Академия пурпурной розы

Глава 4

Дженни бросила на меня сердитый покрасневший взгляд. Сестра всегда смотрела так, когда я принималась ее отчитывать за сломанные игрушки. Вот только мы уже не маленькие. И то, что она только что сломала — не игрушка. А сердце одного очень хорошего человека.

— И что я по-твоему должна делать? — вдруг взорвалась она. — Влюбиться в него только за то, что он любит меня?! А я не просила его в меня влюбляться! Я не хочу… так.

— А как ты хочешь, Дженни? — устало спросила я, потирая виски.

— Чтоб как у папы с мамой! До безумия! Чтобы искры из глаз и сердце пело от одного присутствия человека рядом!

— И ты думаешь, что у тебя от принца искры полетят? — съязвила я, не удержавшись.

Джен насупилась.

— Не знаю!! Но точно знаю, что мне только восемнадцать, и если не мечтать сейчас, то… когда еще мечтать? Мне хочется… сказки, понимаешь?

Ну вот что с ней будешь делать? Тоже по-своему права.

— Пойдем уже в зал, пока нас не хватились… сказочница моя.

Я отвернулась и пошла по коридору, абсолютно точно убежденная, что Джен скоро догонит и пойдет в паре шагов за мной, как всегда. Но когда я бросила взгляд назад, увидела, что она застыла и растерянно смотрит на бокал с водой, одиноко стоящий на столе.

Танцы уже завершались, всех пригласили к столу на поздний ужин. Мое место как всегда в самом конце. От Дженни отделяет два стула. Напротив никого. Сестра притихла и задумчиво ковыряется в своей тарелке.

Неспешные разговоры то затихают, то вновь принимаются журчать громче, сливаются как ручейки в одну общую реку и снова распадаются на несколько обособленных потоков. Вечереет, и все отчетливее доносится аромат «ледяных роз Винтерстоунов» из распахнутых витражных окон — уникальный сорт, такие во всем Королевстве растут только в Замке ледяной розы.

Когда очередь доходит до десерта, тетя Эмбер неожиданно стучит ложечкой по бокалу, призывая всех к вниманию.

— Я обещала еще хороших новостей! И они у меня есть. Это об Академии пурпурной розы.

Мы с Джен уныло переглянулись. Новости есть, да не про нашу честь. В эту самую Академию пурпурной розы, из-за которой все Королевство уже который месяц на ушах стоит и открытия которой ждут как чуда, ни я ни сестра учиться не едем. Только по разным причинам.

Мне запретили родители. Сказали, что с моим дефектом магии опасаются отпускать одну далеко, да еще в место, где столько народу.

Ну а Джен… у нее просто-напросто нет магического дара. Абсолютно.

Мы с сестрой обе — эллери, потомки одного из древнейших родов, к тому же наследницы Замка ледяной розы, который сам по себе — мощнейший источник магии для своих хозяев. Мы должны были стать одними из самых сильных волшебниц Королевства Ледяных Островов. Но при нашем рождении что-то пошло не так. И весь магический запас, который должен был распределиться равномерно, достался мне одной, оставив сестру полностью пустой. Поэтому она живет, как обычный человек без каких-либо магических способностей… но по крайней мере, нормальной жизнью. Ну а мне двойной объем магии вышел боком, создав что-то вроде уплотнения, пробки на магических потоках. И то, как это проявляется… в общем, о нормальной жизни, как у Джен, я могу только мечтать.

Но послушать о первой в истории школе магии, единственной на оба Королевства, которая откроет свои двери для учеников уже завтра, нам все равно интересно. Почему бы и нет.

Дождавшись тишины и всеобщего внимания, тетя продолжила.

— Я долго размышляла, и у меня возникла одна теория. Которую я хочу проверить на практике. Мне кажется, что любой человек от природы обладает магическим потенциалом — а эллери всего лишь смогли развить его в себе в незапамятные времена.

Отец даже приподнялся, азартно стукнув кулаком по столу.

— Отличная теория! Мы только на днях обсуждали такую вероятность.

— Ты как всегда читаешь наши мысли, Эмбер! — добавила мама. — Но зная тебя, ты не только подумала, но и сделала. И что же ты сделала?

Тетя улыбнулась.

— На правах члена попечительского совета Академии пурпурной розы я предложила создать в нем отдельный факультет для юношей и девушек без магических способностей. Но с большим желанием эти способности развить. Вот и проверим на практике — возможно это или нет.

Сестра уронила вилку. Тетя посмотрела прямо на нее.

— Это значит, что Джен тоже может поехать учиться. Если… вы, конечно, ее отпустите.

Родители молча переглянулись. Сестра осторожно перевела взгляд на меня и закусила губу. Я знаю прекрасно, о чем она сейчас думает.

— Я не думаю, что… — начала она неуверенно.

Сейчас скажет, что никуда не поедет. Потому что не захочет оставлять меня одну. Но я уже вижу, как помимо воли в ее глазах разгорается огонек восторга, который она не успела притушить.

Поэтому невозмутимо беру ложечку и начинаю поедать свой шоколадный мусс, концентрируя на нем все свое внимание и отсекая лишние эмоции.

— Разумеется, ты должна поехать, Джен! Тут не может быть никаких сомнений.

Вкуса не чувствую. Но хоть голос вроде не дрожал, и на том спасибо.

— Эм… — шепчет сестра потрясенно и, кажется, у нее уже глаза на мокром месте.

Мама толкает папу локтем в бок. Он прочищает горло и нехотя выговаривает:

— Ну… пожалуй, в таком случае мы можем ее отпустить. Черепашка, слезь уже с моей ноги! Я же сказал, что Младшая Улитка может ехать.

Дженни сидит, не шелохнувшись, и кажется, боится даже дышать, чтобы не спугнуть удачу, которая свалилась ей так неожиданно на голову. И я безумно за нее рада. Пусть повеселится там за нас обеих.

Но тетя, как оказалось, не собиралась заканчивать речь на этом.

— А еще я глубоко убеждена, дорогие мои, что Эмме надо ехать тоже.

Я перепугано уставилась на нее, мама — на отца, а он раздраженно звякнул нож на тарелку. Гости принялись увлеченно делать вид, что заняты ужином, поскольку судя по всему, назревал очередной виток семейных разборок на тему «надо или не надо носиться с Эммой как с хрустальной вазой и оборачивать ее в вату».

— Эмбер! Ты не знаешь, о чем говоришь. Не выставляй нас родителями-самодурами! Не представляешь, каково быть на нашем месте.

— Зато я прекрасно представляю, каково быть на месте Эммы! — парировала тетя и невозмутимо вернулась к изящному расковыриванию десерта крохотной ложечкой. — Вы не сможете вечно держать ее взаперти! Каждому птенцу надо рано или поздно ставать на крыло. И чем дольше тянуть, тем слабее будут крылья.

Она больше ничего не сказала, и все внимание отдала тарелке, тактично подчеркивая тем самым, что не станет вмешиваться в решение, которое должны принять родители. Но свое мнение высказала, причем нарочно при всех, чтобы припереть отца с его упрямым характером к стенке и заставить снова вернуться к больному вопросу.

— Так, все! Рон, пойдем-ка на два слова.

Мама пересадила Ричарда на колени ближайшей из бабушек и ухватив отца за рукав, потащила его вон из зала. Единственный дракон, перед которым пасует мой бесстрашный папа-рыцарь — это наша маленькая и хрупкая мама, когда она настроена решительно. Ну, как сейчас.

После их ухода я с полминуты сидела как на иголках, сама не своя, а потом не выдержала.

— Джен… я ненадолго. Прикроешь? — шепнула я сестре.

— Еще бы! Расскажешь потом, что подслушала, — невозмутимо ответила она и снова уставилась в потолок мечтательным взглядом.