Тьма поглощает твердь

— Меня зовут Роберт, а супругу Лаура. — Мужчина снял модный пиджак оливкового цвета. Небрежно бросил его у своих ног.

Лауру переполняли эмоции. Но она пыталась размышлять, еле покачивая головой. Женщина резко повернулась к мужу и яро жестикулируя, принялась что-то объяснять:

— Экзекутор Густав, visu viņš bija uzcēlis. Ka viņam rokās bija? Veel see Dvar.

Это очень раздражает, когда люди неожиданно меняют язык общения. И я не сдержался:

— Какой экзекутор? Вам что-то известно? Говорите по-русски.

Стройная женщина с прямыми пепельного цвета волосами, в зауженных джинсах и клетчатой рубашке, стояла на месте и озиралась по сторонам. Пробежавшись взглядом по стоящей рядом дочери, еле выговаривая первое русское слово, продолжила:

— Бесноватая дочь у нас. Из католической церкви возвращались. И экзекутор этот странный. И крестик этот чертов. Сними его Мила!

Но девушка в ответ сжала остроугольный кусочек золота в кулак.

Знакомство прервал мужчина средних лет, он спешно направлялся к мосту. Остановившись напротив нас, заговорил на родном мне языке:

— Новенькие? Из сферы? В продуктовый кто-нибудь ходил, до перемещения? Еды новой хочется. Последнее, что было, газ вода и чипсы.

— Что? — Впередистоящий Роберт сотрясал ладонями воздух от возмущения.

Незнакомец принялся понемногу обходить нас.

— Да некогда мне с вами, даже воды у «Сердца мира» не набрал. Прощайте. — Мужчина второпях перебежал через мостик.

Я обернулся и ненадолго встретился взглядами с юной особой, край ее губ приподнялся в улыбке. Я улыбнулся в ответ

— Парень! — прикрикнул Роберт, и начал говорить с небольшим прибалтийским акцентом. — Это священник во всем виноват! С каждым сеансом демон только сильнее становился, а потом сюда нас перенес. Ты знал священника?

— Нет. — Сказал я и обернулся на звук всплеска воды.

В прямоугольном желобе реки проплыл большой силуэт — ужасная русалка стремительно направлялась к водохранилищу, попутно расталкивая плавающий мусор. В пасти вроде была рука старухи Степановны. Мы бы так и смотрели на это завораживающее действо.

— Вы что тут стоите. Новенькие! Хотите жить, быстрей уходим. Темнеет уже. — Худой, преклонного возраста мужчина тронул за плечо Роберта. — Уже все ушли за Раздел. Вы за мной, и поторапливайтесь!

Белоголовый старик вместе с нами перешел по настилу, перекинутому через реку, и начал огибать холм. Действительно темнело, но без солнца и теней, а просто блекли краски, превращаясь в серый цвет. Обогнув холм, нас встретило вытянутое строение из бетонных плит — серая стена, уходящая далеко в оба края.

— Надо успеть, КПП закроют. — Старик перешел на бег.

Сзади раздались женские крики и ругань — Мила вырвалась из рук матери и побежала обратно к холму. За ней устремились Роберт с Лаурой, крича вдогонку что-то на эстонском, то ли на невнятном русском.

Выбор был не в пользу странной прибалтийской семьи. Тем более старик уже стоял в проеме стальных дверей, маня меня рукой. Но убегающая вдаль чертовски привлекательная рыжеволосая девушка чуть не изменила этот выбор. Приблизившись к Разделу, я заметил стальные листы, установленные сверху бетонных плит под наклоном.

— Да, перелезть нереально, — сделал я заключение. Переступив порог, оказался в небольшом помещении.

— У них по верху заточка как у бритвы, — произнесла женщина, выйдя из середины комнаты и закрывая на засовы дверь.

В помещении недолго стоял полумрак. Загорелась лампочка на потолке. Обычная пустая комнатушка, только без окон и с двумя дверьми напротив друг друга. Из центра на меня смотрела полная, но симпатичная женщина. На вид ей было где-то около сорока. Она поправила на плече ружье, одернула вниз край камуфлированной куртки. Симпатичная. Но женственная ровно на столько, что ей хотелось пожать руку.

— Как тебя звать?

— Я Эд.

— А я Люба. С Милошем, наверное, уже познакомился? Ну, вечно опаздывает. — Люба повернулась к старику. — Все, больше не пропущу.

— Пропустишь! Уже не первый раз так говоришь.

Уводя всех за собой, Люба направилась ко второй двери.

— Вот так Эдик, — произнесла женщина, закрывая КПП и включив фонарик в руках. — Я все понимаю, много вопросов, но у меня обход. А тебе туда… видишь напротив дом, квартира номер пять. Хозяин Жан. Вот он любит объяснять. — Люба резко одернула старика за руку и повела вдоль стены. — Милош, милый Милош. Как давно мы так с тобой не гуляли.

Я остался один. Мрак окутал все вокруг. Впереди маячил фонарный столб, освещая половину обычного пятиэтажного панельного дома. Освещал и резал пополам. Или в самом деле это была половина дома.

Далекий фонарь еле освещал узкую тропинку, но вытоптанная колея помогала не сбиться с пути. Подойдя к фонарю, стала заметна огромная яма. Свет фонаря пропадал где-то в глубине, как и стальной трос. Подняв взгляд, я заметил внушительную конструкцию: трос поднимался к башенному крану, нависшему надо мной, а от края стрелы уходил на противоположную сторону провала, к бетонному строению. Прислушавшись, стало ясно: трос шелестел и опускался в непроглядную тьму. Эта большая механическая конструкция действовала так гипнотически, что я чуть не упал в бездонную пропасть.

«Квартира номер пять, хозяин Жан. По-моему так. Точно так и есть». Подъезд с толстыми железными дверями, которые были открыты. Первый этаж, квартира номер пять. Кулак тихо постучал по мягкой дерматиновой обивке.

Мне отворил стереотипный француз: небольшого роста, худой, с аккуратной бородкой и усами, с геометрически правильными и заостренными чертами лица. Ну и как бонус — красный шелковый халат.

Прихожая освещалась тусклым светом настенного бра. Ботинки на коврике явно намекали на то, что необходимо разуться. Наклонившись, развязывая шнурки, взору открылся плакат Игоря Талькова на двери в спальню. Обшарпанный линолеум, выцветшие обои. Француз в огненно-красном халате явно смотрелся как персонаж из другой сказки.

— Bonjour, меня Жан, по-вашему можно Иван. Прошу зайти.

Расположившись за кухонным столом, я наблюдал за тем, как Жан при тускло-желтом свете одиноко висящей лампочки, что-то кропотливо забрасывал в кастрюлю. Попутно усиливая пламя на туристической газовой горелке.

— Тут хорошо расти картофель, остальное не очень. Есть и главное, консервы. — Нож в руках Жана ловко вскрыл жестяную банку тушенки. — Чаще полезное является за Разделом. Вот и консервы из cave… погреба у холма. — Ломаный русский и французский трескучий акцент никак не раздражал. А даже немного веселил, придавая беседе некую аристократичность.

— Жан, а как ты здесь оказался?

— Главное не как, а из-за чего. Вот тебе сколько лет?

— Девятнадцать.

— Вот, почти всем, кто сюда попал, было до двадцати. — Жан поставил кастрюлю с тушеной картошкой на стол и сел рядом. — Ешь. Так о чем я? Ah, oui! Это работа секты «Последних Свидетелей». Перенесенные человеки с куском из нашего мира вокруг, с домами, животными, деревьями. Выглядеть как пузырь.

— Я упал с высоты, без всяких частей из нашего мира. — Не стесняясь я говорил с набитым ртом.

— Ну не знать, может, что и новое.

— Поподробней о перенесенных.

— Oui. Они попадают сюда из-за проклятых заколдованных вещей — перетяг, — француз еле выговорил последнее слово и сделал несколько магических па руками. — У этих «Последних свидетелей» есть колдуны, что закидывать сюда людей.

— Какие это могут быть вещи? — Я стал мысленно прокручивать последние контакты в своем осеннем городке: продавщицу за мясным прилавком, эту злосчастную монету, которую сейчас не отличить от других, лежащих в кармане куртки.

— Чаще argent. Монеты помельче, что дольше в кармане валяться будут. Да ты не… — Засмотревшись на тусклую лампочку, Жан начал вспоминать какое-то слово. — Да ты не парься. Без разницы, как ты здесь оказался.

— Нет, есть! Помню, монета от ведьмы-продавца. Пятьдесят копеек.

Я достал горсть монет из внутреннего кармана куртки. И раскрыл кулак. Начал искать взглядом медные кружочки. Их оказалось около пяти, и я ссыпал их обратно в карман.

— Здесь перетяг! А серокожие существа на той стороне раздела?

Жан уже с неохотой слушал меня. Не притронувшись к еде, он поставил кастрюлю в раковину.

— Демоны. О них быть завтра. Ночи тут часа четыре. — Жан провел меня в комнату с двумя панцирными кроватями. — Так вот, эта твоя. Если встать раньше, не пугайся того что увидишь.

Жан улегся и сразу уснул — к коротким ночам видимо уже привык. Мне потребовалось где-то полчаса.

Проснувшись из-за света наполняющего дом, я оглядел комнату: обычная советская квартира начала девяностых. Взгляд остановился на Жане. Дыхание сбилось от увиденного: у француза из темечка вверх выходил столб синего света и уходил сквозь потолок. Вокруг вились тонкие разноцветные нити. Казалось, даже играет какая-то мелодия.

— Что за черт?! — вырвалось у меня от удивления. Столб света резко начал втягиваться обратно в голову, уводя за собой разноцветные нити.

— Bonne journée Эд. — Жан быстро поднялся и оделся. — Эд, какого цвета была душа? Ну, столб света.

— Синего.

— Значит, тревожное снилось. Одевайся, пойдем. Еще не все рассказал. Показать еще надо.

Дождавшись меня на лестничной площадке, Жан не стал спускаться к выходу, а, поманив рукой, последовал наверх. Миновав четыре этажа обычной советской панельки, мы остановились у вертикальной лестницы, ведущей на крышу. Француз ловко влез в открытый люк и крикнул в квадратное отверстие на потолке:

— Здесь хорошо видеть этот мир.

Пройдя через невысокий чердак, выбравшись на крышу, я ступил на наклонный шифер. Боясь высоты, я мог лишь смотреть себе под ноги. Пробравшись вслед за Жаном по коньку двухскатной крыши до вентиляционной трубы, крепко схватился за нее обеими руками. Переведя дух, смог воспринимать речь неумолкающего француза и, наконец, поднять взгляд.

— Эд, ты посмотреть наверх. — Я запрокинул голову. — Этот мир висеть во тьме, вокруг только бескрайняя бездна.

Небо без привычных светил и звезд нависало надо мной. Да и не небо вовсе. Купол света, исходящий от земли, поднимаясь выше, рассеивался и буквально в десятках метров над нами переходил в бескрайнее черное пространство. Судя по изгибу границы, дом Жана находился на краю этого мира. Я взглянул в сторону предполагаемого центра: единственное крупное возвышение за вытянутой стеной Раздела, подпирало своей макушкой, вершину купала света. По ту сторону стены Раздела, отделившей небольшую часть этого круглого мирка, почти не было провалов — присыпанные землей бетонные плиты перекрывали все недостающие части. Невысокие постройки усеяли все пространство вокруг высокого холма. Рядом располагался прямоугольный короб водохранилища. Дальняя часть круглого мира была неразличима, только купол света вдалеке сходил на нет.

— Этот мир — шар в пространство. — Гид из Жана выходил дрянной. Боясь упасть, он то и дело следил за каждым своим движением. — Часть из наша Земля переносить и остаться здесь.

Француз похлопал меня по плечу и указал в противоположную от холма сторону: крыша пятиэтажного дома впереди оканчивалась ровным срезом — панельку обрезало сферой перемещения, обнажив внутренние помещения и железобетонные перекрытия. За зданием простирались небольшие островки, висевшие в бескрайней тьме. Чем дальше от нас, тем реже они встречались, постепенно переходя в черноту. Всматриваясь вдаль, я увидел, как купол света касался последних еле видимых островков земли, и тьма, опоясывая их, шла идеальной дугой.