Бог Боли

Мои пальцы дрожат от нахлынувших эмоций.

— Ты скорее умрешь, чем отпустишь прошлое?

— Я скорее умру, чем буду жить без тебя.

Его грудь вздымается и опадает с неистовой силой.

— Ты не дополняешь меня, ты — часть меня. Если ты уйдешь, то я уйду вместе с тобой.

Его слова проникают в мой мозг и в мою кровь.

— Это не обязательно должно быть так, Крейтон. Никто из нас не должен умирать, если ты просто пообещаешь попытаться оставить прошлое позади. Для тебя. Для меня. Для нас.

— Ты снова будешь любить меня, если я сделаю это?

Небольшая улыбка появляется на моих губах, когда я опускаю пистолет, вкладываю его в руку одного из охранников и целеустремленно иду к нему.

Он встречает меня на полпути, его сильные руки обхватывают мою талию, а мои руки обвивают его шею.

— Я никогда не переставала любить тебя, глупышка.

Его глаза медленно закрываются, и из его груди вырывается длинный вздох. Когда он снова открывает их, они прозрачно-голубые.

Смирившиеся.

— Ты победила, little purple.

— Я победила?

— Весь я. Мое сердце, тело и душа — твои. Моя обида тоже твоя, и ты можешь делать с ней все, что пожелаешь.

— В том числе, и пережить ее?

— В том числе и это.

Его рука опускается на мое бедро, и он нежно поглаживает его.

— Я проиграл тебе давным-давно. Я люблю тебя, Анника. Я люблю тебя до такой степени, что вижу тьму без тебя и свет, только когда я с тобой. Ты — мое убежище и единственный человек, который делает меня целым.

Слеза скатилась по моей щеке. Это все, чего я когда-либо хотела от Крейтона, — быть человеком, на которого он опирается, единственной, кому он доверяет, чтобы показать все, что у него внутри.

Потому что он и есть это для меня.

Он был единственным задолго до того, как я сама это поняла.

Я уже собираюсь поцеловать его, когда горловой звук останавливает меня.

Черт.

Я забыла, что папа и остальные были здесь все это время.

Медленно, я отпускаю Крейтона, но он держит меня за руку, переплетая мои пальцы со своими, когда мы сталкиваемся лицом к лицу с папой.

На этот раз я не пытаюсь убежать или спрятаться, как тогда, когда нас нашел Джереми.

На этот раз я стою рядом с ним и отказываюсь двигаться.

— Ты дерзок, если думаешь, что я позволю тебе забрать мою дочь, — говорит он Крейтону но, по крайней мере, его пистолет спрятан от глаз.

— Я не уйду, — в упор заявляет Крейтон.

— Охотно, — снабжает папа. — Я могу найти методы, чтобы заставить тебя уйти.

— Папа!

— Мы едем домой, Аннушка, — объявляет он.

— Я бля...

— Ты поедешь с нами, — прерывает его папа.

— П-почему? — заикаюсь я. Пожалуйста, не говорите мне, что он забирает его, чтобы убить, как он обещал.

— Я уверен, что твоя мама хотела бы с ним познакомиться.

— О... О! — повторяю я с ухмылкой.

— Значит ли это, что ты одобряешь наши отношения, папа?

— Нет, — говорит он прямо. — Но я бы предпочел, чтобы этот маленький ублюдок был под наблюдением, чтобы я мог покончить с ним до того, как он попытается сделать что-нибудь смешное.

Он смотрит на Крейтона, который смотрит в ответ. Как будто это какой-то вызов.

Это будет нелегко, но я готова сражаться.

За него.

За нас.