Ржевский 4

— Дай скажу, что поняла, — японка положила пальцы на локоть друга, останавливая его тираду. — Человек приходит на экзамен и полчаса разбивает в полёте правым кулаком пиленые мраморные кубики. Правильно?

— Ага, примерно вот такие, — Дмитрий показал руками. — Строго кубический фут, это канонический размер.

— Фигасе, — впечатлилась Норимацу.

— И бросают их с интервалом не больше полутора секунд, — продолжил товарищ. — Как правило, секунда — секунда и две десятых, это важно.

— Какая колоссальная нагрузка.

— Ударная поверхность, — напомнил Ржевский, снова сжимая кулак. — Боевая, по вашему. Физика процесса такая: по мере эксплуатации под любой механической нагрузкой любая поверхность разрушается. Грубо говоря, ты можешь чудесно разбить десять тысяч кирпичей, но на каком-то этапе регенерация в теле начнёт подвисать: сосуды забьютс…

— Я понимаю. Да.

— Вот полчаса с бросками мрамора через секунду — это хорошая нагрузка для одной поверхности. Если твой кулак поразил не менее девяноста девяти процентов целей, значит, экзамен ты сдал.

— Хренасе. — Она даже употребила слово не из своего лексикона. — И это только правая рука?

— Конечно! Ты же должен знать ресурс своего организма в бою!

В принципе, логично. Он прав где-то.

Ничего себе, насколько одновременно высоки и глубоки, как оказывается, вершины Искусства.

— А голова — полтора часа, — фыркнул весело Ржевский, по новой что-то припоминая. — Все остальные поверхности — тридцать минут, а голова в три раза больше.

— Почему? Хотя теперь понятно, каким образом ты боевые нунтяку лбом ломаешь.

— Лоб — самая прочная кость, наибольшее содержание кальция, плюс естественный угловой изгиб броневого формата, — он провёл пальцем от брови до затылка. — Если учитывать наклон кости и соотношение коэффициентов прочности, головой можно в пять раз лучше, чем кулаком, разбивать. Только к ней хорошие мышцы не подведены и шея коротенькая и не гибкая — не ударишь нормально, — добавил он разочаровано. — На себя дёргать приходится и на встречных курсах лупить.

— А как ты тогда мрамор головой бьёшь? Если ею размахнуться нельзя? Разбегаешься и в прыжке? — недостойно пошутила на очень серьёзную тему Норимацу. — Да-дах лбом в каменный кубик?

И тут же пожалела о своём длинном языке.

Товарищ, впрочем, не обиделся:

— Зачем? Стоишь на месте, с лбом наперевес, как с алебардой, за целью не бегаешь. Тебе на голову бросают эти мраморные блоки. Ассистент хороший, как правило твой товарищ, скорость и энергия броска соответствующая.

Шу впечатлилась не по первому разу:

— Так у вас на экзамене тебе с разносом полторы секунды полтора часа в лицо камни летят⁈

— Ну да! — живо закивал Ржевский. — Чтоб лоб подставлять удобнее было! Знаешь, такое нудное занятие, — он неожиданно шмыгнул носом. — Там секундный таймер висит всегда. Вот стоишь ты, бьёшь, бьёшь, бьёшь — надоело уже! Пару рассечений поймал, каменная крошка кожу расцарапала! Смотришь на часы — блииин, а только пятнадцать минут прошло. И тебе ещё пять раз по столько геройствовать.

Она даже не нашла, что сказать. Было страшно представить, что в той клановой школе вытворяют с теми, кто родом из менее знатных семей, чем он.

— Хотя результат того стоит, — признала японка вслух, неожиданно для себя прислоняясь к Дмитрию и на мгновение укладывая голову виском ему на плечо.

— О чём задумалась? — блондин озадаченно покосился на неё, старательно отодвигаясь.

— О вашей семье, кроме прочего, немало говорят как о бахвалящихся самцах. Знаешь, я раньше думала, что доля правды в тех словах есть…

— А сейчас?

— А сейчас считаю, что люди просто не всегда были готовы поверить в недостижимые высоты вашего мастерства. Мне уже в нескольких чатах сказали, что разбившихся о голову боевых окинавских нунтяку не бывает, — призналась она. — Не смогла удержаться, поделилась рассказом, извини.

— Да без проблем, — отмахнулся блондин. — Тоже мне, секрет… Мне кажется, те, кто не поверил, просто не понимают разницы между упругостью дерева и прочностью камня, — предположил он серьёзно в следующую секунду. — Дерево в качестве оружия — это так, паллиатив. По бедности, если под рукой ничего нет, если из плена бежишь голый и босой — тогда и эти ваши палочки для обмолота риса оружие. Но сломать деревяшку гораздо легче, чем камень, поверь. Я в физике хорошо ориентируюсь.

— Чего ж не поверить, если сама видела, — вздохнула Шу по-русски. — А вот другим твоих предков за работой, видимо, наблюдать не довелось. Вот они и не верили на разных этапах.

— Возможности нашего тела безграничны, — партнёр задумчиво посмотрел на неё. — Надо просто не просто кулаками кирпичи крушить да прочность нарабатывать. Тьху, тавтология…

— А…?

— А ещё физику учить, — веско припечатал он. — Главное оружие солдата — интеллект. Набитые кулаки, голова, ноги, крошащие гранит — это лишь мультипликаторы. Наносимого урона имеющимися на момент боевыми и рабочими поверхностями. А твоё самое главное и непревзойдённое оружие находится здесь, — он без затей ткнул указательным пальцем в лоб.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился Ивасаки.

— Брысь отсюда, — махнул рукой Ржевский толстяку.

Шу внимательно следила за лицом напарника во время разговора, поэтому была готова спорить: в глазах блондина мелькнули работа мысли, затем — заочное узнавание по описанию.

К главе её бывшего клана товарищ подобным образом обратился вполне расчётливо.

Пистолеты, что интересного, он вернул за пояс обрывков штанов ещё минут пять назад.