О муравьях и динозаврах

Все громадное тело кита била дрожь — дрожь от нестерпимой боли.

— Нужно выбираться наружу, пока не поздно! — крикнул Уорнер.

Хопкинс отдал команду выплюнуть капсулу. На этот раз кит подчинился. Подводный аппарат стремительно вылетел из пасти и шлепнулся в воду. Над Атлантикой уже поднялось солнце, и оба зажмурились от яркого света. Но почти сразу они почувствовали, что ноги у них в воде. От ударов, которые капсула получила, болтаясь в китовой пасти, корпус треснул, и внутрь хлынула морская вода. Аппарат был искорежен; даже собрав все свои силы, они не смогли открыть люк, чтобы выбраться. Тогда они попробовали затыкать дыры всем, что нашлось в капсуле, далее пачками банкнот из «дипломатов», но тщетно — вода продолжала прибывать, и ее уже набралось по грудь.

Но пока аппарат еще держался на поверхности, Хопкинс все же увидел напавшее на них судно. Оно оказалось довольно большим, и на носу у него стояла какая-то странная пушка. На его глазах из ствола полыхнуло огнем, оттуда вылетел гарпун и воткнулся в спину кита, продолжавшего рваться вперед.

Посейдон из последних сил рассекал волны; за ним тянулся широкий красный след.

Разбитый подводный аппарат тонул в бескрайних волнах алой крови кита.

— Но кто же все-таки убил нас? — спросил Уорнер, которому вода уже дошла до подбородка.

— Китобои, — ответил Хопкинс.

Уорнер расхохотался в последний раз.

— Мерзавцы! — кипятился Хопкинс, перемежая свою речь куда более грубыми ругательствами. — Уже пять лет, как международным договором охота на китов полностью запрещена!

Уорнер заходился в хохоте.

— Ха-ха-ха… вот бессовестные… ха-ха-ха… общество не дает им того, что они хотят… ха-ха-ха… им приходится брать самим…

Когда капсула уже заполнилась водой, в последние секунды сознания и жизни, Хопкинс и Уорнер услышали, что Посейдон снова запел торжественную песню. Последняя песня завершающейся жизни понеслась через кровавую Атлантику, все шире и дальше, чтобы остаться эхом вечности.