Наследство Ушедших

То, что сотня называется сотней, не означает, что она является таковой по факту. Иногда численность бойцов, состоящих в ней, доходит до двухсот или даже трехсот. Правда, на такие смотрят косо и заставляют разделиться административными методами, но к тем, кто меру знает и приличия соблюдает, власти санкций не применяют. Потому что жизнь в пограничье опасная, где сегодня десяток, завтра всего два человека, один из которых — дитё малое. Кроме того, пограничники служат своего рода резервом на случай чрезвычайных ситуаций и, если этот резерв пустили в ход, в местах проживания кто-то всё равно должен остаться.

— Слыхал⁈ — на завалинку рядом с разложенной кольчугой плюхнулся Завид. — Князь Чеслава Кошкина в поруб посадил! Говорят, его людей опознали среди тех, кто на безсоновское подворье нападал!

Я отодвинул от него плошку с маслом — заденет ещё. В принципе, звучит логично, без внутренней поддержки на бунт низы не поднять и нападение на центр города не провернуть. Участие Кошкиных тоже объяснимо. Род сильный, тесно связанный с югом, немало потерявший от последних решений князя и потому находящийся в оппозиции к нему, в попытке выправить положение вполне мог решиться на авантюру. Только вряд ли они действовали одни.

— Про Плоскиничей ничего не слышно?

— Ну ты голова! — восхитился Завид. — У их дома сторожу выставили, велено со двора никуда не ходить и сыску препятствий не чинить.

В другое время я бы сказал, что теперь, с ослаблением двух основных противников проекта постройки дороги на восток, он наконец-то перейдёт в практическую стадию. Сейчас просто не знаю, чем дело кончится.

Когда в городе стало поспокойнее, мы с Завидом сходили в Обитель Синеокого. Старцы вели себя так, словно ничего особенного не произошло, спокойно продолжая учить и тренировать. Впрочем, возможно, по меркам многих из них недавний бунт выглядит мелкой неприятностью. Чем сильнее развито божье сплетение, чем выше контроль над ним, тем дольше может прожить человек, а в Обителях собираются лучшие. У тамошних мастеров сплетение и количественно, и качественно на высочайшем уровне, поэтому некоторым старцам за три сотни лет перевалило. Хотя такой возраст, конечно, редкость, долгожителей всего десяток на столицу наскребется. Сколько они на своём веку всякой дряни перевидали?

В Обители стоял аншлаг, народ внезапно возжелал подтянуть воинские умения. Ристалищ не хватало, старцы установили очередь и шпыняли тех, кто пытался пролезть без неё. Наши сверстники, временно оставшиеся без занятия, сбивались в стайки и общались, пересказывая друг другу, кто как пережил ту ночь и что видел. Тяжелее всего пришлось ремесленникам, особенно из слободок, примыкавших к бедным предместьям.

— Нам ещё повезло, — говорил русоволосый крепыш, только что закончивший махать топориком под присмотром более старшего парня. — Наш двор затушить успели. Прибежал воин, быстро огонь погасил, воды плеснул и дальше побег, мы даже не узнали, как звать его. А соседи сгорели.

— У нас бабку убили, — тихо сказал стоявший рядом худощавый паренек в рубашке, украшенной вышитыми цветами. Похоже на подарок невесты жениху. — Она увидела, как двери ломают, выскочила, стала их стыдить, ну и…

Убитых было много, или складывалось такое впечатление из разговоров. Как всегда, первыми пострадали наименее защищенные — те, кто сам недалеко ушел от бедняков. Они селились ближе всех к слободкам нищеты, они не могли успешно защищаться, у них было, что взять. Им отчаянно завидовали те, кто не желал трудиться или кому просто меньше повезло в жизни. Поговаривали о вырезанных семьях, изнасилованных девушках, сожженных домах.

Социальной поддержки от государства здесь нет. Разве что Обители или отдельные бояре считают нужным как-то помочь обездоленным. Надеюсь, они сочтут нынешний повод достаточно весомым, чтобы растрясти мошну и хотя бы построить дома на месте сгоревших, их не может быть слишком много. Впрочем, если вскоре начнётся война, тратить в её преддверии деньги на чужих людей никто не станет.

Текущее положение новые сведения прояснили, причины событий оставались скрыты. Я по-прежнему не понимал, какую цель преследовали неведомые организаторы бунта. Боеспособность княжества не пострадала, органы власти продолжают действовать, разве что появился формальный повод для стороннего вмешательства. Купцов с юга побили, их обозы разграбили, многие из них сейчас сидят в порубах и ожидают суда. Но тут как — поводом больше, поводом меньше… Если Родня захочет напасть, о формальностях она задумается в последнюю очередь.

В тот же день, только слегка позднее, забежал к Короткому Шагу. Людей здесь оказалось поменьше, зато старцы, да и простые ученики, ходили напряженные, с целеустремленными выражениями лиц. Занятий не проводилось, но мне повезло поймать Волка в переходе и узнать у него о ближайших перспективах.

— Завтра приходи, — огорошил меня препод. — Сегодня кое-какие дела закончим, а с завтрашнего дня обитель продолжит работать в обычном режиме.

— Южан ловите? — рискнул предположить я.

Вообще-то говоря, не моё дело. Но предположение напрашивается и за спрос по башке дать не должны.

— Поджигателей, — назидательно помахал пальцем в воздухе Волк. — Поджигателей и убийц. Они, знаешь ли, с разных сторон съезжались.

— Как вы их пропустили только? — продолжал наглеть я.

— Не пропустили, — вздохнул старец. Посмотрел на меня с сомнением, пожал плечами. — Ладно, всё равно скоро узнаешь, сплетни уже ползут. Лучше сам расскажу. По их плану начать должны были не два дня назад, а сегодня, нынешней ночью. Три ватаги удальцов к городу подходили. Наши, в смысле, княжеские прознатчики, о том узнали и ватаги на границе перехватили и посекли. Те, кто бунтом руководил и организовывал, поняли, что за ними следят, быстро сориентировались, подняли людишек на бузу, а сами скрылись под шумок.

— И доказательств нет.

— Вот видишь, ты сам всё понимаешь, — открыто улыбнулся Волк. Вербует или рефлекс? Скорее, последнее, зачем ему сдался младший отпрыск не самого сильного рода.

Значит, верхушка сбежала, бросив исполнителей на убой. Непонятно только, почему они сдали бояр — всё-таки агентов влияния принято беречь, насколько я понимаю. Впрочем, вполне возможно, что понимаю я неправильно, или просто не видели смысла заботиться об отработанном материале. Тогда Кошкины и Плоскиничи не более чем инструменты для одноразовой акции и допросчики ничего ценного из них не вытащат при всём рвении.