Разные. Мужское и женское глазами приматолога

Наша биология более гибкая, чем многие думают. Той же гибкостью отличаются и наши собратья-гоминиды. Это может показаться странным, учитывая, насколько сильно укоренилось представление о животных как о механизмах, запрограммированных определенным образом. Поведение животных часто по-прежнему объясняют инстинктами, в то время как человеческое поведение воспринимают как продукт культуры. Эта дихотомия устарела, учитывая все, что мы узнали о познавательной способности и поведении животных за последние десятки лет. Особенно странно слышать такое о животных, которые кормят детенышей в течение как минимум четырех лет и у которых на достижение зрелости уходит почти столько же времени, сколько и у людей.

Ни один вид животных не станет затягивать с размножением, если только этого не требует выживание. Единственной веской причиной медленного взросления человекообразных обезьян может быть то, что их потомство нуждается в многолетних наставлениях и обучении, чтобы вырасти и стать подготовленными ко взрослой жизни особями. Именно этим объясняется продолжительное взросление у людей, и то же верно для других медленно развивающихся биологических видов. Их общество сложно устроено, и им требуется много знаний и навыков, чтобы преуспеть в жизни. Таким образом, нет никакой причины считать человекообразных обезьян в большей или меньшей мере интуитивно ориентированными, чем мы.

Человекообразные обезьяны тоже продукты своего окружения. Они копируют, имитируют и принимают к сведению привычки, которые наблюдают у других. Моя группа провела много исследований по вопросам их обучения друг у друга, и все, что я могу сказать, — это что глагол «обезьянничать» (а также его эквиваленты в других языках) наиболее удачен. У человекообразных обезьян есть талант к наблюдению и обучению. Словно дети, молодые обезьяны ищут для подражания взрослых моделей того же пола, с которым они себя идентифицируют. Самки копируют своих матерей, а самцы подражают самцам более высокого ранга. В результате представители обоих полов учатся типичному поведению, в том числе и у более пожилых членов стаи[477].

Это означает, что у человекообразных обезьян тоже есть гендер.

Западная религия и философия традиционно определяла нас как исключение из природного порядка, а не как его часть. Поскольку мы предпочитаем ставить себя выше зверей и ближе к ангелам, мы почти ненавидим собственные тела. Они слишком явно напоминают нам о нашем низком происхождении и ежедневно беспокоят нас неудержимым возбуждением, потребностями, болезнями и чувствами. Как мог такой прекрасный человеческий дух оказался запертым в таком недостойном сосуде? С каким сожалением говорится в Евангелии от Фомы: «Но я, я изумляюсь тому, что такое большое богатство положено в такую бедность»[478].

Разум благочестив, а тело — нет. Такой дуализм по сути своей маскулинен, так как имеет отношение не столько к человеческому разуму, сколько к мужскому. Именно мужчины пытаются убедить себя, будто их интеллект рассекает высоту, поднявшись над биологией. Такую позицию проще поддерживать, когда твое тело не проходит через гормональные циклы. Более того, у женщин идет кровь, что мужчины традиционно изображали как нечто отвратительное и «нечистое». На протяжении многих эпох мужчины старались отдалиться от плоти (слабой), эмоций (иррациональных), женщин (инфантильных) и животных (неразумных).

Учитывая, что мужчины настолько же крепко связаны со своими телами, как женщины и животные, эти различия абсолютно иллюзорны. Они — плод мужского воображения. Разум, мозг и тело едины. Не существует нематериального разума. «Нет разума без тела», — писал португальско-американский нейробиолог Антонио Дамасио. «Разум так сильно сформирован телом и призван служить ему, что тело может иметь только один разум»[479].

Самое загадочное, что современный феминизм поддерживает все тот же старый добрый дуализм, в той же манере отрицая телесное. Согласно этим взглядам, человеческий ребенок рождается без гендера, с гендерно-нейтральным мозгом и ожидает инструкций от своей окружающей среды. Мы то, чем хотим быть, или, по крайней мере, то, чем общество хотело бы нас видеть, без какого-либо вклада со стороны сосуда, в котором находимся. Сосуд ходит, разговаривает, ест, опорожняется, размножается и решает другие будничные задачи, требующиеся для выживания, но гендер зависит только от разума.

Дуализм разума и тела — это вечный философский вопрос, о котором написано куда больше, чем я мог бы прочитать. Мой главный интерес здесь всегда заключался в применении этой теории к животным и в оскорбительном картезианском утверждении, что у них нет души, но позвольте мне бегло (и, без сомнения, поверхностно) упомянуть дуализм применительно к гендеру. Эта идея восходит как минимум к Платону и, скорее всего, к еще более древним временам. В то время как «Государство» этого греческого философа знаменито провозглашением равенства мужчин и женщин, платоновские «Диалоги» полны шовинистических замечаний. Тело воспринимается как раздражающее препятствие на пути. Платон сравнивает его со склепом или тюрьмой, и те, кто обращает на него слишком много внимания, оказывают медвежью услугу своей душе. Женщины иллюстрируют такой дисбаланс, поскольку слишком близки со своими телами и подвержены эмоциям, вызванным телесными причинами. Так как женщина позволяет своему телу подвергать опасности ее душу, ей не хватает способности к истинной мудрости. Платон наставляет мужчин, чтобы они избегали вести «женскую» жизнь[480].

Такое же презрение к телу объясняет, почему средневековые отшельники — по большей части мужского пола — стремились отвергать его. Они уходили в пустыню или ближайшую пещеру, чтобы оградить себя от плотских соблазнов — чтобы мучиться видениями роскошных яств и сладострастных женщин. По этой же причине богачи — тоже почти исключительно мужского пола — выстраиваются в очередь, чтобы подвергнуть свой мозг криогенной заморозке после смерти. Они настолько уверены, что их разум способен обходиться без тела, что платят огромные деньги ради цифрового бессмертия, которого они достигнут, когда все, что на данный момент находится у них в голове, будет «загружено» в компьютер[481].

Идея о приоритете разума над телом никогда не пользовалась популярностью у женщин, пока после Второй мировой войны не началась вторая волна феминизма. Если наши тела — источник порока, то (как, по-видимому, решили эти женщины) давайте объявим их несущественными и во всем, кроме половых органов, идентичными мужским. Эта тенденция игнорировать тело и делать упор на разум переживала взлеты и падения в разные времена, и, хотя единства по этому вопросу феминистки до сих пор не достигли, тенденция по-прежнему прослеживается и сегодня.

В своей пророческой работе «Женщина как тело» (Woman as Body, 1982) американский философ Элизабет Спелман предупреждала: «Некоторые феминистки радостно подхватили идею о разграничении души и тела и об их относительной ценности. Но, поступая так, они, возможно, заняли позицию, враждебную к тому, за что сами на более осознанном уровне борются»[482].

Спелман сделала обзор утверждений выдающихся феминисток своего времени, включая Симону де Бовуар и Бэтти Фридан, ставивших умственную деятельность выше физической. Женщин призывали «усилить» свою интеллектуальную способность к творчеству, чтобы получить возможность присоединиться к возвышенному миру мужчин. Женские телесные функции были отодвинуты на задний план как чудовищные и варварские — в первую очередь все, что связано с рождением детей. Материнство не рассматривалось как источник силы. Наоборот, одна феминистка называла беременность «деформацией» и предположила, что было бы здорово, если бы однажды женщины избавились от детородных способностей. Спелман подвела итог словами: «Настоящее женское освобождение — это освобождение от наших тел»[483].

Не все феминистки рассматривают подражание мужчинам как путь к равноправию. В наше время многие из них принимают и прославляют женское тело, его уникальную роль в размножении и удовольствие и раскрепощение, которые оно дает. И все же дуализм проникает в дискуссию всякий раз, когда различия между полами сводят к минимуму или сомневаются в их существовании, а это происходит сплошь и рядом. Чем более радикальным становится понимание гендера как социального конструкта, тем меньше места отводится телу.

Я бы ни за что не хотел жить в мире без гендера или без биологического пола. Такой мир стал бы до чрезвычайности скучным местом. Представьте себе, что все выглядят, как я, то есть вокруг — миллионы седых пожилых белых мужчин. Даже если добавить к этой картине мужчин всех возрастов и рас, человечество все равно страшно бы обеднело. Я ничего не имею против мужчин, некоторые из них — мои лучшие друзья, но по-настоящему увлекательной, интересной и эмоционально приятной делает жизнь то множество людей, которых мы встречаем, с которыми работаем и живем бок о бок, людей, говорящих на разных языках, с разным этническим происхождением, разного возраста и гендера. Маскулинные и фемининные версии вида Homo sapiens дополняют друг друга, и для большинства из нас половое влечение сильно обусловлено гендером.

По крайней мере, эта смесь женщин, мужчин и детей самого разного происхождения и с самым разным жизненным опытом делает жизнь интересной. Также я верю, что мы получаем от этого огромное удовольствие. Поэтому меня всегда озадачивают призывы к созданию гендерно-нейтрального общества, в котором биологический пол не имел бы практически никакого значения. Идея заключается в том, что мир стал бы лучше без разных полов или, по крайней мере, если бы им придавалось меньшее значение. Эта цель не только недостижима, но и ошибочна. Не случайно авторы этих призывов очень редко объясняют, что не так с полом или гендером. Проблема не в их существовании, а скорее в предрассудках и неравенстве, которые с ними связаны, а также с ограничением традиционной бинарности, которое оставляет за бортом многих из нас. Общество не признает всех гендерных самовыражений, не принимает все сексуальные ориентации и не способно обращаться с представителями всех гендеров на равных. Эти проблемы огромны и неоспоримы, и я согласен, что нам необходимо трудиться над их разрешением. Но вместо того, чтобы обвинять во всем древнее разделение на два пола, нам следует бороться с более глубокой проблемой социальных предрассудков и несправедливости.

Для всех, кто стремится изменить такое положение вещей, отличным началом будет отказ от дуализма разум/тело. Доктрина, которой на протяжении 2000 лет придерживалось множество мыслителей-мужчин с целью возвысить свои души над остальным творением Божиим, включая женщин, едва ли поможет в борьбе против гендерных предрассудков. Более того, дуализм разума и тела противоречит всему, что мы узнали из современной психологии и нейробиологии. Тело, включая мозг, находится в центре нашей личности. Убегая от своих тел, мы убегаем от себя.

Если исходить из новейших исследований, становится очевидно, как глубоко влияют на нас наши тела. Учитывая, как сильно гендерная идентичность и сексуальная ориентация сопротивляются изменениям, большинство нейробиологов убеждены, что эти характеристики тесно связаны с человеческим мозгом. Мы поняли это благодаря ЛГБТК-детям, чья идентичность и ориентация нарушают ожидания общества. Общество может противодействовать им и наказывать этих детей сколько угодно, но оно не может сокрушить их внутренние убеждения. Эти убеждения приходят изнутри, а не из окружающей среды. То же относится и к гетеросексуальному большинству людей. Их сексуальная ориентация и гендерная идентичность также являются неизменной частью личности. Даже подвергая мальчика фемининной социализации на протяжении многих лет, что попытался провернуть Джон Мани, все равно невозможно сделать из этого мальчика девочку.