда-либо клала в рот, и когда я застонала при первом укусе, Атлас покатился со смеху.

Гейб сосредоточен на еде, как человек с заданием, он выпивает кофе двумя глотками, а затем расправляется с едой примерно за три укуса. Я понимаю, что он размером с небольшую гору, но меня все равно впечатляет, сколько еды он съедает, даже если это всего лишь кроличья еда, которой он обычно придерживается.

— Будешь продолжать в том же духе, и мы не успеем на занятия, — говорит Атлас, направляя машину обратно в час-пик на территории кампуса.

Я насмехаюсь в ответ. — Мы не успеем, потому что никто здесь не знает, как своевременно припарковаться.

Раньше я не замечала, насколько все плохо, потому что всегда ходила с Гейбом, обращая внимание на то, как сильно не хотела быть рядом с ним, но мы потратили больше времени, пытаясь попасть на парковку, чем стояли в очереди в кафе.

Это просто смешно.

Я пишу Сейдж, чтобы сообщить ей, что мы здесь, и она сразу же отвечает, что направляется к нам с Сойером и Феликсом. Я даже не сомневаюсь, что Целитель ходит за ней хвостом, после такого случая я уверена, что он был у нее на хвосте.

Мое мнение о Райли достигло рекордно низкого уровня, потому что он не чувствует того же.

Мне приходит в голову, что если мы с Гейбом действительно друзья, то у меня теперь есть еще один союзник в команде «Райли – нужно умереть», и я поворачиваюсь на своем месте, чтобы посмотреть на него. — Что ты думаешь о Райли? Мне нужно твое мнение, прежде чем я взорву мозг этого придурка и буду наблюдать за его конвульсиями, пока он не умрет.

Наступает момент молчания, когда я уверена, что они оба жалеют, что стали моими Связными, но потом Гейб отвечает: — Он долбаный мудак. Когда мы росли, он всегда был ласков с Сейдж, и я знал, что они будут Связными. Иногда это просто видно, и он был как защитный щит над ней в любое время… потом появляется Джованна, и он бросает Сейдж, как будто она ничто, я не испытываю к нему ничего, кроме ненависти.

Я хочу отметить, что раньше он постоянно защищал этого парня передо мной, но сейчас это кажется контрпродуктивным. Это не имеет значения, он понимает, что лицемерит, и кривится на меня. — Я знаю. Знаю, что говорил. Я был в ярости от того, что ты подружилась с Сейдж, как только приехала сюда. Ты до сих пор смотрела на меня так, будто я худшее, что ты когда-либо видела, но сразу же полюбила ее.

О Боже.

Волна вины накатывает на меня, и я заставляю себя не смотреть на Атласа, потому что он, вероятно, сидит там и чувствует себя самодовольным из-за того, как легко я приняла его, когда он приехал.

Я действительно такая сука, какой меня считает Гейб.

Когда Атлас паркуется, я прошу его оставить нас с Гейбом на секунду, и он выходит без единого слова, сжимает мою руку и идет на встречу с Сейдж, потому что он действительно чертовски идеален.

Глубоко дыши, Оли, не кисни сейчас. — Извини. Мне нужно было держать тебя подальше от себя, потому что я не могу сблизиться ни с кем из вас. Ни с тобой, ни с Атласом, ни с кем из вас. То, что я могу сделать… нельзя допустить, чтобы оно стало сильнее. Это все, что я могу сказать. Это ужасно, Гейб. Сейчас я чувствую это еще сильнее, и если я позволю этому расти только потому, что хочу вас всех, ну, я не настолько эгоистична. Я не могу так ставить себя выше всех остальных.

Он смотрит на меня секунду, а затем его взгляд опускается на мои руки. Они сейчас неподвижны, мой дар безмятежно сидит внутри меня, а узы довольны их запахами, окружающими меня сейчас.

Его голос низкий и ровный, когда он спрашивает: — И это все, это единственная причина, по которой ты не хочешь связываться? Ты боишься того, что случится, если ты это сделаешь?

Я киваю и бросаю взгляд, чтобы увидеть, как Сейдж улыбается чему-то, что сказал Сойер, и все четверо ведут себя так, как будто они были друзьями миллион лет и мы не были похищены сумасшедшей кучкой ополченцев Одаренных.

— Я не собираюсь вытягивать из тебя ответы. Я чертовски сильно хочу их получить, но… но, возможно, наши проблемы были из-за того, что я сам решал, как все должно быть, а не позволял нам вместе разобраться, — говорит Гейб тем же низким тоном, наблюдая за остальными. Он звучит чертовски несчастным, и я все еще чувствую себя самым плохим человеком за то, что так с ним поступила.

Мне нужно помнить, что он тоже был козлом, что все это не сваливается на меня. Он изменился и довел дело до конца, но это не отменяет того, что он был огромным козлом по отношению ко мне.

Я прочищаю горло и хватаю свою сумку. — Больше никаких разговоров о дарах и Связных, давай просто будем друзьями и продолжим... проходить наши занятия, не убивая всех подряд. Мы ведь вполне можем это сделать, правда?

Он насмехается надо мной и выходит, двигаясь так быстро, что успевает открыть мою дверь прежде, чем я успеваю взяться за ручку. Я хватаю его за руку, чтобы выйти из машины, но отпускаю ее, как только оказываюсь на ногах.

Нет смысла искушать судьбу.

Сейдж смотрит, как я делаю два шага в их сторону, прежде чем бросается на меня, и мои ноги подгибаются под нами обоими, почти увлекая нас на землю. Почти, потому что Гейб поймал нас и удержал на ногах.

Сейдж сжимает меня так сильно, что у меня скрипят ребра, и говорит: — Не могу поверить, что ты спала целых два дня, а теперь просто пришла на занятия! На твоем месте я бы заперлась как минимум на неделю.

Я смеюсь и отстраняюсь от нее, чтобы хорошенько ее рассмотреть. Она в порядке, на ней нет ни единой отметины, и я уверена, что за это мы должны благодарить Феликса. — Я ни за что не останусь дома, когда эти двое ластятся ко мне. Можешь себе представить? Я бы в конце концов убила кого-нибудь… или напилась до смерти.

Она хихикает и бросает Гейбу натянутую улыбку. — Я забыла сказать спасибо, что позвонил родителям из самолета. Я наказана до конца жизни, или была бы наказана, если бы не была полностью сформировавшимся взрослым человеком с собственной машиной, работой и деньгами. Сегодня мой отец пытался проследить за нами до кампуса, он собирался весь день торчать на задних рядах на наших лекциях, как маньяк. Сойеру пришлось его отговаривать.

Сойер улыбается нам обоим и легонько похлопывает меня по плечу. — Теперь у нас есть список «Защита Сейдж и Оли». Привыкайте к этим лицам, девочки. Мы больше никогда не оставим ни одну из вас одну. Даже у Грифона есть копия, у него тоже есть несколько временных интервалов.