Еще более дикий Запад

…семейная жизнь может быть слишком сложной.

Так она сказала.

И еще, что мне нужно будет что-то, чтобы защитить себя.

И…

— Не хочу говорить о сиу, — Чарльз протягивает руку и наматывает на палец тонкую прядь. — И думать тоже. Ни о сиу. Ни об орках. Ни о некромантах… ни о ком. Только ты и я, ладно?

— Ладно.

Я потом скажу.

Обязательно.

И… и не собираюсь я никого убивать! Ядом так точно. Понадобится, просто пристрелю. Так оно как-то честнее, что ли.

— Расскажи… — просит Чарльз.

— О чем?

— Какой бы ты дом хотела?

Я? Не знаю. Наверное… наверное, все равно. Или…

— Счастливый?

Почти эпилог

Причальные мачты поднимались над округлым, похожим на огромную раковину, зданием вокзала. На поле за ним медленно виднелись огромные туши дирижаблей, уже опустившихся или готовых подняться. Чем-то они китов напоминали, тех, с картинок.

Я смотрела.

На дирижабли. На суету внизу. Люди крохотные, что муравьи. Смешные. Только не до смеха. Во рту пересохла, сердце колотится.

И…

И позади осталась мертвая пустыня, как и городок, в котором нам не слишком обрадовались. Но, главное, с матушкой все в порядке было.

Доусон только женился.

На вдовушке, которая с Востока приехала. За вдовушкой приехали сундуки и стадо тонкорунных овец. Он честно и признался, что давно уж с ней в переписке состоял, а матушку обхаживал, стало быть, чтобы землю она продала. Земли-то у нас еще осталось, а не пользуемся. Эдди, тот, конечно, обиделся и морду ему набил. За матушкины порушенные надежды. Но потом договорились, не без Чарли, сказавшего, что вот так землю продавать не стоит, как знать, чем оно обернется, а вот аренда — дело другое.

Ну и заключили договор.

Матушка же вещи собрала. Правда, собирать было немного и… не обрадовалась она возвращению. А от Эдди отмахнулась, мол, еще не время рассказывать.

Что?

Понятия не имею.

Эдди настаивать не настаивал, матушку он всегда уважал безмерно. Вот мы и погрузились на дирижабль опять. И полетели… и летели, летели… тоска смертная, если честно. Мамаша Мо и та со мною согласилась, что тоска и есть.

Так вот, летели и прилетели, стало быть.

— Волнуешься? — Чарльз подал руку.

— Волнуюсь.

Узкая лесенка протянулась к башне. Я ступила и замерла, оглядываясь. Все то же поле. Туши дирижаблей вверху, и там, ниже, тоже. Узкая полоска залива. Вода издали кажется серой и злой, не таким я представляла море.

А город?

Город где?

— Дальше, — Чарльз указал куда-то в сторону, где небо сливалось с землей, растворяясь сизым туманом. — Пристань сделали в стороне. На всякий случай. Ничего, скоро прибудем. Тут своя железная дорога.

И зачем-то добавил:

— Нормальная.

Наверное, это хорошо. Но… я все равно волнуюсь!

Порыв ветра сорвал мою шляпу, потянул, закрутил и выкинул куда-то в зеленые гривы кустов. Почему-то в этом увиделся дурной знак.

Хотя…

Я же дракон.

Справлюсь. И с ветром. И с городом. И с остальным тоже.

А внизу нас ждали.

— Чарли! — женщина в изысканном черном платье протянула руки. — Господи, Чарли! Ты вернулся!

Чарльз же вдруг споткнулся и… смутился?

— Мама? — он потянул меня, пряча за спину. — Что ты здесь делаешь?!

А я подумала, что, если разобраться, то потерянная шляпа — это так, мелочи. Из всех примет наихудшая — мама твоего мужа, готовая удушить тебя в крепких любящих объятьях.

Конец второй части