Заснувшая вода

Глава 1

– Таи́б, Таиб, – такой ласковый и родной, знакомый с детства голос раздался вдруг.

– Мама? Что это? Должно быть, сон?!

– Таиб, сыночек, где ты?

– Мама! Мама, я здесь! Я иду к тебе!

Встревоженный старец открыл глаза. Тяжело дыша, не отрывая головы от белоснежной подушки, он настороженно осмотрелся вокруг, стремительно переводя взгляд из одной точки пространства в другую. Сердце бешено колотилось в груди, вырываясь наружу, он поднес руки ко лбу и утер капли холодного пота. Сознание понемногу пробуждалось, вырисовывая в полумраке отступающей ночи знакомые картинки: небольшая комната с низким потолком, белые стены, деревянный шкаф напротив железной кровати, маленькое окно, занавешенное легкой бязью. Он все еще в отведенной специально для него комнате, в доме одного из своих старших сыновей.

«Значит, это был всего лишь сон?!» – старик выдохнул с облегчением, окончательно пробудившись. «Один и тот же сон которую ночь подряд! К чему бы это?!» – спрашивал он сам себя и отгонял прочь ответ, который так настойчиво приходил ему на ум.

Мама, такая молодая, красивая, в просторном белом платье, стоит посреди лесной поляны, залитой ярким солнечным светом. Ее длинные темно-коричневые волосы, струясь, спадают на плечи, и лучи солнца, пробиваясь сквозь них, горят так ярко, что черты ее лица едва различимы, но это она – его мама! Она стоит в высокой зеленой траве, среди разноцветия полевых цветов, улыбается и тянет ему навстречу руки. И он, маленький мальчик, бежит к ней, запрыгивает в ее объятья и растворяется в них. Он чувствует тепло ее тела, будто все происходит наяву, и ему так спокойно и хорошо, как когда-то в детстве.

– Мамочка, наконец-то я тебя нашел! – говорит он, прижимаясь к ней еще сильнее.

– Сыночек мой, я так тебя люблю! – отвечает она и гладит его по голове. – Устал, мой маленький?! Но ничего, теперь мы вместе, все будет хорошо.

Старик откинул теплое одеяло и присел на краю кровати, упершись руками в пуховую перину. Прохлада летней ночи нежно ласкала лицо, едва касаясь легким ветерком, залетевшим сквозь распахнутое окно, но воздуха не хватало. Сердце все еще отчаянно билось в тесной груди, подступая к горлу. Он опустил голову, зажмурил глаза и сделал глубокий вдох.

Просидев неподвижно несколько минут, белобородый старец наконец встал с кровати, быстро оделся и вышел во двор. На ходу перехватил широкую льняную рубаху тонким кожаным ремешком с серебряным кинжалом наперевес, укрыв лысую голову под невысокой шапкой-папахой из темно-серой каракульчи, следуя древнему обычаю, который свято чтили все мужчины его рода, передавая из поколения в поколение: никогда и ни при каких обстоятельствах не покидать дом, не подпоясавшись, с непокрытой головой. Старик ростом выше среднего и довольно крепкого для своего почтенного возраста телосложения остановился посреди двора, оставив позади невысокий одноэтажный кирпичный дом с черепичной крышей, который возвели на месте прежнего – небольшого, сложенного из саманных кирпичей, где он провел свои юные годы. Дом стоял посреди большого участка земли в предгорном селении Мочкъи́й-Юрт1, что раскинулось на западе равнинной части Ингушетии2. Невесомая прохлада мягко обволакивала все тело. Лето 1927 года едва наступило, но уже заявило о себе изнуряющим дневным зноем, и лишь в эти предрассветные часы можно было ощутить негу остывшего за ночь воздуха. Чуть сдвинув рукой папаху на затылок, он провел широкой ладонью по лицу от лба до кончика своей седой, аккуратно постриженной бороды и вскинул голову к бескрайнему небесному простору. Бесчисленные звезды завораживали своим мерцанием. Темное небо невидимым куполом надвигалось со всех сторон. Пожилой мужчина отрешенным взглядом смотрел куда-то в пустоту, напрягая глаза изумрудного цвета, с бороздками глубоких морщин в уголках.

«Я действительно сильно устал! И даже где-то там, возможно, на небесах моя мама чувствует это!» – подумал он, глядя на звездное небо.

Таиб отвел взгляд. «Я всегда был человеком сильным и духом, и телом! Так было и будет всегда, пока я еще жив! И ни одна живая душа не должна усомниться в том! – сетовал он в мыслях сам на себя. – Этим я пошел в мать – у нее был железный характер! Иначе она не смогла бы вынести тех испытаний, что выпали на ее долю!

Таиб закрыл глаза, вспоминая материнский облик: «Давно уж нет ее на этом свете, а я все никак не примирюсь с этой потерей! Отец ушел и того раньше, и как же отчаянно мне не хватало его на протяжении всей моей долгой жизни! Мне бы лишь раз заглянуть в его глаза и увидеть в них одобрение и поддержку! Но не случилось. Я не успел узнать своего отца. Уверен: он был достойнейшим человеком и настоящим мужчиной! Мама рассказывала о нем так, будто до встречи с ним и не жила вовсе! – думал старик, жадно вдыхая полной грудью свежий воздух. – Надеюсь, они встретились там – в иной, неведомой мне жизни!» Таиб вновь обратил свой взор к небесам и усталым взглядом окинул темную гладь.

Неизвестно, сколько он простоял вот так в бежмятежной тишине перед рассветом, разглядывая бескрайнее небо. Вдруг его мысли прервал шум неторопливых шагов за спиной. Кто-то осторожно приближался со стороны дома. Старик широко открыл глаза, резко обернулся и оторопел. На какое-то мгновенье ему вдруг показалось, прямо перед ним стоит его мать: те же рост и фигура, чуть вытянутый овал лица с высокими скулами. Невысокая, но очень стройная, с тонкими, длинными руками, мать до конца своих дней была хорошо сложена. И этот пронзительный взгляд огромных карих глаз. Уже не в первый раз отмечал он это сходство, и неспроста.

– Что-то случилось, Да́ди?3 – донеслось до него. – Это я, Лейла́.

Молодая девушка в белой блузке с длинными рукавами, заправленной в серую расклешенную юбку в пол и с наспех навьюченным на голову платком стояла в метре от него и настороженно смотрела на взволнованного мужчину. Приглядевшись внимательнее, Таиб узнал в ней свою внучку, дочь своего старшего сына, которая так незаметно подросла и стала поразительно походить на его мать. «Зачем она здесь?» – пронеслось в голове.

– Я услышала шум и увидела, как ты покидаешь дом среди ночи! – словно отвечая на его вопрос, робко заговорила она. – Что-то случилось? Мне показалось, тебе нужна помощь.

– Ничего не случилось, – недовольно ответил Таиб, отворачиваясь от девушки, – а даже если и так, с чего ты решила, что можешь помочь мне?! – разгневался он, отвечая ей через плечо.

– Я всего лишь принесла тебе воды, – виновато отозвалась Лейла, протягивая ему до краев наполненную алюминиевую кружку с длинной широкой ручкой. Таиб неохотно принял кружку и тут же осушил ее на одном дыхании.

– Иди в дом! – скомандовал он, возвращая пустую посуду. – Нечего девушке по ночам бродить по двору.

– Я никуда не уйду, не убедившись, что с тобою все в порядке! – вдруг решительно заявила девушка, уверенно взглянув на деда.

Таиб удивленно поднял брови и медленно развернулся к внучке.

«Посмотри-ка: такая же дерзкая, как Па́чи – моя мать, – подумал изумленный мужчина, – недаром она мне напомнила ее! Похоже, их сходство не только внешнее!»

В душе он даже порадовался этому, но внучке ответил строго:

– Как смеешь ты так со мной говорить?! Видно, твои родители не научили тебя почтению и смирению?!

– Не сердись, Дади. Я просто испугалась за тебя, увидев, как ты в спешке покидаешь ночью дом, – обиженно сказала Лейла, хлопая длинными ресницами. – Присядь, Дади, – не отставала она, указывая на скамейку, стоящую тут же, у черешневого дерева.

Ее участие было таким искренним и подкупающим, и старик сменил гнев на милость.

– Если только ты присядешь со мной, – взглянув на внучку, предложил Таиб, поглаживая седую бороду.

– Ты же знаешь, я не могу сидеть в твоем присутствии, – удивилась девушка.

– Можешь, когда никто не видит! Я разрешаю! – заверил он, опускаясь на скамью.

– Нет, Дади, я лучше постою, – отказалась Лейла.

– Садись! – приказал мужчина, пристально глядя на растерянную девушку.

Она покорно присела с краю. Таиб одобрительно кивнул головой. С минуту оба сидели молча, не зная, как продолжить начатый разговор.

– Так что же заставило тебя подняться с постели? – наконец робко спросила Лейла, немного погодя.

– Странный сон, – ответил Таиб.

Лейла настороженно взглянула на деда.

– Мне приснилась мать, – сказал Таиб, потирая колени, она звала меня, – он обернулся к девушке, удивляясь своей откровенности.

– И ты решил, что она пришла за тобой? – вдруг предположила Лейла.

– А ты думаешь, мне уже пора? – спросил Таиб, вкрадчиво вглядываясь в глаза внучки. – Не такой уж я и старый! – заключил он.

– Что ты, Дади! Нет, конечно, ничего такого я не думала! – встрепенулась Лейла. – Наверное, мать даже после смерти видит, что ее ребенку плохо, – Лейла вскинула брови. – Она пришла во сне, чтобы утешить тебя.

Девушка пожала плечами, отводя взгляд. Таиб тут же изменился в лице.

– А чего ты взяла, что мне плохо? – изумился он.

– Мне показалось, в последние дни у тебя что-то очень сильно болит, причиняя невероятные страдания, но ты изо всех сил стараешься, чтобы этого никто не заметил, – ответила ему Лейла.

Таиб был поражен ее проницательностью.

– Откуда ты можешь знать все это? Ты ведь еще так молода! – только и сказал он.

– Мне уже почти восемнадцать! – гордо заявила девушка. Таиб лишь улыбнулся в ответ, качая головой.

Вокруг было тихо и спокойно. Теплый летний воздух, наполненный ароматами трав и цветов, нежно окутывал, отгоняя тревожные мысли. Тихо шелестела листва на деревьях в саду, успокаивая ненавязчивым шепотом. Ночь медленно отступала, чуя приближение зарождающейся на востоке зари. Одиночные птичьи голоса, сливаясь в громкий хор, пробуждали природу своим разливистым пением.

Таиб дышал полной грудью, прислонив спину к широкому стволу старого дерева. Лейла сидела рядом и осторожно наблюдала за дедом.

«В одном она была права…» – размышлял Таиб над словами внучки. Последнее время мужчина, разменявший девятый десяток, действительно испытывал приступы жуткой боли в пояснице и подозревал, чем они могут быть вызваны, но боялся сам себе в этом признаться: старая болячка, которую он растревожил по собственной глупости в тот день, когда решил навестить семью одного из своих сыновей. Накануне он много ездил верхом и, устав от седла, решил пройтись пешком, благо сыновья жили недалеко друг от друга.

– Я только начал свой путь. Погода располагала, и я шел не спеша, наслаждаясь погожим днем, – вспоминал Таиб, – тут я приметил девушку красоты необыкновенной. Белая кожа, раскосые глаза под темными бровями, яркий румянец на круглых щеках. Да и фигурой хороша: покатые плечи, высокая грудь, тонкая талия, крутые бедра. Она собирала опавшие с дерева сливы и так ловко и грациозно управлялась с созревшими плодами, то опускаясь к земле, то поднимаясь во весь рост, откидывая за спину непослушную черную косу, что я невольно засмотрелся. А поравнявшись с ней, сказал: «На такой красавице я бы хоть сейчас женился!» Она, продолжая свою работу, лишь бросила на меня надменный взгляд и ответила: «А сил хватит у старика на молодую жену?» И разошлась заливистым смехом. Тут и соседские девушки подоспели, и от их дружного хохота уже звенело в ушах. Меня ничуть не обидели ее слова. Молодость – это несомненное преимущество, но только зря она их произнесла! Мне бы рассмеяться им в ответ и продолжить свой путь, только не в моем это характере! Я оглянулся по сторонам и заметил толстое бревно, перекинутое тут же через широкий арык. Подойдя поближе, обхватил бревно обеими руками, одним рывком водрузил его на плечо и зашагал верх по улице, не прогибая спины. Смех позади понемногу утихал, а я так и шел с бревном наперевес, пока не скрылся из виду девушек за поворотом. Не знаю, как добрел, силы потратил нечеловеческие! И только сбросил бревно, как через всю спину прошла такая жгучая боль, что из глаз посыпались искры и перехватило дыхание. Чуть отдышавшись, ругая сам себя на чем свет стоит за эту никчемную юношескую браваду, я кое как добрел до дома сына, да там и слег на несколько дней. Хорошо, что родные мои обрадовались этой нечаянной задержке. Я не стал вдаваться в подробности произошедшего, только сказал, что останусь подольше. Через пару дней приехал мой старший сын, забрал меня к себе и настоял, чтобы я задержался и у него тоже. Вот так и оказался я под черешневым деревом посреди ночи, встревоженный увиденным во сне.