Никогда не было, но вот опять. Попал 2

Глава 4

Глава четвертая.

Дом, где мы остановились, встретил меня подзабытым уже апельсиновым запахом. Парни догадались апельсинчики почистить и, разбирая на дольки, наслаждались неведомым доселе вкусом. Дед сидел тут же, держал в заскорузлой в ладони лимон и, время от времени, подносил его к лицу и нюхал. Увидев меня, он положил лимон на стол и сказал:

— Где тебя носит, летна боль. Собирайся, пойдем к дочке Савватеевны, гостинцы отнесем да с Сергеем, мужиком её, поговорим.

— Дай хоть чаю попить.

— Там попьешь. Небось угостят.

— Ладно. — Сказал я. — Эй, бандерлоги! Давайте-ка сюда парочку апельсинчиков. Лимон не ешьте. Его надо в чай бросать тонкими ломтиками.

— А че это в чай? Я может так хочу попробовать. — Заявил Архипка.

— Это можно. — Ухмыльнулся я и бросил ему лимон. — Давай помой его хорошенько. Тятя, подожди немного, сейчас мы с Архипкой по скибочке лимончика скушаем и двинем с тобой в гости.

Архипка принес обмытый лимон и подал мне. Протерев его чистой тряпицей, я отрезал два кружочка и предложил парню взять любой и съесть. Белый, чувствуя какой-то подвох, подошел к столу, понюхал свежий лимонный запах, поводил пальцами над лимонными кружками, ухватил тот, что побольше и сунул в рот. Жевнув пару раз, он вдруг страшно скривился и выплюнул, чуть пожеванный кусочек прямо на пол.

— Ну как? Хорош лимончик? — Ехидно осведомился я, еле сдерживаясь, чтобы не погримасничать за компанию со всеми.

— Сам его жри! — Сказал, передергиваясь Архипка.

— Это мы запросто. Учитесь, пока я живой.

Взял кружочек лимона, обмакнул его в стоящую на столе плошку с медом и, демонстрируя удовольствие, сжевал. А лимончик-то и правда кисловат. Недаром Белый так кривился.

— Вот так надо лимончики кушать. А лучше в стакан с горячим чаем бросать. Запах обалденный и полезно. А когда чай выпьете, то лимончик сахаром посыпьте или в мед, как вот я, обмакните и лопайте.

— Пошли давай! Летна боль! Они тут и без тебя с лимонами разберутся. — Поторопил меня дед.

Подойдя к дому, где жила дочка Бабы Ходоры, с мужем Сергеем Петровичем Глебовым и маленькой Варенькой, я вдруг обратил внимание на дедовские сапоги, а затем на свои туфли. Обувь была в пыли. Вот блин, и как мы попремся в дом к интеллигентным людям в такой обуви. Хорошо еще дождя нет, а дождь пойдет, это же грязи сколько натащим. Срочно нужно галоши покупать. Купить не проблема, только есть ли они. Должны быть, вещь ведь простая, а хроноаборигены как я уже успел не раз убедиться нисколько не глупее, а где-то и поумнее людей двадцать первого века. Так, что галоши наверняка уже изобрели. Надо поискать.

Но дед пылью на своих сапогах нисколько не озаботился, подошел к двери и покрутил какую-то ручку. За дверьми задребезжал звонок. Через минуту она отворилась, и мы вошли в небольшую прихожую. Встретила нас ладная девица лет шестнадцати с круглым простоватым лицом. Увидев деда, она радостно закричала:

— Дядька Софрон!

— Здравствуй Глашка! Экая ты стала. — Одобрительно прогудел дед и, покопавшись в мешке, подал девке, что-то завернутое в тряпицу. — На вот гостинец от матери и сестер. Еще иписьмо тебе от них. Читать то чай еще не разучилась?

— Неа. Не разучилась. — Сказала девица, принимая сверток и письмо.

— Дома хозяева-то? — спросил дед.

— Дома. По воскресеньям они всегда дома. Чай пить собираемся.

— Ну, тогда мы вовремя, летна боль. Давай Глашка лапти свои доставай, а то наследим в хате, тебе пол мыть придется.

— Коли нужно будет помою, не переломлюсь.

Девица подала нам нечто вроде больших тапок без задника. Дед уверенно сунул в них свои сапоги. Я, под любопытным взглядом Глашки, последовал его примеру. Потом вслед за девицей мы вошли в комнату, где деда не менее радостно, чем Глашка, встретила молодая и очень красивая женщина:

— Софрон Тимофеевич! Здравствуйте Софрон Тимофеевич!

— Здравствуй Анюта! Тебя и не узнать. Прямо настоящая барыня стала. А это кто там выглядывает? Никак Варвара краса — длинная коса?

Дед достал из кармана раскрашенную жестяную коробочку с конфетами и протянул ее крепенькой кудрявой девчонке, выглядывающей из-за материнской юбки. Та вопрошающе взглянула на мать и, дождавшись разрешающего кивка, взяла коробочку и снова спряталась. Впрочем, спряталась не вся, один любопытный глаз так и продолжал разглядывать гостей.

Так вот ты какая, будущая великая ведунья! В общем, ничего особенного — ребенок как ребенок. А вот от ее матери взгляд оторвать трудно. Не зря, не зря прабабушка Христина лечила юного итальянца, правнучка вышла у них просто на загляденье. Каково же ее мужу! А впрочем, мужчина, который сейчас за руку здоровался с дедом, не был похож на человека, у которого можно безнаказанно увести красавицу жену. Совсем не похож. Ростом чуть пониже деда и поуже в плечах, он выглядел уверенным и знающим себе цену человеком. Лицом он мне напомнил кого-то из артистов, но кого вспомнить не смог.

Поздоровавшись и поговорив с дедом, хозяйка, наконец, обратила внимание на меня.

— А это кто с вами Софрон Тимофеевич?

— Неужто не узнаёшь? Внук это мой.

— Позвольте представиться Анна Николаевна. — Церемонно склонив голову и, чуть не щелкнув каблуками, сказал я. — Забродин Алексей.

Красавица с веселым удивлением посмотрела на меня и хотела что-то сказать, но всю аристократичность момента испортила Глашка:

— Немтырь! Это ты што ли? — Казалось, изумлению простодушной девицы не было пределов.

— Я это, любезная Глафира Кондратьевна, я. И вот тебе от меня подарок. — Достал из кармана апельсин и подал Глашке. Второй апельсин протянул будущей ведунье. — А это подарок Вареньке.

Девчонка, выскочив из-за матери, подбежала ко мне и, держа в одной руке коробочку с конфетами, другой рукой схватила оранжевый фрукт. Видя это, хозяйка сказала:

— Глаша возьми у Вареньки апельсин, помой хорошенько и идите с ней в детскую. Там ешьте апельсины и конфеты.

Глашка, мгновенно забыв про меня, подскочила к девчонке:

— Варька давай свой апельсин. Побежали на кухню помоем и съедим, а потом конфетки попробуем,

Та протянула ей свой фрукт и поскакала следом за шустрой девицей.

— Пятнадцать лет девке, а все как ребенок. — Покачала головой хозяйка.

Дед начал вытаскивать из мешка подарки, которые он называл гостинцами. На свет появились: туесок меда литра на два, небольшой мешочек с кедровыми орешками, мешок с сушеными травами, три стеклянных пузырька с какими-то снадобьями и письмо, даже не письмо, а целый запечатанный пакет. Затем он извлек нечто похожее на дамскую сумочку и вручил ее хозяйке.

— Тяжелая. — Сказала, приняв сумочку Аннушка. — Что там?

Я знал, что там. Там были золотые монеты, что я отжал у евробандитов в счет компенсации морального ущерба нанесенного этими деятелями нашей ведунье. Перед самым нашим отъездом она согласилась взять монеты, но попросила отвезти их дочери.

— Савватеевна обо всем прописала. — Сказал дед, пресекая расспросы.

Потом мы сидели за столом пили чай и беседовали. Вернее беседовали хозяйка с дедом, а мы с Сергеем Петровичем дули чай и слушали: то рассказы деда о деревенском житье-бытье, то смех и восклицания Анны. Той, похоже, нравились байки о деревенских жителях, которых она знала.

Мне импонировала простота и естественность поведения этой редкой красавицы. А Сергей Петрович, если судить по взглядам, которые он время от времени бросал на жену, откровенно ею любовался. «А вы, батенька, похоже, подкаблучник» подумалось мне. Наверняка подкаблучник, что нисколько не удивительно, если к внешности его жены добавлен характер, унаследованный от тещи. Бедному Сергею Петровичу просто свыше не оставлено выбора. Но, судя по всему, его это нисколько не угнетает.

Наконец чай был выпит, деревенские новости рассказаны, пришла пора поговорить о делах.

— Петрович, — обратился дед к мужу хозяйки, — тут теща твоя решила, что пора ей в город перебираться и потому попросила нас Ляксеем домик ей присмотреть. Не слишком дорого, и чтоб к вам поближе. Нет ли чего на примете?

Сергей Петрович переглянулся с женой и сказал:

— Сразу не скажу. Надо справки навести.

— Сережа, а ведь Берги уезжать собираются. Амалия Ивановна говорила, что Карлу Фридриховичу место предложили на заводе в Екатеринбурге. Он уже уехал и вроде письмо написал, чтобы продавала Амалия Ивановна дом.

— Вот как, а я и не знал.

— Да откуда тебе знать, ты же последнее время домой только спать приходишь.

— Я же тебе говорил Анечка, что новое оборудование пришло. Вот и пришлось его устанавливать, вчера только закончили.

— Анна Николаевна, а дом большой? — Влез я в разговор.

— Нет не большой. Три комнаты да кухня. Но ухоженный домик. Многовато, правда, Берги за него просят, но если поторговаться, то скостят маленько.

— Многовато, это сколько?

— Тысячу серебром, а на ассигнации, так и все полторы.

Дед вопросительно глянул на меня. Я согласно кивнул и показал два пальца. Дед понимающе ухмыльнулся и, доставая деньги, сказал:

— Вот две тысячи. Раз домишко хорош, то берите.

— Так Берги не сразу уедут. Месяца полтора подождать придется.

— Ну, когда уедут тогда и сообщите с оказией. А уж мы Савватеевну перевезем по зимнику.

— Сергей Петрович вот письмо. Лично для вас Феодора Савватеевна прислала. — Протянул я свернутый листок мужчине.

— Мне? — Удивился он. Развернул листок и пробежал глазами. После чего уставился на меня с нескрываемым интересом.

Анна удивленно глянула на мужа и, вытащив из его рук листок, тоже прочла. Теперь уже вдвоем они смотрели на меня и требовали разъяснений. Я знал, что там написано и понимал их недоумение.

— Как это понимать? — Спросила Аннушка.

— Понимать надо буквально. — Сказал я. — Раз матушка ваша написала, что к моему предложению надо отнестись серьезно, значит так и надо относиться. Впрочем, это пока касается только Сергея Петровича, но я не исключаю, что и вам в будущем придется последовать ее совету.

— Это как?

— Да просто все. Сергей Петрович у вас не найдется приятелей или знакомых, которые могут справиться с довольно сложной технической задачей? Разумеется, не бесплатно.

— Что за задача?

— Нужно разработать двигатель внутреннего сгорания, сокращенно «ДВС». Я рисую схему, объясняю принцип работы, а вы и ваши друзья на основе этого принципа и схемы разрабатываете чертежи. Если будет такая возможность, изготавливаете все детали в мастерской при заводе. Есть же на сереброплавильном заводе механическая мастерская?

— Мастерская есть. Мне даже приходилось там кое-что заказывать. Но моя то роль какая. Я же в механике не разбираюсь.

— Зато вы разбираетесь в электричестве. И поверьте, в том двигателе, что мне нужен, без электричества никак.

— А зачем тебе этот двигатель? — Спросила любопытная хозяйка.

— Ну, хороший двигатель всегда можно к какому ни будь делу приспособить. Можно автомобиль сделать.

— Автомобиль? — Сделала большие глаза красавица.

— Телега самобеглая. Так, кажется, его обозвал Кулибин. Правда у него ногами нужно было педали крутить, чтоб ехать, а мы мотор, ну то есть двигатель, приспособим. И сдается мне, что за границей автомобили с таким двигателем уже делают.