Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся

* * *

Вернулся в комнату и лёг спать объевшимся — это же всё шло плюсом ещё к двойной порции волшебного золотого рамена… Сразу уснуть не смог, достал телефон и поймал слабенький сигнал публичной сети откуда-то с соседних домов. Вдруг вспомнил про сеть городских муниципальных порталов, и вдруг начал вспоминать. Увидев знакомые интерфейсы и заголовки, память Чана-подростка вдруг снова вылезла откуда-то и подсказала, куда и по каким ссылкам переходить. Вот — моя бывшая школа, оказалось, что старое здание разрушена, и теперь всех детей перевели куда-то на западную часть. Вот больница. Вот управление культуры, в котором работала мать…

Да уж, найти бы её. Наверняка же жива? Может, признает.

На самом деле, я уже попытался их обоих найти, ещё тогда, в пентхаусе у Янсена. Но и тогда, и сейчас поиски и отца, и матери, и деда малыша Чана не увенчались успехом. Мало того, что неудобно с телефона, сеть слабенькая, так ещё и информации попросту не было.

Уснул и проснулся я не особо выспавшимся. Но как же приятно просыпаться в своём собственном, отдельном, пусть пока и арендуемом жилье! Пусть и на матрасе, пусть и в предвкушении назревающей уборки. Слегка грустно, конечно, что Сян теперь где-то за стенкой, но плюсы у такого тоже были.

Сян с утра ушла работать — на весь день. А я занялся приборкой, снова сходил к гаражу, что вызвало очередной приступ дежа вю. Забрал пару вещиц, повесил полку в комнате. Ещё я починил старый кофейный автомат у бабули Хо, помыл фритюрницу и пошинковал овощи. Вечером пришёл посыльный от Янсена, молодой парнишка лет шестнадцати, такой же очкарик — я его видел ещё на презентации. Принёс уже знакомый старенький ноутбук, долго с ним созванивался, настраивал и допрашивал что-то у бабули Хо, а затем нашёл и воткнул мне роутер, а затем из роутера — кабель в ноутбук. А потом помог настроить и телефон.

— Пользуйтесь, господин Гун.

Так у меня появилась городская сеть. Ноутбук был тормозной, старенький, операционная система — незнакомая, какой-то новомодный линукс, поэтому привычных игрушек я не смог найти. Чуть-чуть полазил по энциклопедии, поизучал карту, зашёл на сайт Рейтинговой системы и освежил знания об альянсах и статусах.

Снова поискал родных и ничего не нашёл. Данные словно стёрли! Нашёл только пара старых заброшенных учёток на форуме, на которых были аватарки. Аватарки я вспомнил, сразу как-то потеплело. Как-никак — теперь они родные люди, и их обязательно стоит продолжить искать. А отец ещё и кровным родственником был тому «мне», русскоязычному. Дядей, получается.

Больше всего удивляло отсутствие брата — он же был ненамного старше меня, уж точно должен бы был зависать в сети, но — снова тишина.

Зато обнаружил какой-то мутный музыкальный архив, где когда-то слушал песенки — там нашёл «Happy Avenue» и тихонечко запустил.

— Чан! — крикнула через стенку Сян. — Ты там чего, дискотеку устраиваешь? Я не настроена плясать.

— Понял-понял. Гашу!

Время было позднее, клонило в сон, и я захлопнул ноутбук.

В общем, на второй день после переезда, еще не встав с постели, я вновь озаботился наболевшим вопросом — как мне легализоваться?

Бог с ними, с кредитами и микрозаймами, пока справляюсь без них. Ем я у бабули теперь бесплатно, а скоро и первая получка будет. А лечит меня Сян. Но я не могу даже начать полноценно родственников искать. Ибо я им — кто? Верно, неведома зверушка без записи в базе всеобщего социального капитала. Никто. И я даже приблизиться не могу к переходу из города, сразу проблемы начнутся. А хочется посмотреть, что там снаружи.

И, хотелось бы получить права на электроколесо, например.

Какие есть варианты?

Можно пойти сдаться в комитет по делам пострадавших, но это место мне не нравится тем, что первым делом меня вывезут из города в лагерь для беженцев, в Новый Восточный Район, или что там теперь вместо него, до установления личности. И не факт, что когда-нибудь уже оттуда выпустят, если действительно установят. И испытывать описанную Сян цингу, энергетическое голодание вдалеке от Основного Потока, я как-то не готов. Мне в целом и тут хорошо.

Другой вариант, всякая откровенная нелегальщина через конторы строительства Стены с подделкой личности. Ну, тут вообще никаких гарантий, особенно с учетом моих теплых отношений сложившихся с заметной частью местного криминала. Такую личность мне сочинят, что правительство на меня дрон с ядерной бомбой не пожалеет. Нафиг.

Значит, остается что?

— Сян! — постучал я к ней в комнату.

— М-м?

— Пошли!

— Куда? Солнце еще даже не встало!

— Составишь компанию. Пришла пора мне потерпеть кораблекрушение.

Я услышал как Сян заворочалась в постели и пробурчала:

— Ну, офигеть у тебя планы, конечно. Прямо с утра. А я хочу спа-а-ать…

— Ладно, спи.

Уработалась она вчера знатно — было аж четыре клиента, правда, пока что все — из рыночников, условно «свои». Поэтому сегодня договорилась, что выйдет на работе попозже. Если информация Янсена верна, а скорее всего — это так, потерпевшим кораблекрушение выдают почти полные гражданские права, кроме права голосовать на выборах и открывать некоторые формы предприятий, кажется. И выдает этот статус местная береговая охрана. Все будет решено внутри города, и далеко от Потока удаляться не придется.

Значит, нужно идти к берегу.

Сначала я позвонил Янсену — с внутреннего мессенджера на ноутбуке, и проконсультировался ещё раз.

— Я поузнавал, рекомендуется напрямую к катеру полиции не лезть, — посоветовал он. — Говорят, что скрутят.

— И что же делать?

— Найди кого-то из местных, лучше — посерьёзней. Смотри, кто побогаче, через него и общайся.

Ладно. План понятен. Я оделся, взял трость и спустился вниз.

Бабуля Хо уже суетилась на кухне. Или еще суетилась. Что-то ни разу не замечал, чтобы бабуля хоть раз удалялась прилечь. Всегда шуршит на кухне, всегда на ногах, и лапшевня, хоть и открывается в девять — по факту открыта «для своих» круглосуточно. Она вообще когда-нибудь спит? А ведь кроме нас у нее других помощников практически и не бывает… Так, только практиканты из кулинарных курсов разные.

— Далеко собрался? — приветствовала меня бабуля из-за плиты.

— Да вот, думаю, до моря пройтись.

— И что, не позавтракаешь даже?

Пришлось сесть лапши посербать. Лапшичка отличная, как всегда, но мне на месте уже не сиделось.

— Ты смотри там, — бросила мне бабуля между делом. — Береговые все себе на уме, у них там все не так как в городе.

— Ага, — отозвался я. — Понял.

— А смену твою я на выходной передвину.

— Да я ж только посмотреть, прогуляться, — удивился я. — Вечером поработаю.

— Ага, ходил один такой прогуляться, — сварливо отозвалась бабуля. — Всего-то через шесть лет вернулся.

Ну, справедливо, чего уж там…

Отнес посуду в мойку, помыл и пошел на выход. А там едва рассвело. Да, эк меня сегодня подорвало ни свет ни заря. Уж больно вопрос животрепещущий! Вздохнул наполненный ци воздух и пошел, опираясь на трость в сторону юго-восточную. К берегу.

Дошел до района Старого порта от Центрального рынка где-то за минут сорок. Мимо малоэтажного сектора рыночников, района олимпийской школы. Кланы были более-менее дружественные, народу на улицах было немного, и дошёл без приключений. Лишь опять рядом со Стадионом меня окрикнули, свистнули, но я проигнорировал, и меня решили не останавливать.

Рядом с районом Янсена выбрал скамейку, сначала потыкав в нее тростью — вроде бы, безопасная, не хищная, и сел, отдышался. Затем пошёл снова. Дома появились повыше, старенькие, годов семидесятых постройки и почти покинутые. Миновал группу хмуро взглянувших мне вслед парней — как и борзым псам, таким лучше не смотреть в глаза, если нет времени разбираться потом с неприятностями. Пересёк достаточно оживлённый проспект Победы — тот самый, ведущий к Новому Восточному району. Затем — снова малоэтажка, снова ни души, почти хибары. Из-за домов внезапно пахнуло морем и я понял, что наконец добрался.

А вот и море и солнце, едва выбравшееся из-за гор, бросает свой свет на барашки волн.

Ух, как давно я тут не бывал! Семья Чана море не особо любила, и радости морского отдыха не ценила и практически никто из семьи тут не бывал. Сказать по правде, места для променада тут не было предусмотрено, да и для купания тоже, берег каменистый, сплошные деревянные пирсы да причалы и лодки, лодки, лодки береговых. «Морских цыган», народов моря, которые жили на этих лодках, никогда в жизни не сходя на берег, если это они не заливают, конечно. А с них станется налить в уши сухопутному всякой чуши, что уж там, репутация у них заслуженная.

На входе меня молча осмотрел высоченный худой парень и пропустил, даже не спросив, откуда и куда я. Я прохромал вдоль лодок, встречая с них одинаковые черноглазые взгляды загорелых владельцев, их жены суетились под брезентовыми навесами, дети играли на причалах. А я шел и прикидывал, к кому безопаснее обратиться с моей просьбой, и при зрелом размещении делал вывод, что без разницы, все будет одинаково ненадежно.

А потом я увидел эту лодку. Лебедя среди щук, гоночный катер среди ржавых барж, обиталище истинного искателя приключений среди унылых пристанищ обитателей повседневных будней.

У этой лодки была носовая фигура! И не просто носовая, а резная, золоченая, в виде огромной четырехгранной стрелы устремленной вверх! Борта вызывающе красного цвета, весело блистали свежестью покраски. Тент не из банального брезента, а из свежайших пальмовых листьев. Желтый фальшборт, полосатые боновые мешки, чтобы не помять борт при причаливании, старинный рогатый адмиралтейский якорек блистал начищенным металлом на носу.

Лодка-красотка!

Капитан этой замечательной лодки, сам тип не менее замечательный, возлежал в тени под навесом в шезлонге в одних выцветших шортах до колен с десятком карманов на каждой штанине, смуглый, черноглазый парень, с черным хвостом волос собранным на макушке, с золотыми серьгами в ухе, брови и ноздре. Длинные тонкие усы только подчеркивали образ пирата Южных морей. Татуировка в виде стилизованных под орнамент из морских волн поднималась от блестящего браслета на правом запястье до плеча, как узорчатый рукав. На стене надстройки прямо над ним висели белые оскаленные челюсти какой-то морской твари.

Настоящий морской волк.

Единственной контрастной деталью в его явно тщательно выстроенном образе, оказалось цветное изображение на его левом плече — мультяшная, расслабленно развалившись ногу на ногу лягушка, надувала через трубочку огромный мыльный пузырь.

Глядя на эту внезапную лягушку я даже, неожиданно для себя заулыбался.

Парень вопросительно уставился на меня, когда я остановился на причале напротив лодки.

— Привет! — продолжая улыбаться я помахал рукой. — Отличное сегодня утро.

— Привет, — задумчиво отозвался парень. — И то верно.

— Меня зовут Чан Гун.

Парень покивал, но никак не проявил какой-то особой реакции на мои слова. Чуть погодя и сам представился:

— Я Тям Чупрадикт.

Тям Чупрачо, едва не ляпнул я, но к счастью, удержал эти неуместные слова за зубами. Ну и имечко с фамилией!