Убей-городок. Книги 1-2

* * *

В той жизни я стал похаживать «по музеям и выставочным залам» (была некогда такая телевизионная передача) нашего города уже тогда, когда уволился из милиции и перешел на работу в коммерческую структуру. Работы стало поменьше, а времени и денег — гораздо больше. Появилась возможность куда-то съездить, приобщиться, скажем так, к шедеврам мирового искусства, вроде тех, что хранятся в Дрезденской картинной галерее.

Мы вышли на остановке, которая в моей истории именуется «Красноармейской площадью», украшена зенитным орудием, благоустроена. Сейчас о будущем времени напоминает мощное здание конторы водников. Некогда «водники» были самыми богатыми и влиятельными в нашем скромном городе, но постепенно на первые роли вышли строители, а потом металлурги и химики.

В краеведческий музей Маринка идти категорически отказалась.

— Нас сюда каждый год всем классом водили! Пойдем лучше в парк.

Жаль. Я бы сюда зашел, посмотрел, чем отличается этот музей от того, из моего времени. Ну нет, так нет. Будет время — так и один заскочу. А пока можно просто пройтись по проспекту Луначарского, бывшему Александровскому.

Краеведческий музей у нас старый. Построен он аж в девятнадцатом веке. Одноэтажное здание, с полуколоннами и куполом.

Вокруг музея разбит небольшой садик, украшенный нынче гипсовой скульптурой пионера с горном.

С этим «пионером» связана забавная история, которую я почему-то по той жизни абсолютно не помню. А случилась она не так давно, в июне месяце. Я как раз в больнице лежал, но историю мне рассказали.

В садике тихо-мирно стоит «горнист», а напротив, между новыми домами установили телефонную будку. Так вот, какие-то шутники повадились по ночам утаскивать скульптуру из сада и ставить ее в будку.

Народ уже специально шел на проспект Луначарского, чтобы посмотреть — занял ли пионер свое место в будке, а директор музея — Татьяна Ивановна, придя на работу, только вздыхала и принималась звонить начальнику училища радиоэлектроники, чтобы тот прислал пару-тройку курсантов, для оказания физической помощи. Все-таки, скульптура, хоть и гипсовая, весила изрядно, и женскому коллективу музея она была не под силу.

Начальник военного училища не то матерился, не то похохатывал, но отправлял подчиненных на выручку подшефного музея.

Участкового, разумеется, ставили в известность, но тот только руками разводил. Непонятно, как квалифицировать данное деяние? Кражи здесь нет, а на хулиганку, если и тянет, то только на мелкую, а чтобы привлечь «мелких хулиганов», так их следует вначале установить, а желательно еще и отловить.

И длилось так больше недели, пока участковый вместе с инспектором детской комнаты милиции не засели в засаду, и не поймали злоумышленников. Не всех, к сожалению. Было человек пять, но попались двое — мальчик и девочка, которые оказались… Детками директора музея. Сын, тринадцати лет и дочка, десяти лет. Девчонка, эта ладно, шкодливая по натуре, но мальчик-то совершенно примерный, да еще и отличник! А своих подельников дети директорши так и не сдали. Похвально, между прочем.

И как же тут быть? Ставить на учет в детскую комнату милиции? Вроде, и нужно, но там хватает мелких бандюганов, что совершали деяния и посерьезнее. Покамест ограничились проведением беседы с директором. Говорят — Татьяна Ивановна лишь вздыхала, да кивала. Я, когда услышал, вначале едва не сказал: «Да как ж так! У Татьяны Ивановны, заслуженного работника культуры и прочее, такая дочь?»

Но вовремя прикусил язык, вспомнив, что директор музея — еще совсем молоденькая, а до титулов и всего такого, ей далеко.

В той своей жизни, я был знаком и с директором, и с ее дочкой Ольгой. Дочка, кстати, выросла и стала отличным художником-реставратором, а если у нее и остались хулиганские замашки, так они отыскали выход — Ольга разводит собак, а потом не то сама за собаками бегает, не то ее собаки гоняют.

— А мне подружка сказала, что она сама видела, как здесь клад прятали, — сообщила Марина, кивая на садик. — Сказала, что собственными глазами видела, как тут какие-то железные ящики закапывали. Врет, наверное?

Кто знает, может, и врет, а может и нет. Клад бы никто не стал прятать, да и откуда взяться кладам? Но что-то такое могли и закопать. Возможно, это была часть какого-нибудь коллектора.

Но в культурной среде Череповца до сих пор (то есть, до двадцать первого века) ходит легенда, что в музейном саду бывший директор музея Морозов закопал две статуи Сталина. Но здесь мнения расходятся. Кто говорит, что это именно статуи, едва ли не бронзовые, а кто — что гипсовые скульптуры. Даже говорят, что просто бюсты. В общем, не очень ясно. До того момента, как в Череповце началась борьба с «культом личности» и его последствиями, город украшали два памятника Сталину, а уж сколько бюстов стояло по кабинетам — история умалчивает.

Корнелий Константинович Морозов, занимавший пост директора почти сорок лет, был личностью уникальной. Считал, что в музее должны находиться все исторические артефакты разных эпох. В тридцать седьмом году он прятал в музейных закромах портреты «врагов народа», брошюры Троцкого и книги Бухарина, а после двадцатого съезда уже укрывал и портреты Сталина. А во время Великой Отечественной войны он, со своей женойКлавдией Бухариной, сдавал в фонды музея часть своих продовольственных карточек, чтобы потом было что показать потомкам. Тоже ведь такое о чем-то говорит, верно?

Так что, не удивлюсь, если Морозов припрятал где-то и скульптуры Сталина[19]. Портреты вождя, кстати, потом стали выставлять в экспозициях, посвященных «сталинской» эпохе и нынешние сотрудники музея (уже не музея, а Череповецкого музейного объединения) этому рады.

Кстати, директор музея Корнелий Константинович стал одним из немногих в стране музейных работников, награжденных орденом Ленина, а еще — почетным гражданином Череповца. Заслужил!

— Леша, а почему ты меня не спрашиваешь — как у меня теперь с Мишей? — спросила Марина, отвлекая меня от дум.

— Так рано еще спрашивать, — пожал я плечами. — К тому же, если ты захочешь, так сама скажешь.

— Я это письмо взяла, которое он какой другой девушке написал, в конверт положила и ему отправила. Как думаешь, я правильно поступила?

Что мне сказать девушке?

— Наверное правильно, — хмыкнул я. — Письмо написано не тебе, а ты, как порядочная девушка, желаешь, чтобы это письмо дошло до адресата.

— Но я его все равно буду ждать, — твердо сказала Марина. — Папа говорил, что обещания всегда нужно выполнять. Вот, если Миша напишет, что между нами все кончено, тогда да. — Потом, хитренько посмотрев на меня, спросила: — А твое обещание еще в силе?

Какое обещание? А, что я через два года на ней женюсь, если не вмешаются обстоятельства?

— А ты сомневалась? — слегка обиделся я. — Мы же договорились, что если ни я, и ни ты не будем в браке, то мы поженимся.

— Вот это правильно, — кивнула Маринка. — Подожди, два года — это не много. А такой жены, как я, тебе не найти.

М-да… Самонадеянная молодежь растет. Не исключено, что Маринка и права, но у меня пока иные мысли по поводу устройства своей личной жизни. Все-таки, хотелось бы во второй раз познакомиться со своей будущей женой, поухаживать за ней.

У нас с ней двое прекрасных детей, внуки. И как, этого ничего не будет? Нет, я пока не согласен.