Глава 2
ЭМЕРСОН
Прошлое
Неделю спустя
Я сжала руку Миллера со всей силы.
Но это не устранило боль. Ничто не могло этого сделать.
Легочная эмболия.
Его мать умерла мгновенно.
В тот день я наблюдала за тем, как распадался на части мой лучший друг, и не знала, вернется ли когда-нибудь мой Миллер.
Похороны — это просто отстой.
Пастор говорил о небесах, будто от этого мы почувствуем себя лучше.
Это не то, что нужно было слышать Миллеру. Потому что его мама, как и я, была его лучшим другом, его главным болельщиком. Его отец служил в ВМС и почти не бывал дома.
Миллер с матерью были «Динамичным дуэтом», как обычно их называл Миллер.
А сейчас?
Сейчас у Миллера осталась только я.
Работенка не из легких.
Задача слишком сложная, чтобы о ней даже думать.
Ободряющие слова были пропущены мимо ушей, и мы с Миллером положили розу на гроб и пошли на выход.
— Давай напьемся, — объявил Миллер, когда мы уселись в его машине.
Я кивнула.
— Хорошо.
— Серьезно? — Его взгляд стал пронзительнее.
Пожав плечами, я надела солнцезащитные очки, чтобы он не видел моих опухших глаз.
— Думаю, что, если кто-то из несовершеннолетних и заслуживает напиться, так это ты.
Мы не разговаривали, пока не вернулись в его дом, в его комнату, забрав с собой спиртное из тайника родителей.
— Возможно, это плохая идея, — сказала я.
— Да, — согласился Миллер, прежде чем лечь рядом со мной на кровать и уставиться в потолок.
Вентилятор кружил на потолке в умиротворяющем ритме, и я схватилась за руку Миллера как за спасательный круг. Мои пальцы медленно теряли чувствительность, пока он сжимал мою руку в ответ.
Через несколько минут Миллер, наконец, снова заговорил:
— Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Черт, ты забеременел? — пошутила я, пытаясь снять напряжение.
Мягкий смех прозвучал и тут же исчез. Я ее ненавидела — тишину между нами. Обычно на ее месте было так много поддразниваний и смеха.
— Миллер? — Я легла на бок, подперев рукой голову, и посмотрела на него сверху вниз. — В чем дело?
— Папа… — он поперхнулся, — его перекинули… — он сглотнул. — На юг.
Меня охватил ужас.
— Но сейчас середина последнего года в школе!
— Ага.
— Тебе же здесь нравится!
— Ага.
— Твоя мама только умерла! — Я была взбешена. Очень. Сильно. Взбешена.
— И самая худшая часть… — Миллер, наконец, закрыл глаза. — Я не помню половину похорон… не потому, что так сильно по ней скучаю, а потому, что буду скучать по тебе. Словно я потерял и тебя, а ведь ты жива.
— Миллер… — Я боролась с накатывающими слезами, но они начали течь по лицу. — У тебя есть я. У тебя всегда буду я.
— Это сейчас, — он вздохнул. — А на следующей неделе? А когда я начну учиться в новой школе?
— НА СЛЕДУЮЩЕЙ НЕДЕЛЕ?! — заорала я и вскочила на ноги, практически отбивая ему «хозяйство».
— Черт, а ты страшна в гневе. — Миллер, наконец-то, улыбнулся настоящей улыбкой, улыбкой без оттенка грусти.
— Черт, да, я злюсь! Он не имеет права. НИКАКОГО права. — Я кипела от злости, ударяя кулаком в подушку, моя рука была опасно близка к тому, чтобы подпортить красивое лицо Миллера. — Почему бы тебе просто не остаться здесь? Жить со мной!
— Это было предложением жениться на тебе?
— Ну, вот еще. Миллер, я даже не встала на одно колено. Не будь драматичным.
— Я? Драматичный? — Он покачал головой. — Да ни за что. Помнишь, что это ты у нас холодная бессердечная сучка из группы поддержки.
— Я проклинаю тот день, когда позволила тебе посмотреть фильм «Добейся успеха».
— «Все нормально! Все отлично! Когда-нибудь мы надерем вам зад!» — пропел он с идеальной бравадой в голосе. (Примеч.: кричалка из фильма «Добейся успеха»)
Я закатила глаза, испытывая радость от того, что он вел себя как обычно.
— Ты с ним спала?
— Слишком быстрая смена темы разговора. — Я почувствовала, как покраснели щеки, и внезапно потеряла способность глотать.
— Ты когда-нибудь… с ним спала? — повторил Миллер.
Глубоко вздохнув, я прошептала тихо:
— Нет.
— Проклятие! — прошептал он, потом протянул ко мне руки и потянул с меня футболку, стягивая ее через голову. Его пальцы занялись молнией моих джинсов, прежде чем я смогла произнести следующее предложение:
— Что ты делаешь?
Миллер поцеловал меня глубоко и жестко, а затем прошептал в мои губы:
— Действую, как эгоист.
— Что?
— Забираю с собой часть тебя.
