Истинные ценности

Мы неторопливо ехали по деревне. Если Степан не вызывал у сельчан никакого удивления, то я другое дело. Наверное, приезд Кобзона или Леонтьева в деревню во времена Союза не произвел бы большего удивления, чем мое появление. Из домов выбегали и выходили все, от мала до велика. Даже совсем старенькие бабушки вставали со своих лавочек, стараясь поближе подойти. Если бы Тихон по Вологде ехал на лошади с телегой, он не произвел бы такого ажиотажа, как я на квадроцикле.

Дом Степана, большой «пятистенок», стоял в середине деревни. Он был срублен под одну крышу с двором, как и все дома в Костромской области. Рядом с домом стояли два больших сарая и, чуть в стороне, баня. Я не ошибся, по деревенским меркам, Степан был весьма зажиточный крестьянин. Между тем, когда мы подъехали к дому, вокруг собралась почти все население деревни, половина из которого были дети и подростки. Все стояли на почтительном расстоянии, молча рассматривали меня с нескрываемым любопытством. Я заглушил мотор и слез с седла.

– Здравствуйте, сельчане! – поприветствовал я собравшихся.

Люди отозвались одобрительным гулом.

– И ты здравствуй, мил человек. Откуда путь держишь? – густым басом приветствовал меня высокий мужик.

– Из Петербурга приехал.

Вдох удивления и почтения пронесся по толпе.

– Издалеча, из самой столицы путь неблизкий. По служебным али другим каким делам пожаловали? – мужик перешел на «вы», что не осталось мной незамеченным.

– Погостить, давно не бывал в этих краях.

Больше вопросов не задавали. Все-таки и раньше, как и сейчас, народ костромской был тактичный, лишних вопросов не задавал и держался уверенно, без страха, но с почтением.

– Дай человеку с дороги отдохнуть, опосля расспросите.

Степан видимо пользовался авторитетом у односельчан, поэтому никто больше вопросов мне задавать не стал.

– А ты, – обратился он ко мне, – поставь свой квандроцикл возле сарая, а то скотина из выгона пойдет, как бы ненароком не испортила.

Я отогнал квадрик к сараю и достав из кофра тент, накинул сверху от дождя, да и от лишних глаз.

– Сейчас пообедаем, а потом ужо поговорим. Ты, Иван, тоже оставайся с нами. – сказал он высокому мужику.

Тот кивнул в знак согласия.

– Настасья, золотце, собери нам стол. – обратился он с улыбкой к миловидной женщине, видимо жене.

Она кивнула головой, мельком взглянув на меня, и ушла в избу. Народ стал постепенно расходится, вполголоса обсуждая событие дня. Когда все разошлись, мы втроем присели на широкую угловую лавку, стоявшую около крыльца. Мужики неспешно готовились покурить. Иван достал трубку, кисет и стал тщательно набивать в нее табак. Степан скрутил самокрутку из специальной бумаги. Между делом они переговаривались между собой о каких-то делах, не обращая на меня никакого внимания. Мне нужно было решить, как и что говорить. Чтобы рассказать правду, нужно было время, чтобы люди могли в это поверить. В противном случае меня ждало долгое разбирательство и чем оно закончилось бы, неизвестно. Времени на объяснения было немного, весть о моем появлении разлетится со скоростью света. Завтра все окрестные села будут знать обо мне, а через несколько дней власти в Галиче. Поэтому мне нужно этим двум, сидящим передо мной товарищам, дать более-менее подробные и внятные объяснения, относительно моего появления. От того, как они воспримут мой рассказ, будет зависеть моя судьба, и, возможно и сама жизнь. Но они не торопились с вопросами, покуривая крепкий табачок.

Между тем на крыльцо вышла Настасья и позвала всех на обед. Расположение комнат в избе было знакомым. Все деревенские избы были с похожими планировками. Слева, при входе, стояла русская печь, большая зала располагалась прямо, слева за ней горница или маленькая комната. Обычно считалось, что это детская или женская территория. Отличались дома только полезной площадью. У Степана дом был большой, три окна по лицевой стороне и еще два через пятую стену. Как бы под одной крышей две избы. Такие дома называли «пятистенки» и строили те, у кого были большие семьи.

Кроме Степана, его жены за столом сидели шестеро детей и старенькая бабушка. На столе стоял чугун с супом, большой кувшин и, нарезанный крупными ломтями, домашний хлеб. Тарелки были только у самых маленьких, все взрослые черпали суп прямо из чугуна, подкладывая под ложку хлеб, чтобы не закапать стол. Мне это было знакомо с детства, поэтому никого неудобства не испытывал. Никто не приступал к еде, все ждали, когда придет отец. Да, сейчас это кажется странным, но в русских деревнях традиции были крепки и это считалось нормальным кушать всей семьей. Обедали и ужинали все вместе, это часть семейной культуры, может поэтому и семьи в то время были большими и дружными.

Степан сел в начало стола, меня усадили рядом с Иваном, где место для гостей. Вот, что для гостей были отведены свои места, для меня было новостью. Все молча принялись за еду, одни только ложки стучали. Когда чугунок опустел, хозяйка принесла большую, глубокую сковороду с запечённым картофелем. Рядом со сковородой на столе появилась свежая зелень, огурцы и помидоры. Соль была в большой деревянной плошке. Конечно, после того разнообразия, какое сейчас в наше время, этот стол был прост, причем до примитива. Тем не менее, когда в сковороде ничего не осталось и хозяйка ушла за самоваром, я почувствовал, что сыт. Не объелся от живота, но чувства голода не было. Все в меру, как и должно быть. Детки дружно встали из-за стола, поблагодарив отца и мать за угощение и убежали на улицу.

– А чай они с нами не станут пить? – спросил я Степана, когда Настасья поставила на стол красивый старинный самовар.

– Позже попьют, пусть погуляют на воле. У тебя семья то есть, жена?

– Есть жена, детей двое. – ответил я.

– Что же всего двое то? – Степан искренне удивился. – Больше не получилось? Ну ладно, пей чай, бери сахар. Иван, садись ближе. Значит, говоришь из Петербурга приехал?

Я кивнул головой.

– Какие новости в столице, что нового? – спросил Иван.

– Новостей нет особых, растет город, строится. – уклончиво отвечал я.

Мужики внимательно слушали, удовлетворенно кивая головой

– Вот скажи нам, приехал ты сюда из столицы вот на этой диковинной машине? Как она едет? Мы не видали такого. Два года тому назад в Москву ездили на отход, (на заработки) не было там ничего подобного. Москва не Петербург, конечно, но город тоже большой. Одет ты тоже чудно, но добротно, сказать нечего. – спросил Степан.

Простые, прямые вопросы заставляли дать такой же ответ.

– Да, верно вы все заметили и одежду, и технику, которой нет здесь такой. Приехал я сюда на другой машине, большой, а эту привез с собой в прицепе. – ответил я, решив ничего не скрывать.

– И где ты оставил ту большую машину?

– В Неверово стоит.

– А в Неверово к кому приехал гостевать? – продолжали допытывать мужики.

– Вот что я вам скажу, мне скрывать нечего, и я могу вам рассказать все без утайки. Но поверить в это будет очень трудно, чтобы не случилось, важно не принять меня за сумасшедшего. Если вы готовы все услышать, я расскажу, если не хотите, не стану. Тогда благодарю за хлеб, соль и откуда приехал, туда и уеду. – начал я разговор.

Степан с Иваном переглянулись.

– В том, что я говорю правду, есть доказательства и я их вам предоставлю. Важно то, хотите вы эту правду слышать или нет. – тихо продолжил я.

Степан молча прошел на кухню, где хлопотала по хозяйству Настасья. Он тихо ей что-то сказал, проводил ее до дверей и закрыл на ней дверь на засов.

– Ну что же, рассказывай, мы тебя будем слушать. – он посмотрел на Ивана.

Тот кивнул головой, соглашаясь.

– Хорошо, но перед тем, как начну рассказ, скажите какое сегодня число и год. – попросил я, внутренне сжимаясь от неприятного чувства. Чутье меня не подвело.

Иван недоуменно посмотрел на меня.

– Число сегодня двадцать четвертое августа, а год одна тысяча восемьсот сорок пятый.

Вот оно значит как! Я немного помолчал, стараясь не волноваться.

– Мое имя, (я назвал себя), живу сейчас в Санкт Петербурге, но родом из этих мест.

Далее я стал подробно рассказывать, стараясь не упускать не малейших деталей. Некоторые памятные даты, какие помнил, я называл, например, отмена крепостного права в 1861 году. Затем перешел к истории СССР, которую помнил намного лучше. А новейшую историю страны изложил со всеми подробностями, до сегодняшнего дня. Рассказал даже историю с Тихоном, приключившуюся в Вологде. Мужики молча слушали, изредка переглядываясь между собой. В доказательство слов достал свой смартфон и показал множество фотографий с современными видами. Некоторые фото были датированы годом и числом.

– Время, из которого я попал сюда, 24 сентября 2018 года. Но вот каким образом, хоть убей меня, не знаю. – закончил я свой рассказ.

Оба долго молчал, куря самосад прямо в избе.

– Что скажешь, Иван? – Степан приоткрыл окно, что проветрить избу.

– Да, задал ты нам задачу. – Иван пригладил волосы. – Верится во все это с трудом, но и не верить нет причин, да и тебе незачем врать.

Я поймал себя на мысли, что оказался точно в таком же положении, как и Тихон. Не поверь я ему, неизвестно, что с ним стало бы. Но Тихону то повезло со мной, а вот повезет ли мне, вопрос оставался открытый.

– Я вот что думаю, – Степан внимательно посмотрел на меня. – Поживи-ка ты пока у меня, скажу, что родня дальняя погостить приехала. О том, что ты рассказал, знать всем без надобности. Власти прознают, не приведи Бог, беды не оберешься. Технику твою схороню подальше от глаз, есть у меня покос в лесу, в паре километров, туда и отгоним. Ты, Иван, народу скажи, что родственник ко мне приехал из столицы погостить. Да чтобы поменьше болтали об этом, – тихо и уверенно говорил хозяин дома.

– Хорошо, Степан, прав ты. Надо только одежу ему другую справить, а эту схоронить вместе с техникой, да чтобы ни одна живая душа не прознала. Уряднику донесут, до беды недалече, – Иван поднялся с лавки. – Сегодня же надо сделать все и немедля.

– Верно, Иван, мешкать нельзя. Посиди пока в избе, чтобы лишний раз тебя не видал никто. – сказал мне Степан.

Мужики поднялись из-за стола и вышли из дома. Я остался один ждать неизвестно чего. Радовало одно, что мужики оказались смекалистыми и поверили в мой рассказ. «А власть то такая же, как и в наше время» подумал я «одни от нее неприятности простым людям.» Надо было мне привыкать на какое-то время к крестьянскому быту. Конечно, мы выросли в деревне, но уже в советское время. Отличия от советской деревни были и в быту, и в общении между сельчанами. Например, когда мужчины здоровались, снимали с головы фуражку и, немного поклонившись, называли друг друга по имени и отчеству. Женщины также вежливо обращались между собой. Вообще, все разговаривали спокойно и с достоинством. Уважение друг к другу присутствовало в этом обществе бесспорно.

Я оглядел внимательно обстановку в избе. Мебель и лавки, стоящие углом вдоль двух стен, были точно такие же, как и на моей памяти в нашем доме. Стены, полы и потолки в доме были не крашеные, но чистые, на полах лежали половики. Посуда же была преимущественно глиняная или деревянная.