Страстный. Плохой. Опасный

— А вы упрямая, Ярослава. Как ваше отчество? — спрашивает Господин, когда мы зашли в гостиницу. Определенно дальше я не планировала идти. Меня устроит любой тихий уголок с диванами в углу холла, вон тот, слева от регистрации.

— Ярослава Игоревна, но так как у нас неформальная обстановка, Максим Викторович, обращайтесь ко мне просто — Ярослава, — говорю я, спеша за ним на каблуках под пристальные взгляды бдительной охраны.

Как бы ногу не подвернуть с таким-то вниманием!

— Тогда меня тоже зовите просто — Максим, — кивнул он, искоса поглядев на меня… Гордеев мимолетно опускает взгляд ниже моих глаз.

Да, пялься, так ты больше мне расскажешь о своих проступках, пока будешь сосредоточен порочными бесконтрольными мыслями… Красивое же ты чудовище!

Но если бы у Игната Ростиславовича — главного редактора журнала, был такой укоряющий взгляд, как у Господина Гордеева, пришлось тогда напросто повеситься. Столько проколов, которые были у меня, нет ни у кого, и коврик у начальства изучила вплоть до каждого орнаментального штриха и ворсинки.

Я всегда могла разоблачить героев, каждого вывести на искренность, откровенность, а после сидеть долгим вечером за любимой работой — составлять статью, где я применяла все свое мастерство и немного специфическую подачу материала. Не воспринимаю скучные стандарты старомодных статей с тысячью метафор, а тонкий интеллектуальный юмор переплетающийся с профессионально-заезженными выражениями и вовсе ненавижу.

Русские — народ простой, чего, говорится, выпендриваться?

Мужчина останавливается у стойки ресепшен, и я примыкаю рядом, положив локоть на столешницу. Мой взгляд блуждает по холлу, планируя, где бы мы могли спокойно поговорить с Максимом Викторовичем. Но совсем неожиданно мое предплечье грубо хватает один из прихвостней мужчины, и оттаскивает на пару шагов назад. Сумку едва удается удержать на плече, но вот блокнот летит на пол с катастрофическим звуком.

Я шокировано борюсь сама с собой, чтобы не выдать какую-то колкость в ответ на действие телохранителей. Едва ли не подвернула ногу на своем шатком каблуке, пока пыталась выкрутиться из хватки телохранителя. Неотесанный урод!

— Вы на непозволительно близком расстоянии от Господина Гордеева, придерживайтесь дистанции, — грубо констатировал мужчина, замечая мое недоумение. Он выпустил меня из крепкой хватки только после очередного резкого рывка руки.

— Я не собираюсь убивать вашего Господина Гордеева, — процедила я, стараясь не горячиться. Телохранитель даже взглядом не повел, а я… Смотрю на диктофон, который вылетел из моих рук вместе с блокнотом, и гаджету очень не посчастливилось расколоться на несколько частей. — Нет… Только не сейчас, — прошептала я себе под нос, собирая осколки и поврежденный корпус.

И что мне теперь делать? Это же… Полнейший провал! Мой телефон вырубился еще два часа назад, и стал на редкость бесполезной грудой железного мусора. Фотоаппарат заполнен материалом съемки для журнала, там нет места не то чтобы для записи, а даже для фотографии!

К черту эту фортуну. Гребаный день. Гребаный телохранитель!

— Не трогайте девушку, — нахмурился Максим, оглядев своих цепных псов, а после подходит ко мне с сожалеющей улыбкой, утешительно положив на мое плечо свою тяжелую ладонь. — Думаю, она не так опасна, как кажется. Ваш диктофон… Сломан. Есть ли смысл продолжать?

Он только парой движений заставил меня закипеть.

И вдруг я отчетливо понимаю, что именно Гордеев отдал знак своему человеку, чтобы тот дернул меня подобным образом, намеренно выбив из рук диктофон. Это очень и очень смешно, так как я никуда не собираюсь уходить! Диктофон жалко, но сама виновата, нужно было тщательней готовиться к этой встрече. Я не спешила печалиться.

— Диктофон — это предлог вас заинтересовать. Вы дали согласие на интервью, и мы проведем его с диктофоном, или без него.

— Как пожелаете, Ярослава. Нам на восемнадцатый этаж, — не разочаровался Гордеев, обаятельно улыбнувшись. Максим Викторович начал идти к лифту, но я словно приросла к полу. — Ярослава, вы же не планировали брать интервью посреди холла?

— Разве это плохой вариант? Нисколечко, — оспорила я его решение, тяжело выдохнув, словив тяжелый взгляд. — У той стены есть свободное место для нашей не столь долгой беседы, — указываю я на давно примеченный уголок с большим горшком фикуса рядом.

— В неординарной обстановке беседа проходит лучше, — мягко запротестовал он, вернувшись ко мне и встав всего лишь в шаге. Он с каким-то извращенным упоением наблюдал за моей нерешительностью. Но не могла же я идти с незнакомым мужчиной в номер?

Черт.

— Максим Викторович… — начала я суровым и неприступным голосом.

— Я просил звать меня по имени, — Гордеев нагло перебил своим холодным тоном. — У вас намечается интервью не по моему плану. Я бы никогда не нарушил своих принципов в другом случае. Вы хотите поговорить со мной, а я хочу в номер подальше от сборища разных проходимцев, расслабиться на диване с бокалом красного вина после долгих переговоров в офисе… Я готов жертвовать уединением и поговорить с настойчивой, но очень даже симпатичной девушкой из какого-то там журнала. Если же вы не хотите подниматься в гостиничный номер — вы знаете, где выход, Ярослава, — не мягко выпроваживает меня мужчина на выход с нескрываемым подтекстом.

Я широко улыбнулась, хоть и захотелось скривиться на его брезгливом замечании о сборище разных проходимцев.

— Максим Викторович… Максим, — замешкалась я, — мне казалось, что будет достаточно удобно беседовать в холле, — интервью оказалось сложнее, чем прежние, а ведь мы даже не положили его начало.

— Вы ошиблись, Ярослава. Если не передумали, я могу провести вас к машине. Мой шофер доставит вас в любое место столицы, — Максим Викторович очаровательно улыбнулся.

Он это специально делает — принуждает уйти. Вот же остроумный говнюк… Не дождется!

Господин Гордеев видит решение в моих глазах. Он поддает свой локоть. Я его принимаю, сцепив зубы.

— Ярослава, а вы настроены серьезно, не так ли?

— Мне важно это интервью. Вы птица высокого полета, будет жаль, если вы от меня упорхнете так просто, — кратко ответила я, после чего услышала бархатный завораживающий смех, вызвавший на моих губах улыбку.

Мне уже двадцать четыре. Почти три года работы в журнале и год практики где придется. За все то время я не встречала таких людей, как этот мужчина. Было в нем что-то вязкое и одновременно притягательное… Вот он смеется, а вот он смотрит настолько пронизывающе, что, кажется, меня сейчас затянет в бездну, возможно, его не самой светлой души.

Максим Викторович был сдержанным, и даже деликатным, задавая обычные вопросы про журнал: где купить, какой рейтинг, стоимость, тираж и тому подобное. Но взгляд был пристальным, и то, как он внимательно скользил глазами по голубому платью на бретельках — уже настораживало. Особенно перед тем, как отправиться в гостиничный номер.

Мой брат никогда не любил мои неофициальные интервью, ссылаясь на то, что однажды меня могут жестоко побить за прежние статьи. И как неприятно вспоминать мой горький опыт, я попадала в такие ситуации.

Тогда Андрей собрал мне в сумку самые нужные вещи для любой внезапной ситуации — ключи от моей машины в нескольких экземплярах, солидные наличные в особый карман сумки и перцовый баллончик, а в телефоне составил экстренный набор. Этого хватит, чтобы избежать многих не самых хороших непредвиденных ситуаций.

Осторожность должна быть обеспечена всегда… Но да, я без тормозов и какого-либо хотя бы минимального чувства самозащиты! Нервно впиваюсь пальцами в сумку. Подумаешь, интервью в номере… Я была и в приватной зоне отдыха, и в самолете, и даже в уборной!

— Я надеюсь, что ваш журнал не очередная продажная пресса, где меня готовы оклеветать за вшивые премиальные размером в пятьсот рублей. Сейчас журналисты бегают за сенсацией, и не всегда ее не находят. В такой безвыходной ситуации они пишут всякую необъективную и глупую фальсификацию. Суд редко оправдывает мошенничество, — мужчина с любопытством покосился на меня, — и мне ничего не помешает осудить вас в случае неприятной статьи, которая придется мне не по душе. Понимаете, о чем я?

Я резко повернулась к нему лицом, нахмурившись. Это была угроза или предупреждение?

— Максим Викторович, читатели Москвы жаждут прочитать не проплаченную статью от непонятного продажного журналиста, а именно мою проверенную правду и мои личные взгляды доверенного лица читателей. Поэтому для статьи, которая придется вам по душе, нужно будет всего лишь приятно на меня воздействовать… — проговорила я монотонным голосом, только после обдумывая то, что сказала, резко посмотрев на самодовольную усмешку Господина Гордеева, немного растерявшись. — Я хочу сказать, что важно не испортить о вас мое положительное мнение… Я не говорю, что оно уже положительное, просто… Ну то есть, сперва нужно заслужить его… Положительное мнение, — с каждой фразой краснею и не сдержавшись, насмешливо фыркаю. Рядом с этим мужчиной я превращаюсь в глупую овцу. — Вы поняли меня, к чему эти пустые разговорчики?

— Ярослава, вы очаровательны, — смеется Максим, остановившись у дверей в номер, скептически меня разглядывая. — А вы, случайно, не та самая Соколовская, с которой судилась Эльвира Масловская после выхода статьи в глянцевом журнале? — я отвела взгляд, понимая, что Гордеев наслышан обо мне не с самой безобидной стороны.

— Меня оправдали, — передернула я плечом, явно не желая обсуждать эту тему. Если раньше я гордилась этим достижением, теперь чувствовала себя полной идиоткой. Он на меня дурно воздействует! Все мои профессиональные качества, наверное, сегодня решили остаться дома под одеялом, суббота же.

— Можете нас оставить. Предпочитаю быть на интервью только с Ярославой, — мягко обращается Максим к телохранителям, когда из номера выходит один из его людей, после тщательной проверки апартаментов. Надо же, как все строго. — Я же прав, Ярослава? Вы будете вести себя достойно корреспонденту журналистики? — не уловила этого странного намека не известно на что, но он старательно притягивает к себе мое внимание.

Он намеренно произносит мое имя так… Как если бы называл меня… Кошечкой! Нет, моя фантазия бушует. Определенно.

— Максим Викторович, мы не можем вас оставить наедине с девушкой, вы знаете правила… И к тому же, Ярослава Игоревна, вы еще не предоставили свои документы. Желательно с паспортными данными.

Я похожа на безумную фанатку, которая хочет заночевать в участке?

— Это обязательно? — задала я самый дурацкий вопрос, из-под бровей глядя на Гордеева.

— Да, Ярослава Игоревна. Иначе я вас не пропущу, — ответил телохранитель-Игнат, посмев перечить Гордееву за безопасность.

— Ярослава, если вам нетрудно, покажите свою лицензию. Я не хочу неприятностей для себя, как и для вас, — говорит Господин Гордеев.

Скидываю сплеча сумку, открываю ее, понимая, что уже на грани безумного раздражения.