Покрась все это в красный цвет

Я указываю на поднос с лекарствами у стены. Количество бутылок увеличилось с момента моего последнего визита.

“Но приближался финал, поэтому Оливия изменила свой режим, быстрее опрокинув тебя за край, отомстив за свою сестру и всех тех других женщин. И ваш сын финансировал ее. Лана признала свою собственную месть за того, кто нуждался в ней больше. И вот ты здесь: импотент, слабый, бессильный, совершенно беспомощный и буквально обоссываешься".

Слезы начинают собираться в его глазах; злые слезы, наполненные чистой, неподдельной ненавистью.

“Она выполнила свою часть работы и оставила мне эту записку. Каким-то образом она знала, что я приду, — говорю я, поднимая записку, и читаю ее вслух. “Для него уже слишком поздно. Я тянул его агонию так долго, как только мог. Но ты не можешь спасти его сейчас. Удачи в поисках меня".

Я опускаю записку и ухмыляюсь ему.

“Она думает, что я хочу спасти тебя и найти ее, чтобы я мог запереть ее. Она не понимает, почему я на самом деле здесь.”

Я достаю пистолет, взвожу курок, встаю и засовываю записку обратно в карман.

“Вам следует знать, что ваш сын был вдвое лучшим вдохновителем, которым вы когда-либо были, потому что он убивал не только для того, чтобы быть могущественным. Он убивал из мести. И его собственный отец помог помощнику в убийстве мальчика, которого он любил.”

Я направляю пистолет ему в пах, хотя почти морщусь от того, что должно произойти. Но Лана должна знать, что я не уйду, как только найду ее. Один непоправимый поступок будет означать, что я никогда не смогу вернуться.

“Как бы сильно я ни хотел, чтобы ты медленно умирал, мне нужно показать моей девушке, насколько серьезно я отношусь к тому, чтобы остаться с ней. Поначалу я был доволен, наблюдая, как ты медленно умираешь. Но сегодня что-то изменилось. Что-то, чего я все еще слишком боюсь, чтобы полностью принять, пока не увижу физическое обещание этого. Впервые в жизни у меня появилась надежда”.

Я вставляю затычки в уши, поворачивая шею в сторону, когда заканчиваю. Он издает звук, его глаза расширяются, когда я кладу палец на спусковой крючок.

“Веселись в аду, Кристофер”.

С этими словами я стреляю из пистолета ему в пах, пока он не опустеет. Мониторы сходят с ума, когда он падает, и его тело начинает биться в конвульсиях, когда на простыне и одеялах образуются струйки крови.

Они играли в самую длинную игру пыток для самого злостного преступника. Как я уже сказал, я недооценил истинного гения темных умов.

Убирая пистолет, я вытаскиваю затычки для ушей и беру телефон. У меня есть ограниченное время до того, как это тело будет обнаружено. Коллинз и моя команда поймут, что это я, как только узнают, кто это.

Я назвал его настоящим убийцей.

В итоге он получает пулю в пах снова и снова.

Это не ракетостроение, чтобы собрать все воедино.

Набрав номер Хэдли, я выхожу из дома, оставив позади последний кусочек сложной головоломки.

“Ты готов?” — спрашивает она.

“Я буду там через пятнадцать минут. Ты их нашел?”

“Еще нет. Но я сделаю это”.