Неформальная любовь

Глава 5. Карцер Терминатора.

Глава 5. Карцер Терминатора.

Амалия

Сегодня был явно не мой день, и я случайно толкнула ведро, которое опрокинулось, и вода разлилась. Меня некому было остановить, а если уж Мальвину накрывало, то так, что уже не остановишь. То, что я сделала с пастелью Сергея - это совершено в состоянии аффекта, и когда перья, словно тополиный пух разлетелись по всей комнате, в дверях неожиданно я увидела Терминатора и его ребят.

- Амалия, марш на чердак наказание отбывать, - Тимур был в своем репертуаре. Надменный и властный. - Да, и где Сергей?

- Не знаю я, где твой Сергей, - и я налетела на Терминатора с кулаками, а он, удерживая меня за одну руку, потащил в такой уже знакомый мне чердак, где я могла находиться по пять часов к ряду. Вскоре я выдохлась и больше не вырывалась и не кричала. Смирилась. Для себя решила, что если и быть наказанной, то хотя бы знать за что.

Но сегодня про меня забыли. Совсем. Время шло, но никто не появился и не выпустил. Походив по пыльному помещению, я выглянула в маленькое окошечко и поняла, что уже глубокая ночь. Нужно было ложиться спать. На чердаке жили голуби и моему соседству сегодня не очень обрадовались. Сердце сжималось, и мне почему-то хотелось плакать. Чувство тревожности не покидало.

Почему меня не выпустили, я не знаю. Внизу я заметила, как Пикассо вышла вместе с Сергеем из дверей служебного выхода, и они покинули территорию детского дома. Значит очкарик с Пикассо.

«Правильно, с ней тебе намного лучше будет. Художница и профессор - сладкая парочка». И я начала плакать. Слезы никак не могли остановиться. В эту ночь яркие звезды усыпали небо, освещенное полумесяцем.

Одиноко, холодно, почему-то очень больно. После появления профессора одиночество чувствовалось особенно остро. Его безразличие словно льдом сковало душу. Сердце трепетало от любого сказанного слова. Позже я назову профессора заболеванием для Мальвины.

Хотелось бежать от такого общения, от его серых глаз, которые смотрели прямо в душу, обезоруживали, пугали. Вдоволь наревевшись, я наконец успокоилась. Чувство тревожности притупилось и уступило место немой и глухой опустошенности, а так же появилось привычное ощущение ненужности.

Я стала устраиваться на ночлег. Лежать было негде. Грязный пыльный пол, и доски, хаотично раскиданные повсюду. Устроилась, как могла и погрузилась в собственные воспоминания. Я не помню ничего про своих родителей. Нашли меня в лесу в возрасте шести лет. Как я попала в лес, и что было перед этим, я не знаю.

Мама…Была ведь наверное, у меня мама. Почему я в лесу оказалась? Помню, как мое лицо покусали комары. И голод. Я несколько дней провела в лесу. Не кричала. Мой мир начинается с пробуждения в лесу. Рядом была железная дорога. Слышались поезда. Может я упала с поезда, выпала с вагона. Не знаю. Однажды я потеряла сознание и приготовилась умирать, но кто-то меня спас. Я всего этого не помню.

В итоге я оказалась в детском доме. До сих пор ощущаю, что этот мир не мой. Совершенно чужой. Я все еще не приняла этих воспитателей и детей. Удочерить меня не пытались. Слишком худая. Слишком странная, проблемная. У детей моего возраста мало шансов попасть в семью. Берут красивых покладистых и умных. А я себе такую репутацию заработала, что меня может удочерить только такой сумасшедший родитель, как герой фильма «Трудный ребенок», который до последнего верил в то, что Джуниор любит его.

Удочеряют таких детей, как Олеся или этот профессор. Тиких покладистых не конфликтных. Ненавижу его. Теперь вот сижу здесь в грязи и пыли. Между прочим, сентябрь на дворе, и я замерзла. Господи, ты, боже мой, зачем мне все это. Ничего, ты - очкарик теперь мой враг номер один, а кровать - это только начало.

Очень хотелось пить, почти как тогда в лесу. Тимуру доверяли воспитатели, а он забыл про меня. Или просто решил убить. Надоела я ему. Но тогда его посадят. Ну что ж, вероятно он не боится. Пусть так.

Не знаю, уснула я или сознание потеряла, но когда открыла глаза, то увидела белые стены. Я была в больнице, в палате. Белоснежные стены и рядом другие дети. Не наши. Кто-то был с мамой, а кто-то просто один, как и я.

Я слегка пошевелилась и попыталась подняться. Жутко мутило, но я поднялась и неуверенной походкой отправилась искать туалетную комнату. Все смотрели на меня, как на прокаженную. Сначала я не поняла, почему все так на меня смотрят, но потом посмотрела на свои руки, и осознание снизошло. Я заболела ветрянкой. Все тело покрывали пузырьки, намазанные зеленкой. Вот здорово. Только этого мне не хватало. Кто меня сюда привез, да так, что я не помню? Было непонятно.