Темный. Плохой. Дикий

— Черт, Каллум, я искала тебя. Мне так чертовски жаль из-за Алекс. Я должна была предупредить тебя, что она придет.

— Теперь это не имеет значения, — рявкнул он. — Знаю, чего я стою.

— Это не так! — сказала я. — Все не так, как выглядело.

— Это именно так, черт возьми, и выглядело! — заорал он. — Я для тебя, блядь, ничто, да?! Просто кусок гребаного мяса. Тебе понравилось, не так ли, трахать гребаного дикаря?! Понравился мой грязный член в твоей заднице, в твоей пизде, в твоем гребаном рту.

— Это не то! — прошипела я. — Клянусь.

Он выскочил из тени, прижимая меня, как в самый первый день нашей встречи. Его тело было стеной из раскаленного железа напротив моего, грудь вздымалась с каждым хриплым вздохом. Я уставилась в пустые глаза, слабый оранжевый уличный фонарь был единственным освещением в ночи. Каллум был великолепен в своем гневе, руки застыли, удерживая меня в клетке, челюсти были плотно сжаты от ярости.

— Хотела, чтобы это было грубо, не так ли? Так чертовски грубо. Шикарные парни не трахаются так, как я, не так ли? Слишком многое под угрозой, чтобы этим рисковать.

— Это не так, — сказала я. — Все не так.

Он прижался зубами к моей щеке.

— Ты использовала меня.

— Нет, не использовала.

— Ты, блядь, не хочешь меня, только мой член.

— Нет!

— Она смотрела на меня как на кусок дерьма, а ты не сказала ни слова. Ни единого гребаного слова. Ты выкинула меня обратно на улицу, как использованный гондон.

— Я не выгоняла тебя! — взвизгнула я. — Мне просто нужно было немного времени.

— ТЫ ВЫШВЫРНУЛА МЕНЯ ВОН! Точно так же, как это сделала моя гребаная мать. Никому не нужен такой монстр, как я, не так ли? Я ни хрена не стою!

Я вздрогнула, когда он ударил ногой стену прямо между моих ног и едва не задел мое колено.

— Я не выгоняла тебя, Каллум, клянусь.

— Ты больше не хотела меня, не так ли? Не тогда, когда она была там. Судила обо мне, как она, не так ли? Стыдилась.

— Мне не стыдно.

— ТАК И БЫЛО! — Он взял мое запястье в одну руку, удерживая высоко, крепко сжимая пальцами мое горло. — Не ходи за мной, — прорычал он. — Держись, блядь, подальше.

Я потерла шею, когда он отступал, моя рука была на спине Кейси, пока она не последовала за ним.

Я заковыляла следом. Мое перемещение было медленным и неуклюжим, дыхание громко отдавалось в ушах, когда я пыталась идти за ним.

Собачий вой указал мне их местонахождение. Он раздался всего один раз, слева от меня, у мусорного бака.

— Каллум? — прохрипела я. — Ты здесь?

Когда я ступила на мусорную площадку, тускло загорелся свет охранной сигнализации. Это была вонючая дыра, черные мусорные баки были расставлены вдоль стен. Пара мусорных контейнеров на колесах опрокинулась на бок, и отходы рассыпались по асфальту.

— Каллум?

— Ты, должно быть, чертовски сильно хочешь умереть. — Свет, падающий на него, ласкал жесткие линии его лица.

— Я не сдамся, — сказала я. — Я слишком сильно любя люблю.

— Ты хотела сказать, что любишь мой гребаный член.

— Я люблю тебя больше, чем твой член, Каллум.

Он кружил вокруг меня, как одинокий волк, охотящийся на оленя, его глаза были тяжелыми и задумчивыми.

— Я дикарь, — сказал он. — Это то, чего ты от меня хочешь.

— Нет.

— Ты не знаешь, где я был, что я видел. Не знаешь, что я творил, Софи. Что я должен был делать, чтобы выжить.

— Прекрати, — рявкнула я. — Пожалуйста, Каллум. Пожалуйста, давай просто пойдем домой. — Я протянула ему руку, но он не взял ее.

— Ты мокрая для меня? Держу пари, что да. Тебе нравится, когда чертовски опасно.

— Мне нравится это дома, — сказала я. — Пойдем.

— Хочешь поиграть жестко, да?

— Я хочу, чтобы ты вернулся домой!

— Домой? Вот мой дом, среди дерьма, мочи и мусора. Вот где мое место, Софи. Хочешь посмотреть, кто я?

— Я знаю, кто ты! — прошипела я. — И я знаю, что причинила тебе боль, я знаю это. Я не хотела!

Он стянул через голову толстовку. Его грудь была чертовски красива в этом свете. Темнота играла с его татуировками, отбрасывая оранжевые тени на его груди. У меня перехватило дыхание. Он был так чертовски красив. Его пресс пульсировал, когда он двигался, V-образные мышцы бедер уходили под низко сидящие джинсы.

— Беги, — прорычал он.

— Нет.

— Так будет лучше.

— Никогда.

— Я сделаю тебе больно. Разорву на части. Возьму то, что хочу.

Я кинула сумку, сбросила куртку и осталась в одной тонкой блузке и короткой юбке.

— Я твоя.

— Ты не моя. Никогда не была.

— Я докажу это, — прохрипела я. — Делай что хочешь, ты никогда не заставишь меня уйти.

— Это чертово обещание, да? — вскипел он. — Хочешь загладить свою вину передо мной сейчас? Слишком поздно, черт возьми.

— Сделай это, Каллум. Сделай меня своей.

— ЗАТКНИСЬ! — прогремел он.

Кейси снова заскулила из тени, и он прошипел ей, чтобы она замолчала. Я возилась липкими пальцами с пуговицами на блузке.

— Ты хочешь этого?

Он на мгновение остановился, взгляд темных глаз блуждал по моей коже.

— Не надо.

Я выскользнула из блузки, позволив ей упасть на землю.

— Что я должна сделать, Каллум? Скажи мне?

— Отвалить, — сказал он. — Для твоего же блага.

— Нет. — Я стояла гордо, расправив плечи и высоко подняв голову. — Покажи мне свою темную сторону.

Я попятилась, когда он ринулся ко мне, но только на мгновение. Он грубо схватил меня за шею, накрутил волосы на кулак и заставил опуститься на четвереньки. Потом потащил меня, и мне пришлось скользить коленями по земле.

— Вот кто я, — выплюнул он. — Вот откуда я родом.

Он толкнул меня лицом в кучу мусорных мешков, тыкая носом в вонь, и отпустил только тогда, когда меня стошнило. Затем его внимание переключилось на груды мусора. Он разрывал мешки, как сумасшедший, вываливая на асфальт поток грязи и дерьма. Я слышала треск разбитого стекла, звон жестяных банок, и зловонье вокруг меня едкой взвесью наполняло мои ноздри.

Каллум опустился на колени рядом со мной. Он был груб, когда руками задирал мою юбку, и еще грубее, когда рвал тонкие кружева моих трусиков. Потом скомкал их и сунул мне в рот, проталкивая глубже, чтобы я не могла их выплюнуть. Я давилась тканью, ощущая мой собственный вкус на языке.

— Молчи, твою мать.

Слизь на земле холодила мои колени. Я застонала в кляп, когда мерзкое месиво достигло моих рук.

— Нюхай. Это запах гребаного выживания. — Он глубоко вдохнул, наслаждаясь зловонием. — Тебе никогда не приходилось рыться в чужих объедках в поисках ужина, не так ли? Не имеешь ни малейшего понятия. Но не стоит придираться, когда в твоем животе урчит от невыносимого голода. — Он шлепнул ладонью по грязи, а потом погладил меня по лицу, и эта мерзость стекала по моей щеке. — Ты можешь стать королевой моего мира, если хочешь. Королевой чертовых улиц. Лучше быть моей Королевой Грязи, чем быть папиной маленькой принцессой, тебе не кажется?

Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь отгородиться от вони.

— Давай разрисуем тебя хорошенько, ты будешь моим новым произведением искусства. Живым искусством. — Каллум задрал мой лифчик так, что мои сиськи свободно повисли, затем обмазал их грязью, растирая ее вокруг моих сосков. — Блядь, да, грязная сучка. Больно быть униженной, не так ли? Больно быть гребаным ничтожеством.

Он порылся в каких-то коробках рядом с собой, вытряхивая мусор, пока не нашел что-то по своему вкусу. Я не смела смотреть.

— Тебе это понравится, Софи, тебе это чертовски пойдет.

Я закричала в кляп, когда он вылил мне на голову жидкость из бутылки. Молоко. Это было молоко. Я подавляла рвоту, пока оно капало с моих волос, скисшее, стухшее, чертовски отвратительное.

Его смех был горьким.

— Беги домой, в свой прекрасный мир, оставь нас здесь, где нам и место, богатенькая девочка.

Слезы навернулись на глаза, когда я встретилась с ним взглядом, но я все еще не двигалась. Я не убегала от него.

— Тебе еще мало? — кипятился он. — О, понимаю. Ты хочешь большего. Хочешь, чтобы я украсил твою хорошенькую маленькую пизду.

Мой желудок сжался.

— Давай посмотрим, что у нас тут, блядь, есть. — Каллум поднял картонную коробку с хлопьями. — Будучи ребенком, я бы припрятал это на потом и хранил бы дольше. — Он зачерпнул что-то похожее на запеченные бобы, на его пальцах была слипшаяся хрень. — А вот это мне пришлось бы съесть сразу.

На этот раз я отползла прочь, когда он подошел ко мне, взвизгнув, когда наткнулась коленями на что-то острое. Каллум вытащил трусики из моего рта, и я облегченно глотнула воздуха, но только на секунду, прежде чем тот пальцами начал бороться с моим языком, гнилостный вкус несвежей пищи ударил по моим рецепторам. Я выкарабкалась на асфальт и выблевала все, что было в моем желудке.

— Десерта не будет, если ты не съешь свое основное блюдо, — усмехнулся он. — Здесь не место быть чертовски разборчивым.

Я рыдала на земле, не столько из-за себя, сколько из-за него. Реальность жизни на улицах поражала сильнее, чем любая из его грязных демонстраций.

— Прости, — прохрипела я. — Мне очень жаль.

— О чем жалеешь? — прошипел он. — Это сделало меня тем мужчиной, которым я являюсь сегодня, мужчиной, чей член ты так сильно хочешь.

— Я люблю тебя, — воскликнула я. — Я совершила ошибку, вот и все.

— Ты совершила ошибку, придя сюда.

— Нет.

— Все еще хочешь мой член, да? После всего этого?

— Я хочу тебя.

— Да ты железная леди для моего члена. — Он скользнул своими грязными пальцами между моих бедер, сжимая мой клитор, пока слезы скатывались по моим щекам. — Это делает тебя мокрой? Грязная сучка.

Я покачала головой, но его хватка была приятной, он ласкал мою киску идеальными движениями.

— Я выебу тебя.

Я кивнула.

— Сделай это.

— Хочешь мой большой толстый член? Хочешь, чтобы я тебя трахнул?

— Пожалуйста, — закричала я. — Проверь, что я твоя.

— Тебе нравится играть с огнем, не так ли? Быть чертовски напуганной.

На этот раз я не стала утруждать себя словами, просто застонала в качестве приглашения.

— Давай посмотрим, насколько ты испугаешься, прежде чем сломаешься.

Он в мгновение ока перевернул меня на спину среди остатков кислого молока и гнилой еды. Я не сопротивлялась, просто приняла его. Тяжело дыша, он расстегнул джинсы. Я потянулась к нему, блуждая руками по его груди, животу, ниже, пока не нашла его член, готовый для меня. Он был толще моего запястья, разбухший до предела, вены вздулись. Идеальная пурпурная головка блестела в темноте. Он опустился на меня, войдя одним яростным толчком.

— Я сделала тебе больно, — прохрипела я. — Сделай мне больно в ответ.

— Не хочу причинять тебе боль, — простонал он. — Хочу отправить тебя туда, где тебе, блядь, самое место.

— Мое место там, где ты.

— Нет, черт возьми, — прорычал он. — Я сломаю тебя.

Мне было так хорошо, когда он находился внутри меня. Я стонала, когда он трахал меня, брыкалась, встречая его толчки. Мои волосы были скользкими от жира и кислого молока, мое лицо было липким от черт знает чего, и все же я не сопротивлялась ему.

— Да… — застонала я. — Черт возьми, возьми меня…