Рыцарь без позывного III

Но как бы вопящий исполин не старался — в этой гонке ему не победить. Потому что настоящему демону не нужны когти и копыта — хватит и пары звезд на погонах.

— Сир?! Сир, он изменник!!! Он убил их! — затараторил Гена, заметив мое приближение и не позволяя матерящемуся старперу пробиться к последней выжившей.

— П-п-помогите... — провыла дылда, приподнимая ко мне пробитую голову мертвого авантюриста, будто я могу ее склеить. — Вы же умеете, я помню! Вы все-все умеете! Умоляю, просто...

Лишь в последний миг осознание промелькнуло в ее глазах.

Мир потонул во всепроникающем визге окончательно сломанной рации, сводя внутренности и разрывая слух. Крепко хватившая мое плечо семипалая кисть обернулась куском мягкой черной жижи, стекшей по стеганке и рухнувшей на берец.

«Микрофонщик» таял на глазах. Чудовищная туша растворялась на куче мертвых тел. Потусторонняя плоть, слой за слоем, сходила волнами, медленно обнажая перекрученные останки погибших стражников. Спустя несколько секунд и десяток причитаний северян про «колдовство», исполин окончательно превратился в лужу смрадной воды и переплетенных человеческих «запчастей».

Но истеричный визг статики никуда не исчез. Напротив, ее рев достиг ранее невиданных высот, становясь почти осязаемым. Жаль лишь, что кроме меня его никто больше не слышит...

Хлюпнув, ржавый нож вышел из виска рыжеволосой авантюристки, позволяя ей безвольно рухнуть на тело мертвого ухажера.

— Сир? Сир, вы... Сир?! — отчаянно сиркая, Гена недоверчиво переводил взгляд с вздутого, будто беременного тела, на окровавленную чесалку. — Что вы наделали?!

— То же, что и всегда... — облокотившись о каменную кладку, я в который раз принялся хлопать себя по грязной стеганке, в тщетных попытках отыскать заветный карман.

Но его не было. Снова.

Безумие. Это действительно безумие. Раз за разом совершать одни и те же поступки, надеясь, что результат изменится. Сначала на благо родины, потом ради сослуживцев, теперь для спасения города... Все ради блага безликого «большинства» ценой «допустимых потерь».

«Правильные решения», мать их.

Спасаю какой-то абстрактный город с его эфемерными жителями, снова и снова губя вполне конкретных людей. Иногда своими руками, иногда чужими, но результат остается прежним.

А стоит ли Грисби этого? Да стоит ли весь этот мир той кучи дерьма, что приходится совершать ради его сохранения? Вопрос на миллион, блин.

Где-то я не там повернул. Совсем не там.

— Это еще что за страсти... — шумно выдохнул стражник, тыча клинком в переплетение мертвой плоти, оставшейся на месте растворившегося демона. — Дивись, мужики! Не, кукошонок, ты видал?! Девка! Да еще нагая!

— Вот уж и впрямь диво... — кивнул одноглазый. — Чтобы ты, пес смердящий, да девку голую увидал...

Нервные смешки прошлись по пятерке бородачей, сгрудившихся вокруг слипшихся останков их товарищей.

Завидую. Я смеяться уже разучился. Рано или поздно, даже этот защитный механизм отказывает, оставляя психику абсолютно беззащитной.

Проигнорировав ошарашенный взгляд Гены и полные усталости глаза старика, красующегося наливающимися синяками, я перешагнул через тела авантюристов и приблизился к останкам.

Под отвратительными переплетениями плоти, в которой сложно опознать человеческие тела, проглядывалась бледная девичья кожа. Свернувшись в позе эмбриона, ночная фея едва заметно вздымала аккуратную грудь, намекая, что все еще жива.

— Та чего телится то? — пожал плечами дружинник, занося меч. — Пусть железа отведает, коли мясом сыта.

— Отставить.

— Чего?

— Отставить, сказал. Ты, ты,и ты — тела убрать, девку достать.

— Ты чего это, кукушонок? — недоверчиво хмыкнул одноглазый, но меч все же убрал. — У тебяж девиц — цельная изба! На кой тебе отродье колдовское?

— Пошути мне тут, блин... Че встали? Выполнять. И в темпе, в темпе! Очнется еще, пока вы тут лыбы давите... Вот уж точно будет вам девка. С косой.

В одном одноглазый прав — у меня не только девиц, у меня и кандалов полный салон. Глупо, конечно — оставлять неведомую тварь живой. Пусть и на время. Но у меня накопилось слишком много вопросов. К тому же я сильно задолжал рыжему, чтобы позволить этой кровососке помереть так просто.