ГУЛАГ уже не тот, но кое-что осталось

Жизнь после техникума

Начало 1964 года. Я приезжаю поездом вечером, иду по указанному в направлении адресу. С трудом нашел ведомственную гостиницу, переночевал, и наутро явился в отдел кадров. Начальник в чине полковника покачал головой увидев мои документы, но ничего не сказав, отправил меня к главному инженеру, тоже полковнику. От таких званий у меня голова кругом пошла. В производственном отделе долго обсуждали, куда меня направить. Решили. Рассказали, как ехать и отправили одного в подразделение.

Надо сказать, что это было крупное учреждение с десятью леспромхозами вдоль железнодорожной ветки, которые заготавливали от 300 до 500 тыс. кбм. древесины в год. Рабочей силой были заключенные общего, усиленного и строгого режимов. Назывались эти леспромхозы отделениями. Так вот я попал в отделение со строгим режимом.

Приехал я в этот поселок ночью. Куда идти, не знаю. Спросил, где гостиница, мне рассказали. Куда люди идут, и я пошел. Все люди быстренько по домам разбежались, а я один, озираясь, иду, гостиницу ищу. По дороге встретил женщину, которая сразу поняла, что я приезжий. Оказалась она хозяйкой гостиницы. Устроила меня.

Утром пришел в контору, зашел к начальнику. Тот вызвал главного инженера:

— Ты идешь в промзону?

— Да.

— Возьми с собой этого парня. Мастером нам на лесозавод направили. Представь там его. Да по дороге расскажи про то, как надо вести себя с заключенными.

Ничего он мне не рассказал, встретился с главным механиком, потаскал меня по всяким закоулкам, а увидев механика лесозавода передал меня ему. Так стал я мастером лесозавода, самостоятельно осваивая премудрости профессии.

На следующий день я встречал развод заключенных, стоя на бревнотаске. Ко мне подошел заключенный, представился бригадиром лесопиления.

— Это Вы у нас мастером будете?

— Да.

— Что-то рановато Вы пришли.

— Так рабочий день начался.

— О, у нашего начальства рабочий день начинается в 10 часов.

— А у меня с 8-ми.

— Ну, что ж, сработаемся.

Так произошло мое знакомство с человеком, который со временем стал моим другом. Оказался он хорошим писателем и поэтом. После освобождения он издал сборник стихов и художественную книгу. К сожалению, рано умер, не прошли бесследно издевательства в зоне.

Лесопильный участок, где стал я мастером, был дощатым двухэтажным бараком с двумя лесорамами наверху и кое-каком оборудовании для изготовления кровельной щепы в подвальном помещении. Однако весь положенный технологический процесс от распиловки бревен до переработки горбылей выполнялся.

В таком же бараке располагалась и шпалорезная установка, которую я тоже должен курировать. В общем для молодого выпускника техникума это было достаточно большое хозяйство с большим количеством людей. Помаленьку втянулся в организацию этих производств.

Через полгода на меня возложили обязанности начальника лесозавода, потому как начальник в отпуск ушел. Лесозавод официально именовался цехом. Хозяйство достаточно большое. Лесопильный участок, шпалорезка, пять участков по изготовлению тарных комплектов, участок по изготовлению нагелей для лежневых дорог, столярка с сушилкой. На все это хозяйство полагалось два мастера.

Что такое нагеля для лежневых дорог, не каждый лесозаготовитель знает. Автолежневые дороги изготавливались из бревен. На короткие бревна в виде шпал перпендикулярно укладывались шестиметровые пластины в соответствии с размерами колеи автолесовозов. Пластины изготавливались на нашем лесозаводе. В пластинах и шпалах большим сверлом просверливались дыры, куда забивались специально изготовленные и подсушенные круглые штыри особой формы. В сырой среде они разбухали и прочно удерживали пластины на шпалах.

Начальник цеха так из отпуска и не вернулся, поэтому меня официально утвердили в этой должности. Так в 19 лет я стал начальником цеха. А начальствующий состав обязан был дежурить по ночам и по выходным. Пришлось осваивать технологию лесозаготовок.

Начальники некоторых подразделений меня всерьез воспринимать не хотели. Ведь пацан пацаном. Завгар меня как-то матом послал, пришлось ему на планерке передо мной извиняться. Затаил обиду. Начальник лагеря (жилой зоны) хотел назначать на производственные должности людей без моего ведома, я поломал эту практику. В общем нажил себе врагов.

Вместо себя я назначил мастером бригадира, а его оказывается невзлюбил начальник лагеря. Начались преследования этого мастера. Я защищал его, как только мог. Несколько раз были просто критические ситуации. Пришлось пригрозить заму по режиму, что я дойду до начальника управления, но положу конец самоуправству начальника лагеря.

Временное затишье закончилось после того, как меня перевели в управление инженером производственного отдела. Начальник лагеря, пользуясь моим отсутствием решил доконать мастера. Тот ему поломал крышку стола, за что заработал карцер, но на провокации не поддался. А я и оттуда через политотдел помог мастеру. Начальник лагеря скрипел зубами от бессилия, дескать, если бы не твой защитник, я бы сгноил тебя. Да не тут-то было.

После техникума я решил не терять время и поступить в том же году в институт, благо время для подготовки было с полгода. В гостинице я все время усиленно готовился. Математика тяжело давалась, поскольку в техникуме мы ее «огородами прошли» по сокращенной программе.

В зоне была вечерняя школа, куда приезжал учитель с поселения в одном из поселков. Останавливался он в нашей гостинице. Видя, как я мучаюсь с математикой, он предложил мне помощь. Это я к тому, как мне все время везло на хороших людей.

Учитель предложил приехать к нему поездом, который приходит в их поселок в 11 часов вечера, а возвращается в 5 часов утра. Мы ночку посидим, а утром ты уедешь. Мне неудобно было напрягать человека, но делать было нечего, и я согласился. Хорошо помог мне учитель, спасибо ему. Это было зимой, а летом я поступил в институт на заочное отделение.

Надо было сочетать работу с учебой, но после работы учеба плохо дается. Решил пораньше ложиться спать и пораньше вставать, чтобы было время на свежую голову позаниматься. Начал вставать в 5 часов. Маловато оказалось времени для занятий. Стал вставать в 4 часа. Все равно мало. В три часа встать не смог, выключил будильник и уснул. Тогда я с вечера перевернул металлический тазик, поставил его в другой конец комнаты, на него поставил будильник, который создавал сумасшедший грохот. Выдержать этот грохот ночью невозможно. Приходилось вставать и выключать будильник. Пока ходишь по комнате, уже и проснулся, можно позаниматься.

При работе за столом верхнего света не хватало. Повесил на стенку над столом фотофонарь с вынутым красным стеклом, поскольку настольной лампы в поселке не купить, да так и работал. Было удобно. Я сначала не знал, что на лесоповал людей возят рано и мимо моего дома. Начальники отрядов сопровождают машины, сидят в кабине и видят, что я каждый день по утрам работаю. Так я заработал в поселке ореол труженика.

Однако трудности с заочной учебой в небольшом поселке были огромные. Книги были только те, что удалось взять в институтской библиотеке, а они не самые лучшие. Например, в учебнике по математике на одной странице записана формула на две строчки. И внизу запись: после несложных преобразований получим формулу. И дается формула в несколько знаков. Какие это преобразования, оставалось для меня неизвестным. Позднее уже в институте преподаватель объяснил эту формулу. Оказалось, все просто, а в поселке это оказалось неразрешимой проблемой. И так по всем предметам.

Со временем пришло понимание, что надо переходить на очное обучение, но нельзя было. Три года после техникума не отработал. Только когда меня перевели в управление, эту проблему стало возможным решить, поскольку начальник отдела благосклонно относился к учебе. Написал я во все отраслевые институты с просьбой о переводе со второго курса заочного обучения на очное. Ответил только один.

И тут я засомневался, как учиться, если отец не может мне помочь, так как у самого оклад 60 рублей. Пошел к начальнику, высказал свои опасения. Он спросил:

— Учиться хочешь?

— Очень.

— Тогда не думай. Поезжай и учись. Денег не хватит, пойдешь вагоны разгружать. А мы тебе направление от производства дадим. Хоть небольшая, но прибавка к стипендии.

Так, благодаря умному руководителю, решилась моя проблема.

А в поселке моя жизнь протекала бурно. Вскоре после приезда туда меня избрали заместителем секретаря комитета комсомола. Поручили заняться художественной самодеятельностью. Занялся. Организовал. Телевизоров тогда не было, вот люди и ходили на наши представления. Зал клуба был всегда полон.

В партийной организации была потребность в приеме в партию комсомольцев. Вот мне и предложили. Я сопротивлялся, поскольку были конфликты с местными членами партии, с которыми я бы не хотел быть в одной организации. Мой бригадир узнал об этом, и провел со мной своего рода разъяснительную работу. Тебе, говорит, обязательно нужно быть в партии, потому как с твоим характером тебя заклюют, а в партии ты сможешь огрызнуться. Он меня переубедил.

Как я уже говорил, мне везло на хороших людей. Секретарь партийной организации сам дал мне рекомендацию и нашел еще одного рекомендуемого, вояку, вся грудь в орденах. На партийном собрании мои недруги всячески старались меня охаять. В частности, вопрос задали по выговорам.

— Взыскания есть?

— Да, есть.

— Сколько?

— Да штук пять.

— Как можно принимать в партию такого человека, который не знает сколько у него выговоров?

И вдруг берет слово какой-то офицер, с которым я ни разу не встречался лично.

— Если этого парня не принимать в партию, то кого же надо принимать? Кто-нибудь может мне назвать еще хоть одного парня, который такой молодой, а руководит лесозаводом и учится заочно? Я каждый день проезжаю мимо его дома, и вижу, как по утрам он работает. Он что, пьяница или развратник? Я категорически не согласен с товарищами. Его обязательно надо принимать.

Я был в шоке. Незнакомый человек так меня охарактеризовал. Выступили и другие в мою поддержку. В итоге меня приняли, и те товарищи не посмели проголосовать против, но воздержались. Когда в политотделе в управлении, который был на правах райкома, меня утверждали кандидатом, мне задали вопрос, почему трое воздержались. Я хотел было ответить, как есть, но наш секретарь парторганизации мгновенно среагировал и сказал, что из-за того, что молодой. На что главный инженер, член парткома, изрек:

— Молодость — это такой порок, который со временем проходит.

Этот инцидент был исчерпан, но появилась новая проблема, связанная с моим поступлением в институт. Дело в том, что кандидатский стаж длится год, а я через полгода перевелся на дневное обучение. Рекомендаций в институте я не мог получить, так как прошло мало времени. Пришлось специально приезжать в управление, чтобы там получить рекомендации. Три полковника мне их дали. Правда, эти полковники знали меня тоже не больше трех месяцев, но никто этого не знал. При приеме в партию в институте вопросов не было, видимо, сработало чинопочитание.