Новая жизнь. Финал

Глава 1

— Как ты думаешь, нас найдут? Нет… конечно найдут… рано или поздно. — поправляется Натсуми. Ее лицо в полутьме, разгоняемой светодиодом смартфона — кажется нереальным, слишком резкие черты лица, игра света и тени искажает восприятие, и она кажется персонажем из детского мультфильма, мультфильма, который рисовал абстракционист, какой-нибудь ученик Пикассо и Сальвадора Дали.

Мы с ней заперты в кабине лифта, перекосившейся во время землетрясения, электричества конечно же нет… связь тоже не работает, последним сообщением на телефоны — пришло оповещение о землетрясении в районе Сейтеки. Сперва — сразу после грохота и удара — в тесной кабинке стояла пыль столбом, едва сумели прокашляться, погас свет, а включенный фонарик телефона — осветил пыльную массу, мы словно в пылевой бульон попали… но сейчас пыль осела и Натсуми сделала попытку связаться хоть с кем-нибудь… тщетно.

— Наверное вышки сотовой связи тоже вышли из строя — говорит она: — это должно быть землетрясение выше восьми баллов магнитуды по шкале Рихтера… вышки строятся с запасом. И как это здание не упало? Или… оно упало, и мы сейчас в шахте лифта — завалены железобетоном… — она поднимает глаза вверх и сглатывает. Мысль о тоннах железобетона над нами — это неуютная мысль. Мне тоже не по себе, я всегда терпеть не мог замкнутые помещения, у меня выраженная клаустрофобия, потому в свое время и не пошел служить на подводную лодку, хотя «покупатель» в лейтенантских погонах уверял, что «подводники получают два стакана вина и плитку шоколада каждый день!». Только вот он не упомянул что вино выдается в силу близости к ядерному реактору, как и шоколад, а еще — матросы в такой вот подлодке только для одной системы требуются… ровно два человека. Да, гальюн чистить. И черт с ним, с гальюном, но мысль о том, что можно умереть где-то глубоко под водой и так никогда не увидеть солнышка и облаков… да просто неба — эта мысль меня ужасает.

А если землетрясение уронило вышки сотовой связи… значит много чего в городе упало и разрушилось и в такой вот ситуации очередь до того, чтобы начать раскапывать обломки нежилого здания на краю города — может дойти очень нескоро. Жилой небоскреб — да, конечно. Торговый комплекс в центре города — безусловно. Но нежилое здание, которое мы с Натсуми решили присмотреть в качестве базы для операций против Общества — вряд ли. Оно мало того, что нежилое, так еще и нету здесь никого — только парочка офисов внизу. Экономический кризис в свое время вынудил собственников здания передать его в собственность муниципалитета, который отчаялся найти арендаторов, потому-то офисы на средний этажах и сдавались по такой смешной цене… вот мы и выдались в выходной день посмотреть на предлагаемую площадь… посмотрели…

— Не обязательно, что сотовые вышки упали — говорю я: — электричества же нет, вот они и отключились. Восстановят — включатся.

— У каждой вышки сотовой связи есть дублирующая схема электроснабжения. А еще — есть аккумуляторы на случай… как раз на такой случай — отвечает мне Натсуми: — ты не знал? Когда выключается электричество… авария там, или работы на линии — сотовая связь работает. И не один час она может на аккумуляторах продержаться…

— Ну… может аккумуляторы повредились — говорю я: — мало ли…

— Каждую ячейку, «соту» в городе — дублируют несколько вышек — поясняет она, направляя фонарик вверх: — в фильмах здесь обычно люк бывает… а тут нет ничего… жаль дверь перекосило, не открыть… кто так строит, зачем в лифте такие кабинке прочные?

— Да уж… — откликаюсь я, просто, чтобы что-то сказать. Мы уже пробовали все — и кричать, взывая о помощи, и открывать перекошенные двери лифта, которые напрочь заклинило, и даже пробить потолок кабины, рассчитывая, что пластик хрупкий, а где-то там есть люк, но увы — под пластиком потолка оказалась сталь. Прочно тут делают кабинки для лифта, что скажешь.

— Вот же… ксоооо! — неожиданно кричит Натсуми куда-то вверх: — Проклятье! Проклятье! Чтоб вас всех! Аааа!!! — она хватается за голову и оседает на пол. Ее элегантная юбка задирается вверх, обнажая ноги, но в свете фонаря от телефона, лежащего на полу — это зрелище совсем не кажется эротичным. Я вздыхаю и сажусь рядом. Просто сажусь рядом — не обнимаю, не кладу руку на плечо или колено, не утешаю… просто сижу рядом, так чтобы она чувствовала — рядом кто-то есть. Я знаю Натсуми, ей такое вот особенно мучительно — ждать и догонять. Она привыкла контролировать, она обожает контролировать. Строить планы, а в планах еще одни планы, чтобы ты мог планировать план, пока исполняешь план, как говаривал старина Экзибит. Для такой как она просто сидеть и ждать — уже мучение, а уж сидеть и ждать, и не знать конечного результата — еще хуже. Ждать чего?

— Нас найдут — говорит она через некоторое время и придвигает к себе телефон, лежащий на полу — сперва ногой, а потом берет его в руки и выключает фонарик. Становится совсем темно.

— Выключи свой телефон тоже — звучит ее голос в темноте: — выключи, не сажай батарейки. Постоянно включен должен быть только один… вернее даже так — включать периодически, с интервалом в два часа, это должно сэкономить энергию подольше.

— Я уже — сообщаю ей я: — как только понял, что нет сети — сразу выключил. Смысла нет батарейки садить. А ты не выключай сам телефон, вдруг сотовая связь восстановится. Набери текст СМС — где мы находимся и все такое. Как только … есть сеть появится — сразу уйдет. А остальные функции отключи, дольше протянет…

— Ксо! — говорит Натсуми: — Ксо! Никогда не ожидала, что умру… вот так. По-глупому — в шахте лифта, во время землетрясения.

— Ну… мы еще не умерли. Умирать раньше срока я не собираюсь — отвечаю ей я. В темноте вспыхивает свет — она включает телефон и набирает текст СМС. Свет снова гаснет.

— Не собираешься умирать? — звучит ее голос в темноте: — а чего ты такой вялый тогда? Словно уже одной ногой там…

— Потому что надо экономить не только батарейки — поясняю ей я: — но и свои собственные силы. Выбраться отсюда мы не можем, судя по всему, нас завалило. Остается только ждать. Чем дольше мы протянем — тем больше вероятность выжить. Без паники — это первое правило критических ситуаций. Самым лучшим выходом конечно было бы поспать… но боюсь на это меня не хватит. Я еще не владею своим духом и телом до такой степени, чтобы игнорировать … окружающие обстоятельства.

— Умеешь ты дух поднять — вяло откликается она из темноты: — нечего сказать. С чего ты взял, что нас найдут вообще? Здание на отшибе, практически нежилое… сюда в последнюю очередь придут. Неделю… месяц может даже. А может просто бульдозерами потом все сровняют и сверху высотку поставят.

— Может быть и такое — киваю я, забыв, что она не видит меня в темноте: — а что мы с этим можем сделать? Но и здесь не стоит боятся. Смерти нет, дорогая моя.

— В смысле? Как это нету? Вот кончиться у нас тут воздух… я что-то притока свежего воздуха не чувствую! Кончится воздух и вот она — смерть, а? — раздраженно говорит Натсуми: — или там просто от жажды и голода тут засохнем.

— Видишь ли… я убежденный сторонник теории мультивселенной — говорю я: — то есть существует бесчисленное множество вселенных и альтернативных миров, которые отличаются друг от друга в самых мелочах. А еще я сторонник теории перерождения… только не в буддистском понимании — в нашем же мире, а в иные миры. Все умирают и все перерождаются. Смерти нет. Вот умру я тут — и перерожусь в другом мире. Ты умрешь — то же самое и с тобой.

— Очень удобная теория — ворчит Натсуми: — а если не переродишься?

— Это же вера. Вот скажем веришь ты в рай на белом облаке, а помер — и попал в Вальгаллу там или вовсе как атеист — перестал существовать. Ну так это будет уже проблема в будущем. Попаду в Вальгаллу — буду пить, гулять, валькирий за сиськи лапать, да драться в Рагнарек. А если вообще существовать перестану — ну так и жаловаться некому будет. Зато такая вера помогает тебе прямо тут не боятся — говорю я. Не могу же я ей сказать, что я уже умирал один раз. Опыт имеется, знаем, плавали. Не в первый раз.

— Это чушь собачья — вздыхает Натсуми: — я вот не верю ни во что. После смерти будет только ничто и темнота… — вспыхивает фонарик, и я морщусь.

— Извини — говорит она: — я не могу… в темноте мне страшно. Можно я так оставлю? Просто мощность света уменьшу.

— Конечно — говорю я: — конечно. Может быть сейчас электричество еще включат и лифт поедет. Может просто в здании свет отключили?

— А грохот? А удар? А предупреждение от муниципалитета и министерства по чрезвычайным ситуациям? Нет — мотает головой Натсуми: — это злой рок. Насмешка надо мной. Разве я так многого хотела? У меня и так жизни то почти не осталось! Несправедливо!

— Жизнь вообще несправедливая штука. Полагаю, что и смерть тоже… но ты мыслишь очень интересно, На-тян. Какая разница, сколько кому оставалось, если мы умрем здесь и сейчас? Больше, чем суждено не проживешь… и меньше тоже. Sic transit gloria mundi…

— Я могла что-то изменить — настаивает Натсуми: — могла! И ты! Ты — тоже мог! Этих уродов из «Общества Божественной Истины» убить, например!

— Могла. И я — мог. Оставлю за скобками твою ненависть к секте, я тоже не их фанат, хотя Зрячий меня впечатлил… он прямо матерый такой манипулятор — хмыкаю я, откидывая голову назад, на холодную стену лифта: — но Шизуке было достаточно его извинений. А если она его простила, то кто я такой…

— О… господи. Ты не понимаешь, у них это не просто секта, а тотальное промывание мозгов! Даже тебе уже Зрячий смог мозги промыть! Ты уже как его паства говоришь! Я тебе и экскурсию организовала, и домик рядом… ты мог все сделать!

— Честно говоря, все, что ты предоставила мне — не было достаточно убедительным. Догадки. Что до сексуальных извращений и насилия… хм, вот кто бы говорил. Я и извращенец, и руки в крови по локоть. Ну да, не насиловал никого, но уж насилия как такового вокруг меня всегда много было. С этой точки зрения меня надо сперва стрелять… а ты меня подставила. И не в первый раз уже, На-тян. И хрен с ним, что только меня — ты же всех подставила. У нас коллектив образовался, может семьей нас пока рано называть, но уж друзьями — уже можно. И ты не только меня, но и моих друзей под монастырь подвести могла, что в первый раз, что во второй. Так что у меня к тебе претензии есть…

— Да какая разница уже! — вспыхивает она: — какая разница! Все равно мы тут помрем! Попросту задохнемся и все!

— Всегда полагал, что умирать легче с чистой душой — отвечаю ей я: — и я не сержусь. Давай лучше я у тебя прощения попрошу сперва.

— За что?

— Конечно за то, что пытался тобой манипулировать, На-тян. — пожимаю я плечами: — за то, что поддавался на твои манипуляции с целью перехватить инициативу и в конце концов — переиграть тебя на твоем же поле. За то, что заигрался в эти игры и искренне полагал что мы с тобой — игроки за шахматной доской, а ведь это жизнь. Что в общем-то и привело к этой вот ситуации. А еще за то — что не поверил тебе. Зрячий действительно угроза для всей страны… и уж для членов своего культа — однозначно. Он мегаломаньяк, искренне верящий в то, что творит.