Княжич Соколов. Том 3

Глава 1

— Зачем он здесь? — нервно покосилась Анна Зверева на своего вынужденного соседа, который из-за тесноты переполненного внедорожника прижимал ее к дверце.

В этот момент машина подскочила на очередной колдобине пригородного бездорожья и в сопящую как стадо быков девушку больно врезался чужой локоть.

— Гх-а, — стиснула зубы Зверева от «случайного» болезненного тычка, но ответить не решилась.

Не могла.

Не могла ответить пятнадцать лет назад, когда столкнулась с внутренним гвардейским инструктором в первый раз.

Не могла и сейчас, как бы старый дворецкий ее не бесил.

Сам же Прохор Семенович ехал абсолютно молча и с закрытыми в полудреме глазами, создавая обманчивый образ спящего безобидного старичка.

Занятно, что сесть рядом со Зверевой он решил самостоятельно, хотя и прекрасно знал к чему это приведет. Больше, чем меня Зверева ненавидела только нарушение своего личного пространства и сесть с ней рядом по своей воле мог только мазохист.

Но иных свободных мест во внедорожнике не было и Анне пришлось смириться, дабы не добираться до места пешком.

— Приказ отца, — ответил я на вопрос фразой, которой обычно было достаточно чтобы уничтожить любые аргументы и недовольства Зверевой.

Всегда, но не сейчас.

— Пусть с ним бы тогда и ехал, — фыркнула девушка и демонстративно попыталась отстраниться от Прохора подальше, — его же телохранитель.

— Та машина полная, — повторил я озвученный перед поездкой аргумент отца.

— Сложили бы в багажник или волоком на веревке, — болезненно скривилась Зверева, — ничего бы ему не было.

— Они разве не коллеги? — скосил на меня холодный взгляд Федор Романов, нахождение которого в нашем внедорожнике Звереву не смущало.

Хотя должно бы было, учитывая, что Федор столь широк, что занимает полтора пассажирских места, а если учесть ледяную корку-броню на плечах, то и все два.

— Не обращай внимания, Федя, она так проявляет симпатию, — пояснил я поведение моей телохранительницы, — вот если она начнет игнорировать…

— Соколов!.. — зло дернулась Зверева, — хватит распускать обо мне порочные слухи!

— Аляска имеет право знать правду! — убежденно заявил я, — или ты не считаешь их достойным княжеством?

С этими словами Федор Романов перевел свой безжизненный взор на Звереву, от которого даже ей стало не по себе.

— Конечно считаю! — возмутилась Анна и смиренно отвернулась.

Одно дело провоцировать и рушить отношения с врагами или с теми, кто знает заскоки девушки, но заморский княжич может и оскорбиться. Слишком уж прямолинеен был младший из сыновей Романовых, и слишком нужна была его сила, чтобы рисковать его спровоцировать неосторожным словом.

В условиях крайне скудного наличия союзников и жесткого временного ограничения каждый лояльный боец на счету. А за лояльность Федора Романова отец поручился лично и мне этого было более чем достаточно.

Внедорожник в очередной раз тряхнуло и на вырвавшийся матерный возглас Зверевой послышалось очередное «извините» с водительского сидения.

Моему слуге Вите явно было не по себе от такой компании и цели нашей поездки, но он был опытным водителем и проверенным человеком.

Ровно как был проверенным каждый, кто сидел в двух черных внедорожниках с гербами разведки, что на полном ходу мчались по бездорожью к точке падения императорского самолета.

Иных до столь щекотливого и насквозь секретного даже для имперских служб задания допускать было опасно. Слишком уж глубоко залез Илья Невский во все структуры, а избежать утечки хотя бы лишнюю пару минут было критически важно.

К тому же не было времени разбираться кто на самом деле свой, а кто враг. Слишком уж велика была цена ошибки.

Одновременно с отъездом из столицы в Выборг практически всех главных политических сил, город стал уязвим, а вместе с ним стала уязвима и вся царская канцелярия.

Безопасность верных людей государя сейчас обеспечивали лишь гвардейцы, являясь последним оплотом обороны. И если позволить Михаилу Елецкому умереть, этот оплот лишится своих сил и будет сломлен. А то, что Илья Невский за двадцать лет нашел способ взойти на престол в обход артефакту я ничуть не сомневался.

Слишком много времени было у Эфириала Подчинения.

Слишком большая фора.

Подохнув раз, он как никто другой понимает ценность времени, да и людские удовольствия этому существу чужды.

Всеми без исключений эфириалами движет лишь неуемная жажда могущества, которую они способны получить только поглощением Ж и вы. Как наркоманы, что без дозы откатятся обратно до уровня простейших сгустков без разума и воли.

— Эй! — возмущенно фыркнул Мин, но тут же успокоился, когда получил мысленный ответ что он мой друг, а не какой-то там эфириал.

Помимо меня, Прохора Семеновича, Федора Романова, Анны Зверевой и Вити на место крушения, ехал отец в сопровождении группы Дамокла. Путь они избрали другой и должны были обеспечить внешнее кольцо защиты и идентификацию всех врагов государя.

Место крушения было известно многим, и кто-то должен был заняться тем, чтобы отделить «своих» от «чужих». Более подходящего для этого момента придумать трудно.

В нашу же задачу входил непосредственный контакт с самолетом, защита и эвакуация государя.

— Дальше никак! — с извиняющимися нотками в голосе прокричал Витя и со свистом тормозов резко остановился перед поваленным деревом.

Дверцы внедорожника распахнулись в тот же миг, выпуская всех наружу.

— Жди здесь, — скомандовал я своему водителю и вынырнул из автомобиля последним.

Координация никому из присутствующих не требовалась. Каждый и так знал свою задачу. Одну на всех. Спасти императора. Любой ценой.

Стоящий вокруг грохот и раскаты магических стихий дезориентировали и оглушающим эхом звучали со всех направлений разом.

Но это не помешало Прохору Семеновичу четко определить направление и без всяких колебаний умчать в лес первым. С незначительным отставанием за ним проследовал Федор Романов и лишь Анна Зверева, тихо матерясь, отстала на десять метров.

А когда ее обогнал и я, Анна дошла до пиковой боевой кондиции в которой ни одному врагу лучшей ей на глаза не попадаться.

Однако враги попались. И был враг тут далеко не один. «Око» насчитало в радиусе пяти километров три сотни одаренных. Не все из них были врагами, но я всегда исходил из худшего расклада.

Стоило нам выскочить из леса, как в ста пятидесяти метрах внизу показался полыхающий магическим огнем государев самолет. Вернее, вырезанный из него металлический квадрат два на два метра, перед которым смутно угадывались несколько человеческих силуэтов, среди которых был Михаил Елецкий.

Маленькую группу выживших прикрывал лишь водно-ледяной купол и на него бесконечным градом со всех сторон сыпались сотни магических атак.

— Еще жив… — с облегчением выдохнула Зверева и тут же метнула стянутые с ног туфли.

Словно метеорит, входящий в атмосферу, они вспыхнули магическим огнем и насквозь пробили два затылка ближайших врагов. И еще за две секунды до первых смертей Анна Зверева рванула вниз, босая и бесконечно злая бестия, готовая разрывать врага голыми руками.

Седоватая голова Прохора к этому моменту уже практически добралась до водного купола в самом центре низины, прошмыгнув мимо десятков врагов словно бесшумная тень.

Федор Романов тоже рванул напролом, но действовал более грубо и чуть отстал от дворецкого, ибо запинался о многочисленные трупы.

Три выпущенных на волю чудовища рвали врагов на кусочки, не замечая практически никакого сопротивления. В основном потому, что били противникам в незащищенную спину, а те даже и не думали отвлекаться и изо всех сил продолжали попытки пробить водный купол.

Ровно также как и эти трое, враг пытался выполнить свою главную задачу. Добить раненного императора любой ценой. Даже ценой своей жизни, которой они не распоряжались, будучи пешками в руках Ильи Невского.

Мои вырвавшиеся на свободу потоки ветра свернули шеи всех врагов, кто имел бреши в покрове и мой счетчик остановился на отметке одиннадцать. Ровно столько я смог убить врагов отсюда, без сближения.

Но их было гораздо больше и стремительно угасающий под натиском врага водно-ледяной купол над союзниками таял и требовал немедленных действий.

В любую секунду купол мог лопнуть и подставить под удар раненного, но все еще продолжающего дышать Михаила Елецкого.

Однако от необдуманного рывка вперед меня остановила интуиция. В игре против столь могущественного врага стоит помнить, что ты не фигура на доске, а игрок. Видеть всю ситуацию на доске критически важно, а Невский меня этого лишил, устроив тут настоящий хаос.

Беглый взгляд на творящуюся вокруг мясорубку сбивал с толку, а «Око» не могло дать однозначного совета. Бои происходили по всему лесу в округе и мой атрибут был совершенно бесполезен. Звуки тонули и заглушали друг друга, голоса невозможно было различить, а подозрительный рельеф местности заставил меня остановиться и не идти в низину.

Слишком уж удачно по самому ее центру оказался вырезанный кусок самолета. Слишком уж искусственно вырезанным он выглядел. Слишком уж отчаянной казалась ситуация.

Но мат ли это?

Нет, всего лишь шах.

Трех союзных фигур будет вполне достаточно чтобы отбить его. Куда важнее понять, что будет дальше…

— Он говорил, что ты заметишь, — раздался хриплый голос за спиной.

Я повернулся и увидел ссутулившегося невысокого мужчину с бегающим взглядом и безумной улыбкой. Выглядел Артур Михайлович Холмский неважно. Его черные волосы были растрепаны, под глазами были бурые круги, пальцы нервно дергались, а от былой аристократической горделивости не осталось ничего.

Словно вместе с гербом у Холмского отобрали и хребет.

— Позвольте узнать сколько теперь стоит ваше время? — улыбнулся я и от моего спокойного вида Холмского передернуло.

— Дерзкий, — нервно хмыкнул Холмский, — самоуверенный. Все как он и говорил.

В мутном взгляде Артура Михайловича, который был не способен смотреть в одну точку, едва улавливались остатки рассудка, но дергаться я не спешил. Странная аура окутывала Холмского, а за безумной улыбкой скрывалось злорадство, совсем несвойственное человеку в его положении.

— Что он тебе пообещал? — попытавшись сохранить зрительный контакт спросил я.

Рассудок бедолаги был в полном раздрае и лишь осознанный разговор мог хоть на миг напомнить Холмскому что он человек, а не марионетка. Этого мига промедления будет вполне достаточно, чтобы его обезвредить, но безумие в глазах Холмского только усиливалось.

— Я убью тебя… Убью… — совершенно не слыша меня заявил Холмский, — и он вернет все как было… все станет как раньше… обязательно… станет!

Сказав последнюю фразу, Артур Михайлович неожиданно замолк и замер на месте. Его дряхлые руки сжались в кулак и эфирное возмущение ужасающей Силы обрушилось на меня одновременно с толчком земли.

Перекатом уйдя в сторону, я краем глаза заметил, как из того места, где я стоял секунду назад, взмыла вверх сплошная горная порода.