Приключения ДД. Стрела Амура

— Оёёюшки! Это такая ответственность…, — немного растеряно произнесла Маша.

Оля вскинула указательный палец вверх и отчётливо сказала:

— Это почётный долг. И ещё в «Юнармии» все участники движения имеют равные возможности. Нет привилегий. Нет связей. Только сам можешь добыть себе имя по заслугам. Всё прозрачно.

А Глеб в это время летал в облаках: «Ей нравятся парни как я!».

Послышался звук дверного звонка. Одноклассник Паша Степанцев заглянул к другу-отличнику за помощью с домашним заданием. Глебу было и мучительно, и радостно одновременно покинуть девичью компанию. На заплетающихся ногах, почти выворачивая шею, оттого что желал продлить момент созерцания возлюбленной, он повёл к себе в комнату Пашу, не меньше его изумлённого от встречи с Олей.

Слушая сокровенные переживания Глеба, Степанцев то отжимался от пола, то ерошил спортивную стрижку. А когда влюблённый Бойченко окончил повествование, Паша хохотнул:

— Во дела-а-а. Друг, вот что я тебе скажу — от судьбы не уйдёшь. Но только надо помнить, что всё в твоих руках. Упустишь момент и опачки — удар в штангу, обойдёт тебя какой-нибудь поднакачаный юнармеец. Надо срочно Оле во всём признаться!

— Ты чего? Я так не могу…

— Не понимаю, что тут сложного? Подошёл. Спросил.

— Что спросил?

— Вопрос «Как ты ко мне относишься?» вполне сойдёт.

Глеб замолчал, а потом поинтересовался:

— А сам-то с Машей почему до сих пор не объяснишься?

— Э-э-э это другое. Она как бы сама уже догадывается, что мне нравится. И я вижу, как она на меня смотрит, по-другому смотрит, в общем. Этого пока достаточно.

— Ну-ну, знаток в романтике, смотри, чтобы и твой мяч в штангу не прилетел. Затянешь с вопросом, а Машка красивая и добрая. Она в «Юнармии» быстро поклонниками обрастёт.

— Вот зачем ты так?!

— Это из дружеских побуждений. Тянуть нельзя…

Паша протяжно вздохнул:

— Знаешь, я с твоей сестрой у себя в воображении уже не раз побеседовал. Но когда она рядом, меня как будто что-то сдерживает. А если пошлёт куда подальше? Я же не знаю, что на самом деле в её хорошенькой головке творится.

Бойченко щёлкнул пальцами и еле слышно проронил:

— М-да, советовать легко…

Пашу окутала задумчивость, он вытянул губы трубочкой и подвигал ими из стороны в сторону, но тут Степанцев заискрился полудетским задором:

— Глеб, а давай, пока Маша занята, к ней в спальню заглянем?

— Зачем это?

— В её кукольный домик хочу посмотреть. Ты же говорил, что она там секреты прячет. Может быть обнаружу фото конкурента…, — состроив жалобную рожицу, Паша взмолился, — ну, пожалуйста?

Лицо Глеба выражало раздражённое недоумение. Он кашлянул и осведомился:

— А если она нас застукает, что будем делать? Ты-то, как всегда, соскочишь, а она на мне каждый день отыгрываться будет зато, что вторглись в её личное пространство!

— Э-э-э… Об этом я как-то не подумал… О! Знаю! Я ей сейчас записку напишу. И если Маша случайно зайдёт, скажу, что хотел незаметно подложить ей послание, сюрприз сделать, но не получилось. Пообещаю потом другой подарочек подготовить.

Глеб покачал головой. — Звучит совершенно не продуманно, — он приглашающим жестом отодвинул стул у письменного стола, — что же пиши, уже понятно, что не отстанешь.

Сияющий безграничным восторгом Паша, схватил цветной блок для записей. Вытащил красный квадратик плотной бумаги, вырезал из него сердце и быстро настрочил: «Маша, ты мне нравишься! Твой П.С.». Согнул пополам записку, поднялся и, засовывая её в задний карман джинсов, возбуждённо прошептал:

— Пошли.

Тихонько приоткрыв дверь, Глеб шмыгнул в коридор, Паша, крадучись, пошёл следом. Из гостиной раздавались оживлённые голоса — беседа продолжалась и никаких предпосылок к тому, что хозяйка комнаты внезапно нагрянет, не было. Приободрившись, друзья незаметно проскочили в тёмную спальню Маши. Глеб включил выполненный в форме горшка с орхидеями ночник, стоявший на прикроватной тумбочке. В девичьей комнате, оформленной в золотистых тонах, витал приятный запах парфюма с нотками весенних цветов, все вещи были аккуратно расставлены, в каждом предмете чувствовалась рука опрятной владелицы. Мельком бросив взгляд на кровать с декоративным балдахином, Паша направился к стене, к которой был прикручен кукольный домик. Он опёрся на радиусный, цвета слоновой кости комод и, став на цыпочки, принялся рыскать жадным взглядом по этажам игрушечного жилища. Домик состоял из четырёх открытых винтажных книжных полок, на которых обустроилось несметное полчище разнообразных шкатулочек, пёстрых сундучков и миниатюрная мебель с куколками. Поскольку внешний осмотр ничего не дал, Степанцев осторожно начал заглядывать в каждую коробочку, пытаясь среди маленьких безделушек отыскать что-нибудь подозрительное.

Как гром среди зимы прозвучал приглушённый голос Глеба:

— Сюда идут!

Паше в толстовке мгновенно стало невероятно жарко. Захотелось выпрыгнуть в окно. Но было поздно. Парни метнулись в центр комнаты. Дверь открылась. Маша оторопело остановилась на пороге и, краснея от опалившего юный мозг возмущения, начала раздувать щёки. Надвигающаяся угроза грандиозного скандала витала в воздухе.

Глеб толкнул Пашу в бок и прошипел:

— Признавайся!

Кряхтя и заикаясь, Паша промямлил:

— Мы, мы это… Я, я, я хо-о-тел сюрприз тебе сделать …, — он вынул записку, махнул ей и стал пихать обратно, — н-не п-получилось, мо-о-жет в другой раз…

Глеб потянул одноклассника за рукав:

— Уходим.

Деликатно обходя ошарашенную хозяйку спальни, ребята будто просочились в дверной проём и, спотыкаясь, удрали. Маша ещё пару мгновений стояла неподвижно, потом схватилась за лицо и, озарившись счастливой улыбкой, затрясла головой. Вспомнив, зачем она пришла, схватила альбом, который хотела показать Оле и галопом поскакала к гостье.