Вторая модель

Лицо Райана мрачнело с каждой минутой.

– Глазам не верю. Структура прошлого изменилась целиком, от и до. События разворачиваются совершенно иначе. Новая причинно-следственная цепочка тянется от одного пространственно-временного континуума к другому, и от этого наш поток меняется все сильнее и сильнее.

– Значит, вернемся мы вовсе не в свое настоящее? И кто знает, насколько велика будет разница? И все это началось с гибели Шенермана! Один-единственный инцидент, и история пошла совсем по иному пути!

– Да, только причина не в гибели Шенермана, – поправил его Райан.

– Как это? А в чем же?

– В утрате его записок. Из-за смерти Шенермана правительство не получило технологии, позволяющей изготовить работоспособный искусственный мозг. Вследствие чего у нас и не появилось когтей.

– Ну, это одно и то же.

– Как сказать, как сказать…

Кастнер навострил уши.

– Объясните.

– Смерть Шенермана ровным счетом ничего не значит. Решающий фактор – утрата его бумаг, так и не попавших в руки правительства, – ответил Райан, кивнув на портфель в руках Кастнера. – А где бумаги? Вот они. У нас.

– Да, это верно, – согласился Кастнер.

– А значит, мы вполне можем восстановить статус-кво, вернувшись в прошлое и передав рабочие записи Шенермана в какое-нибудь правительственное учреждение. Сам Шенерман нам для этого ни к чему. Главное – его бумаги.

С этими словами Райан потянулся к рубильнику.

– Постойте! – воскликнул Кастнер. – Разве вам не хочется взглянуть, что сделалось с настоящим? По-моему, мы просто обязаны проверить, как изменения прошлого отразились на нашем времени.

Райан задумался.

– Верно, – решил он.

– Посмотрим, а после решим, что делать. Стоит ли возвращать бумаги.

– Добро. Следуем в настоящее, а там и определимся.

Штанги визира, крест-накрест пересекавшие хронокарту, вплотную приблизились к изначальной позиции. Долгое время Райан, не отпуская рубильник, наблюдал за их пересечением, а Кастнер все крепче и крепче прижимал к животу пухлый, увесистый кожаный портфель, мирно покоившийся у него на коленях.

– Почти прибыли, – сообщил Райан.

– В наше время?

– Да. Еще пара минут и… – Поднявшись, Райан крепко стиснул в ладони рычаг рубильника. – Интересно, что нас там ждет?

– Наверное, все изменилось до неузнаваемости.

Набрав полную грудь воздуха, Райан еще крепче сжал пальцы на холодном стальном рычаге. Действительно, насколько изменился их мир? Смогут ли они узнать там хоть что-нибудь, или их стараниями все знакомое сметено без остатка?

Очевидно, путешествие в прошлое положило начало цепи событий невероятной длины. Перемены приливной волной хлынули сквозь время, затрагивая, изменяя каждый пространственно-временной континуум по пути, отдаваясь эхом во всех грядущих эпохах. Война закончилась, не достигнув второй стадии, до изобретения когтей. Концепция искусственного мозга так и не претворена в жизнь. Самая грозная из военных машин так и не создана. Человечество, прекратив воевать, бросило все силы на возрождение планеты.

Верньеры и стрелки приборов завибрировали. Еще несколько секунд, и хронолет вернется назад. Какой окажется Терра? Осталось ли там хоть что-то от прежней жизни?

Пятьдесят Городов… Вероятно, их больше не существует. А Йон, его сын, тихо-мирно читающий у себя в спальне? А ОПСИ? А правительство? А Лига со всеми ее лабораториями и кабинетами, охраной, зданиями, летными полями на крышах? Все составляющие сложной, затейливой структуры общества… Неужели все это исчезнет без следа? Вполне возможно.

Но в таком случае что же придет им на смену?

– Через минуту узнаем, – пробормотал Райан себе под нос.

– Да, еще немного, еще чуть-чуть, – подхватил Кастнер, поднявшись и шагнув к иллюминатору. – Как я хочу взглянуть на него, на совершенно незнакомый мир!

Райан дернул рычаг. Корабль вздрогнул, заходил ходуном, выныривая из тока времени. За стеклом иллюминатора все закружилось, качнулось, однако автоматические гравидетекторы тут же выровняли корабль, и хронолет помчался вперед параллельно земле.

Кастнер ахнул от изумления.

– Что там? – в нетерпении спросил Райан, постепенно снижая скорость. – Что видите?

Но Кастнер молчал.

– Что наблюдаете?

Молчание затянулось надолго. Наконец Кастнер отвернулся от иллюминатора.

– Весьма интересно. Весьма. Взгляните сами.

– Да что там?

Кастнер неторопливо опустился в кресло и поднял с пола портфель.

– Я бы сказал, перед нами открылось совершенно новое направление мысли.

Райан подошел к иллюминатору и выглянул наружу. Внизу, за стеклом, раскинулась Терра… но совсем не та Терра, с которой они недавно отправились в путь.

Поля… бескрайние желтые поля. И парки. Парки и желтые поля. Квадраты зелени среди сплошной желтизны – повсюду, насколько хватает глаз.

И ничего более.

– Ни единого города, – глухо проговорил Райан.

– Именно! Вы разве не помните? Все люди работают в поле. Либо гуляют по паркам, обсуждая природу вселенной.

– Это ведь то самое, что видел Йон.

– Да. Ваш сын описал все с исключительной точностью.

Окаменев лицом, Райан вернулся к пульту, сел и выпустил посадочные опоры. В голове не осталось ни единой определенной мысли. Хронолет плавно пошел на снижение и вскоре неторопливо поплыл над желтой гладью полей. Трудившиеся в полях вздрагивали, поднимали головы, провожали корабль изумленными взглядами. Люди… Мужчины и женщины в длинных одеждах…

За полем начался парк. Стадо оленей, а может, косуль, перепуганных появлением корабля, в панике бросилось врассыпную.

Именно этот мир и видел сын. Именно это и являлось Йону в видениях. Поля, парки. Люди в свободных, складчатых одеяниях, которые гуляют по тропинкам, обсуждая проблемы вселенских масштабов.

Ну, а другого, его родного мира больше не существовало. И Лига, и труд всей его жизни исчезли бесследно. В этом мире им просто не было места. И Йон, его сын, тоже ушел из жизни. Навек. Навсегда. Работа, сын… Все, что он знал и любил, погибло.

– Нужно возвращаться, – резко сказал Райан.

Кастнер удивленно моргнул.

– Прошу прощения?

– Бумаги нужно вернуть на место. В пространственно-временной континуум, из которого они унесены. С абсолютной точностью положения, разумеется, не воссоздать, но передать бумаги правительству вполне в наших силах. Таким образом, все существенные факторы мы восстановим.

– Вы серьезно?

Поднявшись, Райан нетвердым шагом направился к Кастнеру.

– Дайте бумаги сюда. Положение крайне опасно. Медлить нельзя. Статус-кво нужно восстановить, и как можно скорее.

Кастнер, выдернув из кармана бластер, попятился прочь. Райан рванулся к нему. Сбитый с ног ударом плеча, низенький толстячок-бизнесмен опрокинулся на пол. Бластер, отлетев в сторону, лязгнул о стенку. Бумаги из распахнувшегося портфеля разлетелись во все стороны.

– Черт бы вас побрал, идиота!

Рухнув на колени, Райан принялся судорожно сгребать бумаги в кучу.

Кастнер бросился к бластеру и подхватил его. На круглом лице толстячка застыла гримаса глуповатой, граничащей с упрямством решимости. Покосившись на него, Райан едва не расхохотался. Щеки Кастнера налились кровью, раскраснелись, как помидоры. Неуклюже перехватив бластер, он направил дуло на Райана.

– Кастнер, что вы там, скажите на милость…

Палец толстячка-бизнесмена на спусковом крючке дрогнул. Охваченный страхом, Райан вскочил на ноги. Грохнул выстрел. Кабина хронолета окуталась трескучим пламенем. Луч опалил Райана, заставив отпрянуть в сторону.

Россыпь бумаг на полу вспыхнула, занялась огнем. Доля секунды – и пламя угасло, оставив от записей Шенермана лишь хлопья черного пепла. Едкая вонь гари ударила в ноздри так, что из глаз Райана ручьями хлынули слезы.

– Прошу прощения, – пробормотал Кастнер, отложив бластер на пульт управления. – Не кажется ли вам, что корабль пора посадить? Земля уже довольно близко.

Райан механически подошел к пульту, ненадолго задумался, сел и начал менять настройки, снижая скорость. Проделал он все это без единого слова.

– Кажется, я понимаю, что произошло с Йоном, – пробормотал Кастнер себе под нос. – Должно быть, у него развилось некое параллельное ощущение времени, способность к восприятию другого, возможного будущего. По мере того как строительство хронолета близилось к завершению, его видения становились все ярче и ярче, не так ли? Обретали убедительность с каждым днем. С каждым днем, приближавшим воплощение хронолета в жизнь.

Райан кивнул.

– Все это наводит на множество новых мыслей, на многое заставляет взглянуть совершенно иначе. Взять хоть мистические прозрения средневековых святых – возможно, они тоже видели иное будущее, иные временные потоки. Образы преисподней, очевидно, были картинами худших временных потоков, а образы рая – картинами лучших. Наш, надо думать, находился где-то посередине. Ну, а образ вечного, неизменного мира, вероятно, навеян безвременьем. Не иным миром, а нашим, только воспринятым извне, из-за пределов времени. Над этим нам тоже еще предстоит немало подумать.

Совершивший посадку корабль замер на опушке одного из множества парков. Подойдя к иллюминатору, Кастнер уставился на деревья возле самого борта во все глаза.

– В книгах, сбереженных моей семьей, имелись изображения деревьев, – задумчиво сказал он. – Тех самых, что растут за стеклом. Вот это называется шинусом, или перечным деревом. А вон там, дальше, деревья из тех, которые называют вечнозелеными. Они зеленые круглый год, отсюда и название.

Подняв портфель и крепко прижав его к боку, Кастнер двинулся в сторону люка.

– Идемте, отыщем людей. Отыщем, и нам будет, с кем побеседовать об общефилософских проблемах, – сказал он, широко улыбнувшись Райану. – Метафизические материи, вопросы бытия и познания занимали меня всю жизнь.