Время собирать камни

***

Открыв глаза, я с удивлением не почувствовал боли в теле, хотя это по-любому должно быть, ведь головой я весьма чувствительно приложился к двери, это я помнил точно. Осмотревшись, я понял, что сижу голым на стуле в абсолютно белой комнате, а передо мной висит огромный чёрный экран. Не успел я подумать, где оказался и что вообще происходит, на нём пробежала лёгкая рябь и он разделился на две части, причём на левой показалась первая фотография. Увидев которую, я едва не открыл рот от удивления, на ней был изображён Редька, таким, каким я его помнил. Вот только фотография имела чёрную рамку и на ней была написана по диагонали надпись красным: «Убит». Повисев так секунду, чёрная рамка лопнула на мельчайшие части и надпись исчезла, Редька стал взрослеть и в виде высокого, аккуратно одетого молодого парня переехал на правую часть экрана, замерев там. Тут же на левой появилась новая фотография той молодой девушки, которую я спас, убив подручного Серого в подсобном помещении, на ней была та же траурная чёрная рамка, только надпись отличалась, там было написано «Самоубийство».

Также повисев секунду, рамка исчезла, надпись то же и девушка за пару секунд превратилась в молодую симпатичную женщину, переехав в таком виде на правую сторону. Следующие фотографии, дав понять мне принцип того, что люди, которых я спасал теперь живы, в отличие от первой реальности, стали мелькать уже быстрее. Перед моими глазами натурально проходила вся моя жизнь, а точнее люди, с которыми я сталкивался. Практически все имели первые надписи: «Убит», «Убита» или «Самоубийство», и переезжали в живом виде на другую сторону экрана. Хотя стали появляться и фотографии, которые ни во что не превращались и оставались в траурных рамках и подписями на этой стороне, просто сдвигались в угол. Пролистав всё мою юность, пошли фотографии людей, с которыми я взаимодействовал после моего переезда в Москву. Мелькнула фотография Ани в статусе «Самоубийство», изменившись к моему облегчению через секунду в красивую взрослую женщину и переехав на другой экран. То же постигло фотографию Вари и Лены, а вот Женя осталась на этом, рядом с ещё пятью другими, которых я видимо должен был спасти, но не спас.

Самое интересное случилось, когда появились фотографии Чикатило и Сливко, сами они остались на первоначальном экране в траурных рамках, а вот мелкие фотографии детей, появившиеся под ними, словно карточные колоды перекочевали на соседний экран, быстро сменив статусы с «Убит» и «Убита» на вполне себе повзрослевших людей.

Фотографии ещё больше ускорились, и вскоре правому экрану пришлось расшириться, когда замелькали года, когда я стал осознанно помогать детям вместе с Кэтлин, открыв ради этого благотворительный фонд. Фотографии замелькали с такой скоростью, что исчислялись десятками тысяч, что вызвало у меня в душе чувство гордости за себя и какое-то умиротворение. Теперь, если я умру после этой аварии, жизнь и правда казалось прожитой не зря и по фигу на страну, которую ни я, ни Судоплатов, так и не смогли спасти. Последняя фотография перелистнулась на соседний экран, и высветились цифры видимо финального счёта:

- «154:35898».

Затем появилась надпись:

- «Эксперимент успешно завершён».

И оба экрана, как и сама комната стали уменьшаться, пока не сжались в одну белую точку, которая ярко вспыхнув, пропала и вместе с этим я внезапно открыл глаза, и на меня моментально обрушились запахи бензина, горящего пластика, шум улицы, а главное быстрой речи на испанском, который я знал.

- Хосе, ищи сумку! Должна быть сумка с деньгами!

По глазу потекло что-то горячее, и я понял, что голова всё же пострадала, так как в виске чувствовалась боль. Прямо передо мной было чьё-то тело в красной клетчатой рубашке, воняющей потом, пытающееся найти на заднем сидении сумку с пяти миллионами долларов. Правой рукой я вытащил пистолет, который был у меня всегда под сидением в кобуре, приставил дуло к телу, и три раза выстрелил, затем перевёл ствол на два мельтешащих перед лобовым стеклом тела, уложив их тоже за пару секунд. Тут же раздалось ещё больше криков, вдалеке послышались полицейские сирены, а я искал, чем бы перерезать ремень, поскольку он и лежащее на мне неподвижное тело не давали мне выкарабкаться.

Буквально через пять минут я услышал, как сигналы сирен стали такими громкими, что стало понятно, что машины рядом со мной и тут же раздался голос.

- Сэр, это полиция! Не стреляйте!

- Я убрал оружие! – крикнул я.

Почти тут же появилась рука в синей форме и выбросила труп из машины, а затем с помощью мультитула перерезала ремень.

- Как вы сэр? Всё в порядке? – спросил меня обеспокоенный полицейский.

- Спасибо офицер, но бывало и лучше, - честно признался я, поскольку болела голова, грудь, скорее всего были сломаны рёбра, а также возможно пострадала ещё и левая рука. Об этом я тоже ему сказал.

- Сейчас будет скорая, сэр. Потерпите, - сказал он.

- Офицер у меня просьба, можете попросить диспетчера позвонить по одному номеру, это начальник моей службы охраны, он приедет, поможет забрать мои вещи и в целом облегчит вам работу.

Услышав об этом, полицейский удивился, но затем присмотрелся к залитому кровью лицу.

- Вы Иван Добряшов! – узнал он меня, - мой сын ходит в вашу школу бега!

- Это прекрасно, - улыбнулся я через силу, - бег - это всегда хорошо. Оставьте пожалуйста моему главе охраны номер своего значка, я обязательно познакомлюсь лично с сыном человека, который меня спас.

- Что вы сэр, - полицейский мгновенно смутился, и покосился на трупы, - вы и сами со всем справились. Представляете – это второе такое нападение за сегодня! Мексиканцы пытались полчаса назад ограбить старика с сыном, тот всех застелил, не моргнув и глазом, а потом по словам свидетелей, спокойно сел в машину и уехал.

Я хмыкнул, поскольку в голове мелькала мысль, а не Судоплатов ли устроил мне эту подлянку, а теперь после слов полицейского всё оказалось просто, видимо кто-то из банка навёл их на нас, раз так оперативно среагировали бандиты на появление огромной наличности в руках, как они думали, простых граждан.

- Не могу сказать, что мне их жаль, - сказал я вслух, - находясь в таком состоянии. Я почему-то перестал чувствовать левую руку офицер.

- Я потому и боюсь вас трогать сэр, и тем более вытаскивать, - признался мне обеспокоенный полицейский, - у вас кости торчат наружу на ней.

-А-а-а, - понятливо кивнул я, поскольку этого не видел.

- Слава Богу, вот и скорая, - облегчённо сказал он, давая профессионалам подойти ближе. Те опустили носилки рядом с машиной, вкололи мне обезболивающее и когда я перестал чувствовать своё тело целиком, они аккуратно, с помощью пожарных и их гидравлических тисков, извлекли меня из машины. Почти сразу положили внутрь скорой, и я поехал по городу, часто теряя сознание.

- Не волнуйтесь сэр, раны некритические, через пару месяцев будете как новенький, - поддерживал меня словами врач.

Я же, впервые в жизни почувствовал, что ускоренной регенерации, дававшей мне раньше больше уверенности в своих силах, больше нет, а потому не был столь уверен в его прогнозе. Но прав оказался он, в больнице я попал в руки опытных врачей, которые за пару часов сложили мне руку обратно, одели сдавливающий корсет на сломанные рёбра, а на голове появилась уродливая шапочка из бинтов, поскольку голову тоже зашили. В таком состоянии меня перевели в отдельную палату, поскольку тоже узнали кто я, да и Джон постарался, расставив охрану, а сам выговаривал мне за столь опрометчивый поступок, ведь он просил меня взять кого-то с собой.

- Ваня! – дверь с шумом открылась и в палату забежала растрёпанная Кэтлин, с заплаканным лицом, на котором были видны следы размазавшейся косметики.

- Ну чего ты кричишь, всё хорошо, - пробурчал я, когда меня схватили за здоровую руку и разродились слезами. Джон показал жестом, что будет за дверью и на цыпочках вышел.

- Ты специально да? Специально? – она подняла на меня красные глаза, - только шаг за порог без меня, как начинаются перестрелки, аварии и трупы?

- Всё, обещаю, больше без тебя никуда не хожу, - заверил её я.

Она, привыкшая к нашим ожесточённым спорам по этому поводу, на мгновение онемела.

- Правда? Ты не шутишь? – она даже заглянула мне в глаза, ища там смешинки.

- Клянусь, - заверил её я, поскольку теперь видимо нужно будет серьёзно пересмотреть своё отношение к опасности, поскольку оставлять детей и Кэти одних, крайне не хотелось.

- «Ну что же, Иван Николаевич, - думал я про себя, обращаясь мысленно к своему убийце из другого будущего, пока Кэтлин нежно меня целовала, стараясь не задеть при этом повреждённые руку и грудь, - думаю я выиграл наш давнишний спор - этот мир можно было сделать лучше, хотя бы не на немного».

Конец четвёртой книги

Декабрь 2022