Король мертвецов

Артам, заметив ее заминку, принял за слабость. Хотел сказать что-то едкое, но не успел… Пес ухватил его за ногу и стал, словно куклу, трепать по полу. Пасть сжимал несильно, но больно.

– Нет, Артам, убивать я тебя не стану. Ты просто сам все будешь делать добровольно. Такие трепки ждут тебя до тех пор, пока не станешь слушаться меня.

… – Хватит… – не выдержав экзекуции, взмолится Артам. – Я все понял. Скажи, что делать… Да отпустиии… уже! Хватиит. Прошу, не наадоо…

Пес оставил Артама.

– Поднимайся, Артам. Затопи печь, натаскай воды. Я буду убирать дом. Потом наруби дрова. Я приготовлю, и мы позавтракаем.

– Еще не рассвело… – попытался поторговаться Артам, но, встретив взгляд девушки, тут же пошел на попятную. – Встаю…

Он поднялся и, ссутулившись, как был в шубе, направился к печи. Настрогал щепы и с удивлением увидел, что эта работа получается у него довольно ловко. Как будто он занимался этим постоянно. Уже более уверенно накидал в печь дрова, поджег щепу и запалил огонь. За работой не заменил, как ему стало жарко. Расстегнул шубу. Посидел, тоскливо глядя на разгорающийся огонек. Увидел, что он не погаснет, и с мрачным, обреченным видом поднялся.

– Где кадки для воды? – спросил он девушку, расчесывающую длинные шелковистые волосы.

– В сенях посмотри. И вытащи кадушку с гнилью на улицу, воняет. Воду набирай в ручье в овраге. У колодца нет ведра и цепи. Потом сделаем.

Артам, стараясь не сильно хлопать дверью, вышел в сени и прикрыл ее. В темноте с раздражением сделал пару шагов, нащупал входную дверь и толчком попытался ее открыть. Не вышло. Дверь оказалась заперта на запор. Нащупав массивный крючок, он откинул его и распахнул дверь настежь.

Снаружи пахнуло свежим бодрящим морозцем. В проеме двери виднелся толстый слой нетронутого снега и цепочки следов, ведущих от ворот к крыльцу. На кусочке видимого из сеней темно-бирюзового неба, краснея, занималась заря. Вокруг стояла звенящая зимняя тишина. Она прервалась стуком дятла по дереву. Тук, тук…

Постояв несколько долгих секунд, Артам вздохнул и огляделся. В углу нашел бочку. Над ней – рыболовные сети, затянутые запыленной паутиной. На стене на крюках висело коромысло и за бронзовые изогнутые ручки – три кадки. Артам снял кадку и осмотрел ее.

«Рассохлась… – с неожиданным для себя огорчением подумал он. – Надо вымачивать».

Подхватив одной рукой коромысло, другой еще одну бадью, он вышел на крыльцо. С мрачной решимостью, скрипя коркой слежалого снега, направился к воротам. С трудом отворил калитку, отодвигая снег. Справился тремя толчками. Не закрывая ее, вышел на улицу. Как таковой улицы не было. Дворы крестьян были поставлены без всякого порядка, выходя на площадь с занесенным снегом срубом колодца.

Прошагал мимо в сторону виднеющегося справа оврага. Прошел вдоль обрыва в поисках удобного спуска и обнаружил деревянную, с поручнями, лестницу. Ступени заледенели, и он, осторожно ступая, держа коромысло на плече и придерживая его рукой, стал спускаться. Другой рукой ухватился за поручни. Только тут вспомнил, что не взял меховые рукавицы. Оставил у печи на поленьях. Возвращаться за ними не стал. Поленился. Спустился на пару ступенек. Покачнулся. Но, сделав следующий неловкий шаг, Артам с криком поскользнулся. Ноги его взлетели вверх. Он упал на спину и, отчаянно вопя, считая позвоночником ступеньки, теряя кадки, коромысло, заскользил вниз.

Долетел быстро. Проскользил деревянный помост у реки, оставляя за собой глубокий след в снегу, и, пролетев пару метров по воздуху. Перелетел подтопленную лодку и рухнул на тонкую корку льда небольшой речушки. Лед не выдержал удара его тела, и Артам погрузился в воду с головой. Замахав руками, выскочил как пробка. Первые секунды он ошалело оглядывался в поисках ведер и коромысла, а затем, взревев, как медведь, отчаянно бросился к берегу, к спасительному помосту. Быстрое течение увлекало его в сторону, и он, преодолевая его, с усилием проламывал грудью лед, брел, глядя перед собой. И, вконец измученный, добрел. Вполз животом на берег и вылез на помост. Пошатываясь, хватая ртом морозный воздух, поднялся. С него ручьем лилась вода, оставляя на снегу мокрые, прорезанные струйками в корке снега следы. Холода Артам не чувствовал. Но его охватили внезапно набежавшие жалость к себе и отчаяние. И он, собравшись с силами, не глядя на ведро под ногами, ссутулился и пошел к лестнице.

Подъем дался ему гораздо труднее, чем спуск. На морозе, под порывами ветра, обувь и одежда быстро леденели. Он уже не чувствовал ног и, лишь цепляясь ослабевшими скрюченными от холода пальцами за поручни, пытался подняться наверх. Срываясь, скользя, падая и вновь поднимаясь, он упорно цеплялся за обледенелую жердину. И, потеряв на время способность ясно мыслить, безуспешно штурмовал лестницу. Скользил, падал на живот, поднимался и вновь пытался выбрать наверх…

Наконец, измученный и обессиленный, вспомнил, что он маг…

С другой стороны реки из кустов за ним наблюдал Хойскар и один из новоявленных контрразведчиков. Они видели его стремительный спуск и полет.

Контрразведчик аж крякнул с досады.

– Эх, ты ж… Это ж надо же быть таким неуклюжим… А с виду так и не скажешь…

– Это потому, что тело у них на двоих, этот еще им не научился пользоваться. Научится.

– Поможем? – спросил контрразведчик, наблюдая, как Артам топчется, падает и снова упорно ползет наверх.

– Нет, сам справится.

– А ежели застудится. Там у него уже бубенчики небось ледышками друг о дружку звенят. Как бы беды не случилось…

Не случится, он маг.

И точно, в какой-то момент Артам прекратил бесплодные попытки выбраться из оврага и стал магичить. Получалось у него это с трудом. Пальцы рук не слушались, движения были вялыми и заторможенными, но все же он сумел создать какое-то заклинание. Его окутал мгновенно появившийся и так же быстро исчезнувший пар, и дело пошло живее. Артам стал лучше соображать и ушел в сторону от лестницы. На четвереньках стал подниматься по снежному склону. Теперь снег был его помощником. Он выбрался и, не поднимаясь на ноги, на четвереньках пополз к дому с открытой настежь калиткой, заполз на крыльцо и, потянув на себя дверь, упал в сени. Сил уже не осталось. Артам был в полуобморочном состоянии, но краем меркнущего сознания понимал – нужно попасть в теплую горницу. Понимать-то понимал, да воля и стремление к жизни уходили вместе с силами.

Перед его покрытыми смертельной поволокой глазами появился образ смеющейся ведьмы Неелы. Она обнаружила его окоченевший труп. Стоя над ним, плевала на него и мерзко смеялась.

– Какой же ты слабак, Артам, а я еще хотела выйти за тебя замуж. Жил как червь и подох как крыса.

Артам заскрипел зубами. Мысль, пришедшая в голову, придала силы для отчаянного последнего броска.

«Не дождешься, ведьма. Я не умру. Не сделаю тебе приятное…

И он пополз дальше. Эти два последних метра дались ему с огромными усилиями. Он слабеющей рукой потянул дверь. Она открылась. Из горницы пахнуло теплом, ароматами приготовленной пищи. Артам, рыча, вполз на половину проема, после чего сознание покинуло его.

Он не видел, как две женщины всполошились, ухватили обледенелого Артама под руки, втянули в горницу и стали раздевать.

– Где же тебя носило, горе мое! – плача, причитала Неела, растирая самогонкой посиневшее, твердое как камень тело мужчины. А вторая женщина, с миловидным округлым лицом, положив руки ему на голову, закрыла глаза и, что-то негромко шепча, колдовала.

Артаму было все равно. Его сознание плыло в покое и сером тумане. Рядом, распластав крылья, убаюкивая его, летела бледная женщина. Он доверял ей и хотел лишь одного, чтобы его не беспокоили.

– Забвение… Забвение, словно ласковый майский ветерок обволакивал Артама тихий приятный шепот.

Он пролетел мимо удивленно смотревшего на него Артема.

– Прощай, брат, – крикнул Артам. – Я знаю, что плохо жил и так вот плохо и глупо завершил свою жизнь… Живи, пользуйся моим телом…

– Нет, Артам! Я тебя не отпущу. – Артем подпрыгнул, ухватил его за руку и с силой дернул к себе.

На него налетела, маша крыльями, бледнолицая красавица.

– Он мой! Отпусти его, негодник.

Она била крыльями по телу Артема, ломала ему ребра, царапала длинными ногтями лицо. Но он крепко держал Артама и, закрыв глаза, свободной рукой отбивался от женщины.

– Он еще не твой, сестра! – прозвучал возмущенный строгий голос, и в схватку вступила другая женщина. В короткой белой тунике, венком полевых цветов на голове и цветущим белыми цветами на навершии посохом в руках. Она одним ударом посоха отбросила бледнолицую летунью и встала между людьми и крылатой. – Я даю ему последний шанс, – провозгласила она. Бледнолицая яростно завизжала…

А Артам и Артем обессиленно обнялись и, чувствуя тепло друг друга, оба рухнули вниз, в темноту… Конец 5 книги