Изменивший империю. Первый шаг. Том 1

* * *

— Филатов? — Сопин внимательно посмотрел на меня. — К доске.

Да, помимо работы зама директора, он был ещё и учителем литературы. Надо сказать, весьма неплохим.

Я подчинился и осмотрел одноклассников. Никто особого интереса к предмету не проявлял, и дискуссия, что могла бы разыграть прямо сейчас, скорее всего, будет интересна только нам двоим.

— Расскажи, что ты думаешь по поводу романа «Властитель колец»?

— Думаю, что он переоценён, — с ходу выпалил я.

— Ого, — учитель искренне удивился и посмотрел на меня поверх прямоугольных очков. — И почему же?

— Да, история интересная, — продолжил я, видя, как одноклассники постепенно отлипают от своих дел и с любопытством поднимают глаза. — В неё заложено множество завуалированных, но при этом важных тем. Вот только с каждым годом в мире появляются всё больше и больше различных произведений, которые могут помочь читателям лучше, чем данная книга. Мир меняется, люди тоже. Мы становимся проще, работа чуть ли в буквальном смысле заваливает нас с головой. Вот у вас, — я повернулся к Сопину, — есть время вычитывать столь объёмный роман, выискивая отсылки или логические связи с основным лором?

— Нет, — он покачал головой и хмыкнул. — Но ведь ты не будешь отрицать, что существует огромная масса людей, которые будут настроены категорично по отношению к твоему мнению? Сотни рецензий и критических статей уже было написано.

— Согласен, однако многие из этих критиков никогда в жизни не писали ничего больше письма своей бабушке, чтобы поздравить её с днём рождения. И то по настоянию матери. А если у них и было что-то огромное, то по миру другого автора. Зачастую это закостенелые люди, которые вроде бы и не против ознакомиться с чем-то другим и тут же обложить это трёхэтажным матом. Каждый ведь имеет право на собственное мнение. Но стоит сказать что-то наоборот, про того же «Властителя», как тебе голову оторвут и закопают неподалёку.

— Занятно, — хмыкнул учитель. — Что ж, ругать за подобное я тебя не собираюсь. Ты прав, каждый имеет право на мнение. Но на будущее, — он покосился на меня, а потом слегка указал на Морозову, — думай, что говоришь.