Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 4

Глава 5

Почему-то сегодня мне постоянно хочется есть. Видимо, дело в меняющемся нейростатусе, хотя и неясны детали (точнее, лень вникать). Доверившись физиологии, чувство голода решаю обуздывать по старинке.

Девчонки со мной в столовую не пошли — заняты по уши новой ботвой социальных потрясений в результате выборов. Оказывается, даже несерьёзная на первый взгляда штука типа школьного совета — это ещё и целый пакет рутины.

Власть любит учёт, сказала "сестра" и потащила Эрнандес в администрацию заведения. Мартинес пошла с ними за компанию и прицепом.

— Подвинься. — На мой стол вдруг ни с того ни с сего хлопается поднос Ченя.

Подвигать мне особо нечего (взял одну большую тарелку и сложил в неё всё), потому ем, как и ел.

На агрессию с его стороны не похоже плюс по целому ряду признаков видно: он здесь исключительно поговорить и, возможно, тоже за едой.

— Ты ничего не перепутал? — примерившись, стараюсь перерезать фаршированный мясной рулет как можно аккуратнее.

Не получается. Капли масла, овощного сока и чего-то ещё жизнерадостно брызжут в разные стороны, в том числе на китайца.

— Бл*! — он вскакивает со своего места напротив меня, но тут же успокаивается и возвращается обратно. — Вот ты криворукий…!

На мою рубашку прилетело не меньше, чем на него, но если я сейчас буду демонстрировать какие-то эмоции, наверное, это будет не совсем комильфо.

Отморозившись, продолжаю есть, местами заляпанный, как ни в чём ни бывало, будто так и надо:

— Ты же сам сюда припёрся. Какие ко мне претензии?

Его визит сейчас можно трактовать двояко. С одной стороны, Миру им с Юнь навешала обоим: тренируясь со мной ночью, она типа поймала какую-то свою волну и говорит, что без импланта тоже есть жизнь.

Какие-то там приложения активируются вполне себе нормально, хотя и не на всю катушку — нужно лишь следить за фокусом и контролировать некий контур (дальше я снова не вникал).

Мозг — тренируемая система. В этом несовершенном мире никто на ниве занудной тренировки особо не заморачивается, поскольку есть концентраторы. Но если пойти древним путём, повторить подход к снаряду сколько-то тысяч раз и взять за ориентир какой-то там мой ритм (не факт, что не индуктивный и эндогенный — а этих слов я вообще не понял), то определённых результатов можно добиться даже насухую.

Плюс эффект неожиданности: Хамасаки-младшая почему-то была свято уверена, что пара ударов у неё в запасе точно будет, а вторая и не потребуется.

В общем, перед школой и после выборов китайцы ей проиграли. Не с треском, но вполне убедительно и с последствиями для своего рейтинга и тотализатора.

Это всё с одной стороны.

А с другой, у Ченя буквально на лбу сейчас написано какое-то двойное дно и даже гаджетов не надо, чтобы его заметить.

— Ты прав, никаких претензий. — Быстро ориентируется китаец. — Я сам идиот: знал, к кому сажусь. — Он даже одежду успел привести в порядок после драки и теперь косится на свою по второму разу заляпанную рубашку.

— Чё надо?

— Седьков, какой парой слов ты бы описал все свои метаморфозы за последние пару недель? Если бы я тебя попросил об этом?

— Если я тефе отвефу не с своими, а чуфими слофами, ты не обидифся? — чёртов рулет ещё и очень горячий, разговаривать сложно, а перемена маленькая. — Хотя пофиг. Чень, "ты же мне не благодетель, а злейший враг". С чего мне тебе отвечать? И к чему вообще нам с тобой разговаривать друг с другом иначе как вручную?

— С того, что я бы не преувеличивал роль эмоций в бизнесе. — Судя по тому, как он без особого желания ковыряет гарнир, голод его не донимает. Получается, китаец здесь только ради беседы? Занятно. — Если не хочешь ты, могу сказать я, мне несложно.

— Да я и чтобы ты говорил, не настаиваю, — пожимаю плечами. — Я б сказал тебе спасибо, если бы ты поскорее перешёл к делу или отвалил, а то у меня ещё второй рулет есть. Из него брызги тоже лететь будут, к сожалению. Чего припёрся?

— А сразу к делу не получится, — неожиданно собрано отвечает он. — Если я перейду к делу сразу, ты будешь думать, что это всё несерьёзно. В лоб такие предложения во время серьёзных бесед не озвучивают — сперва вступление.

— А у нас с тобой уже и серьёзная беседа нарисовалась? Бл*, я же не Юнь. К тому же, мы с тобой по разные стороны. Если тебе даже Хамасаки люлей навешала, на что ты сейчас рассчитываешь со мной?

— А это очень интересный момент, — с наигранным энтузиазмом на лице он тем не менее понижает голос. — Я даже поначалу думал, что твой выигрыш у Толстого — случайность.

— Он сам тоже так думает, причём до сих пор, — фыркаю. — И не он один. Ты заметил, что наша беседа напоминает два несвязанных монолога?

— Погоди, сейчас сформулирую. Моменты для размышления такие. Твоя победа над Рашидом и не только над ним; резкое взятие тебя под опеку Хамасаки; резкий рост твоего рейтинга, не углубляемся в детали.

— А ты чего в этой связи хотел?

— Твои авторские права. На условиях, которые со временем лично для тебя могут только ухудшиться. — Китаец даже отодвигает от себя практически нетронутую еду. — Ты понимаешь в бирже? Знаешь, что значит продать на пике цены? Ты сейчас на пике, выше уже не поднимешься. Я — покупатель.

Мне не приходится изображать изумление, а кусок сам шлёпается с вилки обратно в тарелку (снова брызги, ч-чёрт):

— Удивил. Продолжай?

— Знаешь, что почти всех подвело в отношении тебя?

— Я очень внимательно слежу за ходом твоей без сомнения интересной мысли, как говорит одна латиноамериканка.

— Была мелочь, незаслуженно упущенная. М-м-м, даже три мелочи. — Над столом загорается голограмма виртуального экрана.

Первым кадром он показывает мне лицо Фархата Али, которое сменяется взрывом его машины. Потом — второй взрыв, уже рядом с Трофимовым и Фомичёвым.

— Согласен, что почерк исполнителя один? — уточняет попутно Чень и становится похожим на учёного-исследователя.

— Это не уровень моей компетенции, — легко и искренне отмахиваюсь. — Все вопросы — к доблестной полиции федерации. Хотя, если бы я всерьёз хотел с тобой это всё обсудить, я бы тебе мягко намекнул на кое-какие другие обстоятельства.

— На какие конкретно? Теперь я очень внимательно слежу за ходом твоей мысли.

— На средства поражения. Я в этом ничего не понимаю, но мне кажется, что их следовало бы сравнить. В первом и втором случае.

— Зачем?

— Затем, что в первом случае это может оказаться банальный дрон, возможно, барражирующий или как там они называются. А во втором — что-нибудь иное, например, уже ракета. Это может очень здорово подмывать твою версию о едином почерке: совсем разные подразделения и предельно различаются навыки оператора.

Ну а что, я хотя и в курсе местами, но логика его выводов от меня пока ускользает. Что и сообщаю ему следующей фразой:

— Я понимаю твой интерес к теме, но не вижу, зачем нам это обсуждать.

— Лишь потому, что между этими двумя взрывами пока не обозначена связка, — уверенно отвечает азиат. — Знаешь байку о двух баранах в загоне с номерами один и три?

— Не в такой версии, но смысл понятен. Типа, когда барана номер два там изначально не было?

— Да. Вот эти события, — он невозмутимо кивает на голограмму, — и есть номера один и три. Только, в отличие от байки, между ними есть реальный второй номер.

— Я по-прежнему внимательно слежу за ходом твоей мысли, — мне действительно интересно.

Он меняет кадр.

"…первичная нейросеть…" — Фомичёв на видео замирает, а виртуальный экран через секунду рассеивается.

— Седьков, а ведь тебя все прозевали, — китаец вроде как искренен.

— Решил меня зацепить неподдельным интересом? Ты сейчас похож на одного полицейского дознавателя. Тот тоже делал многозначительные паузы в надежде, чтобы болтать языком вместо него буду я.

— И чем дело окончилось? — якобы лениво и безразлично уточняет хань.

— Насколько знаю, оно ещё не кончилось: судебное дело только в производстве. Мера пресечения — не домашний арест, можешь считать намёком. Содержание под стражей без права внесения залога — ибо федеральное преступление первой категории с отягчающими.

— Да я тебя и так воспринимаю всерьёз, — коротко кивает собеседник своим мыслям. — И очень сейчас жалею о том, что раньше не сообразил, что натурал — это камуфляж… Ладно, неважно. Ты же не думаешь, что на нашей стороне никто не связал три плюс два?

— На тему?

А второй рулет мне поддаётся без брызг, в отличие от первого.

— Следи за руками. Безвестный натурал вдруг становится объектом интереса сразу пары крутых системообразующих концернов. Один из этих концернов — титульный и здесь, улавливаешь намёк?

— Э-э-э. Это не то, что ты подумал. — Я ещё не заканчиваю фразы, когда самому становится смешно.

Надо будет рассказать Мартинес.

Китаец не реагирует на мой приступ веселья:

— Второй холдинг — на первый взгляд, можно не заморачиваться, потому что из разделительных сегментов. Но если знать тему, то он тоже серьёзный. Там, правда, твои интересы видны не прямо, но если знать имена, станет намного интереснее.

— Я б мог тебе сказать кое-что на эту самую тему, правда, из личных взаимоотношений. И что иногда вещи — не то, чем кажутся. Хоть та же моя опека матерью Миру, под которую ты подводишь чуть ли не политическую подоплеку.

— Бывает и такое, — не спорит он. — Бывает, что за теневым слиянием даже стратегических производственных площадок стоят абсолютно смешные и личные мотивы, а не глобальный передел. Именно потому с тобой сейчас беседую я, а не другие, — он неопределённо ведёт рукой. — И там общались бы уже не с тобой, а с тем, кто стоит за тобой. Или может стоять. Только вот какая штука, Седьков: это у японцев на твоей исторической родине возможности не очень, а у нас кое-какие источники есть. Смотри, — над столом снова загорается голограмма.

На ней одно за другим сменяют друг друга изображения Сергея Седькова в разные моменты его жизни.

Лично я ничего из объектов или фотографий раньше не видел.

— Узнаёшь?

— Отец, — по ряду субъективных факторов у меня получается не испытывать никаких эмоций абсолютно естественно, без помощи концентратора.

Как бы ни было, основателя ГЕНЕТИКСА лично я знаю исключительно по изображениям.

— Намёки понимаешь? — Чень собран, корректен, убийственно вежлив.

— Не совсем. Если ты так хорошо информирован, то должен знать и обо всех тонкостях.

Как бы ещё понять, что ему на самом деле известно.

— А тонкостей нет, — китаец серьёзно и отрицательно качает головой. — Есть fundamental, как говорят твои латиноамериканские подруги, и вот какой. В федерации две титульные коалиции. Как ты думаешь, нам очень интересно каскадное усиление японцев за счёт наследства Сергея Седькова? На которое его родной сынишка, теоретически, может более чем успешно претендовать?

— Буря в стакане воды. Иллюзия собственной грандиозности.

— Чего???

— Мы с тобой не фигуры того уровня, на котором обсуждаются эти вопросы, говорю. Это если без шуток. Уже молчу, где все были раньше. Хотели бы — ГЕНЕТИКСУ давно ноги приделали бы.

— Вот, — в его эмоциях явственно проступает удовлетворение. — Это и есть тот момент, на котором все спотыкаются. Но мы же с тобой не все, Седьков?