Черное в белом

― Прости, ― кинжал сам лег мне в руку, ― но для тебя я слишком легкая добыча.

Клинок вошел в сердце.

«Зря не добила», ― недовольно ворчала Тьма. ― «Яд продержит его еще минут двадцать, а потом он ринется за тобой вдогонку, размахивая трофейным кинжалом».

― По крайней мере, он не вонзит его мне в спину, пока я буду сражаться, ― прошипела я, на ходу расправляя крылья.

«Ты нажила себе опасного врага. Сидхе не прощают предательства», ― мрачно изрекла клякса.

― Он дал слово, что поможет мне уйти.

«Но не дал слово, что живой», ― проворчала Тьма, развесила щупальца по клетке, на манер паутины и добавила: ― «Не то, чтобы меня очень тянуло в Бездну, но вдруг вы с ним действительно смогли бы…»

― А если бы не смогли?

«Теперь ты этого никогда не узнаешь», ― Тьма стекла на пол грязной кляксой. ― «А я все равно рискую снова оказаться в Бездне. И веками, в полной тишине ждать рождения Лорда, способного меня услышать, как за соломинку, хватаясь за любого, кто стремится к силе, и говорить, говорить, даже если мой голос сведет его с ума, чтобы только прогнать треклятую тишину».

Клякса замолчала, в глазах стояли злые слезы, лучи восходящего солнца били в спину, глубокий мелодичный звук рога поплыл над лесом, темное воинство готовилось к сражению, времени на сожаление не было. Монета брошена, я не могу и не хочу ничего менять.

Ветер с запада принес с собой шорох доспехов, стук копыт и хлопанье тысяч крыльев. Светлые вышли из-под крон деревьев. На поляне стало светлее, трава пустилась в рост, под ногами эльфийской армии распускались цветы, лесные зверьки сновали между суровыми лучниками, а во главе воинства, верхом на единороге ехала хрупкая эльфийка. Лесная тень расступалась перед окутанной сиянием фигурой.

Имперцы сомкнули щиты, стараясь отгородиться тонкой стальной стеной от шагнувший на их землю силы. Тьма поправила беретку, вставила отмычку в замок и в одно касание открыла дверь. Черный холодный туман потек от подножия холма, он, словно хищник, крался, опутывая темных непроницаемой сетью, отгораживая от лучей утреннего солнца, от обманчиво безопасного мерцания Света за спиной эльфов.

Лицо Лирель исказила гримаса отвращения. Она соскочила с коня, жестом отсылая всех назад. Эльфы беззвучно повиновались. Почуявшие неладное дроу начали перегонять силу в заранее заготовленные плетения защиты. Эльфийка подняла руку, по земле пошла дрожь, лес, переступая узловатыми корнями, сомкнулся вокруг эльфийской армии, оставляя носительницу Света один на один с темной ордой.

Лирель замерла; воздев руки к небу, она чуть раскачивалась из стороны в сторону и что-то напевала. С каждой новой нотой воздух тяжелел, напитывался силой. Голос оборвался на самой высокой ноте, яркая белая вспышка заставила на мгновение зажмуриться. Лес вокруг вспыхнул, чтобы в туже секунду сгореть дотла, там, где только что шумел лес, теперь остался только тлеющие головни. Защитное плетение выдержало, прогнулось, подминая под себя своих создателей, превращая тела магов в мешанину из плоти и костей, но армия осталась цела. Глядя на истекающих кровью магов, эльфийка улыбнулась и снова запела.

Темные не шевелились, ожидая сигнала к атаке. Я коротко кивнула адъютанту, горгулья сорвалась с места, на вершине Холма вспыхнул костер. В ту же секунду воздух наполнился свистом арбалетных болтов, черная смертоносная стая понеслась к эльфийке, и, словно волна о скалу, разбилась о крылья белого дракона. Ящер яростно заревел и выдохнул пламя, напрочь снесшее остатки защиты.

«Первый из дайноров», ― сказала Тьма, прихлопывая вооруженного отравленной иголкой пикси.

― Не смей ввязываться в бой, пока не выманим остальных, ― я сцепила крылья на груди, стальной плащ надежно прикрывал мою спину. ― Я чувствую троих высших. Все трое водники, хоть и плюются огнем. Будет непросто.

«А время поджимает», ― заметила Тьма, проводила взглядом бегущую к лагерю Шиен, и, заломив голубой берет на правую сторону, лихо прихлопнула очередную бабочку-пикси.

Оборотни и горгульи теснили дайнора, гоблины умудрились накинуть ему на шею поводок и зацепить за ближайшее дерево. Дракон бился, хрипел, но разорвать зачарованных пут не мог.

«Вот уж действительно, сила есть, ума не надо», ― неуклюже слепленные дайноры оскорбляли Тьму до глубины души.

Поводок натянулся до предела и тут же ослаб, на месте дракона, выставив перед собой меч стоял Дарен, эльфеныш грозно рычал сквозь зубы, вокруг него, словно воронка водоворота, закручивалась магия Света. Темные, следуя моим приказам, близко не подходили, стараясь достать мальчишку с помощью арбалетов. Дайнор скалил зубы, и в ответ огрызался неумело скрученной магической плетью. Это, впрочем, не мешало ей оставлять целые просеки в рядах врагов.

Оставшуюся без защиты эльфийку тут же взяли в оборот, Лирель больше не пела, только с грустью смотрела, как отскакивают от ее щита заклятья и копья. Дайноры не спешили на помощь своей хозяйке, но с их работой прекрасно справлялись эльфийские лучники, восседая на ветках гигантских оживших деревьев, они атаковали нас с правого фланга, отдавая центр и левый фланг на растерзание Даренену и королеве.

Я стояла в кольце оборотней, исправно изображая центр мишени, если хоть один из дайноров поднялся в воздух, то он не смог бы меня не заметить. Мое ожидание было вознаграждено. Черный арбалетный болт вонзился в шею единорога, эльфийка вскрикнула и кинулась к умирающему скакуну. Они атаковали одновременно. Первый пропорол когтями землю там, где я стояла секунду назад, второй кинулся к Лирель, отгораживая рыдающую эльфийку от всего мира своими крыльями.

Над холмом раздался безумный хохот Тьмы, и из-под земли хлынула лавина извивающихся черных тел, младшие темные в мгновение ока покрыли поле сражения гигантским шевелящимся ковром. А вслед за ними уже шли дворфы, зачарованная сталь топоров вгрызлась в плоть. Драконы крутились на месте, пытались взлететь, но каждый раз в воздухе мелькали сети, спутывающие крылья.

«Долго они их не удержат», ― Тьма растеклась по клетке черным туманом.

Я шла к Хранительнице Света, темные почтительно расступались передо мной, светлые ― в панике бежали. Лирель подняла на меня заплаканные глаза и зашипела, с ее пальцев сорвалось белое пламя, оно выжгло воронку там, где мгновения назад были мои ноги.

Младшие темные хлынули под ноги эльфийки, Свет нещадно жег их тела, но на смену мертвым приходили живые, они карабкались друг на друга, бросались на щит и сгорали, на мгновение ослабляя защиту. Черная отравленная игла скользнула сквозь щит и оцарапала щеку Лирель. Она удивленно вскрикнула и начала оседать на землю. Дайноры замерли, перестав защищаться. Над полем битвы пронесся ликующий крик.

― Бегите, ― приказала я, усиливая голос магией, темные недоуменно перешептывались. ― Бегите, если вам дороги ваши никчемные жизни. Бегите!

Они ринулись в разные стороны, темны и светлые бросали оружия, чувствуя, как нечто из Бездны заглядывает в мир. Тело эльфийки выгнулось дугой, на губах выступила кровавая пена, медальон на груди раскалился докрасна, камень сменил цвет с голубого на красный. Лирель неуклюже поднялась на ноги и улыбнулась безумной улыбкой одержимого.

«Уверена?» ― последний раз спросила Тьма, прежде чем сорвать печать.

― Да.

Свет атаковал внезапно, луч, словно нож, полоснул по моему крылу, перерубая кость. От боли потемнело в глазах, но я упорно не двигалась с места, мне необходимо было всего лишь мгновение. Тьма свернулась клубком и забилась в дальний угол клетки, боясь высунуть хотя бы щупальце наружу. Стихия разрушения лениво потягивалась, расправляя плечи.

От первого удара Свет с легкостью увернулся, боль в крыле отвлекала, мешая думать. Очередная вспышка, и в меня летит огненное копье, увернуться не успеваю, но теперь это и не нужно. Ответный всплеск силы, и копье распадается на тысячу безобидных искр. Свет зарычал, не давая ему опомниться, я ринулась в атаку, он сражался с отчаяньем загнанного в угол зверя, сражался за возможность быть, существовать, чувствовать, пусть на краткий миг, но продлить свое пребывание в этом мире. Он отступал, я настигала, безумие сменилось отчаяньем.

Он замер, воздев руки к небу, и запел, тихо, хрипло, словно листья шелестят на ветру, сила скручивалась в тугую пружину, и ни ему, ни мне было уже не остановить ее. Я повторила его жест, вскидывая руки, никогда не была сильна в пении, но хватило и простого шепота, стихия говорила моими словами, Тьма в отчаянье металась по клетке.

«Остановись, сгоришь», ― ее крик подхватывал ветер Бездны, она бережно тянула свое любимое дитя обратно, в безопасный холод. Стихия разрушения рвалась в мир, уничтожая своего носителя.

Свет не выдержал первым, полыхнула ослепительная вспышка. Словно во сне я видела, как разрастается огненное кольцо, как сметает оно на своем пути остатки темной армии, как подбирается к лагерю, как опираясь на холку Шиен, выходит из палатки Лиор. Последние сомнения исчезли, сила вырвалась на свободу, не давая белому пламени поглотить мир.

Где-то совсем рядом блеснули серебряные ножницы Айсы, и я перестала существовать.

Эпилог

― Щелкайте своими ножницами где-нибудь в другом месте, тетя, ― зло бросил синеволосый сидхе, перехватывая тонкую руку мойры.

Айса обиженно поджала губы, но ножницы опустила, застывший рядом инквизитор сжал в руке цепь. Сидхе склонился над телом молодой черноволосой женщины, расстегнул мундир, длинные пальцы коснулись холодной кожи. На груди женщины лежал амулет с крупным камнем.

― Эрцхаор, ― пораженно выдохнула мойра. ― Я все расскажу твоей матери.

― Вы еще отцу пожалуйтесь, ― сидхе осторожно застегнул мундир и поднял безвольное тело на руки. ― Я уже давно вырос из того возраста, когда меня можно было этим напугать.

― Но…

― И я сам способен позаботится и о себе, и о ней, ― отрезал синеволосый, свистом подзывая огромного белого пса.

Айса проводила взглядом, скрывшегося в глубине Холма племенника и негромко сказал:

― Все же характером он пошел в тебя.

― А упрямством в отца, ― на покрытую пеплом землю шагнула высокая женщина с невероятными сиреневыми глазами, она задумчиво крутила в пальцах медную монету.

― Думаешь, ему еще раз повезет? ― Айса щелкнула ножницами.

― Проверим, ― ответила Лахесис, забирая из мертвых рук господина Мартина цепь, медный кругляш выпал из ее рук, тихо звякнул, ударившись о камень и начал вращаться, выбирая на какую сторону упасть. ― Все же, он мой сын, ― улыбнулась Удача, глядя на выпавший из рук жребий.

— Монета, монета, встань на ребро…