По моим правилам

51

— Что тебе от нас нужно? — наступаю на скалу.

Но во мне сейчас кипит от злости так, что на ядерный реактор хватит, разворотить не только этого громилу... Азамат увел Димку в детскую, отвлекая разговорами.

«Будь осторожна!» — читаю взгляд Азамата. Мой все понимающий мужчина! Все-то он почувствовал, что нам нужно поговорить и расставить все точки, и остальные знаки эмоциональных предложений.

Синеглазый стоит и просто смотрит, прожигая мое нутро до костей. Суровое лицо, вертикальная морщинка между бровей, губы плотно сжаты, словно он забыл, что такое радость — просто камень, монумент самому себе и своим ошибкам.

— Прости меня...

У меня глаза становятся, как у совы. Дияр сказал «прости»?! Да небо упадет на землю! Завтра снег не обещали в середине августа?

— Разреши вас видеть, Василек. Сына и тебя... Просто видеть иногда. Ни о чем большем не прошу. Прошлого не вернуть, — говорил он это с отчаянием. — Я свое наказание принял и понес уже. Сам себя лишил счастья, дурак. Ничего уже нельзя изменить и ты вряд ли ко мне вернешься....

Меня даже передернуло на слове «вернешься». Куда? Стоят чужие, по сути, друг другу люди. К чему он клонит? — складываю руки на груди.

— Если ты сможешь меня простить, мне станет легче. А если позволишь общаться с Димой, то о лучшем и мечтать не могу... Кать? Совесть — это неподкупный судья, который взял за горло и душит, не давая вздохнуть полной грудью. Я не дышу, не живу без тебя. Сейчас не прошу о другой милости, чем просто вас видеть.

Из тысячи возможных комбинаций он выбрал верную к достижению цели. Это же игрок, просчитывающий ходы наперед. Я верю ему и не верю одновременно. Отворачиваю голову в сторону. Не замечаю, что кусаю губы до крови, чтобы не разораться и не кинуться на него с кулаками. Столько времени я хотела услышать эти слова. Сколько раз я представляла, что это случится. В моих версиях прощений не было ни одной, где я останусь с ним и снова будет, как прежде... Никогда такого не будет. В моем сердце есть место только для одно мужчины и это — мой Азамат. Я полюбила его за поступки, мужские честные ответы и настоящие дела по отношению к нам с сыном. Что сделал этот, кроме «прости»?

— Я подумаю, Дияр, — отступаю на шаг назад, показывая, что разговор на этом закончен.

За Баевым закрывается дверь. Встряхиваю волосами, пытаясь скинуть ненужные эмоции, бурлящие, как в жерле вулкана. Захожу в ванну, чтобы умыться холодной водой и остыть.

— Мам? — раздается писк с той стороны, и ладошка шлепает по поверхности, отдавая вибрацией в дверь.

Распахиваю и вопросительно поднимаю брови. Мой Димка топчется с явным вопросом на мордашке. Неужели он что-то слышал? — кипятком ошпарило. Опускаюсь перед ним и заглядываю в глаза:

— Что, родной?

— Дядя Дияр плохой?

— Нет, — мотаю головой. — Почему ты так решил, малыш?

— Ты из-за него расстроилась...

— Просто немного поспорили, — протягиваю руку и лохмачу темные волосы. — Пойдем, посмотрим Артемку, беру за маленькую ладошку и веду за собой.

В комнате младшенького свой специфический запах. Здесь пахнет молоком, детским кремом и чем-то сладким, до одури приятным. Как самка, учуяв своего детеныша, делаю глубокие вдохи. Муж держит Артемку на руках и что-то ласковое наговаривает... Застываю над идиллией, отпуская все плохое.

— Вот и мама пришла, — его улыбка дарит тепло, она продлевает мне жизнь, вселяя надежду на наше будущее.

Конец