Тот самый сантехник 6

Глава 2 — Могут всё не только лишь все

Старший лейтенант Бобрышев с раскрасневшимся на морозе лицом битый час костерил начальника. Так кстати пришлось повышение по службе с благодарственной грамотой и рукопожатием начальства «за доблестную службу и прочее спасение одного даже и более людей на дороге в автоаварии», как метко сказал генерал Дронов.

И как некстати нашёл его в социальных сетях друг детства — Вовка Бестужев. Весёлый, беззаботный блондин, приколист и повеса. С детства в строители хотел пойти. То заборы людям чинил и ставил, латая дырки в прорехах. Кривенькие, косенькие выходили, но ведь — бесплатно. Какой с ребёнка спрос? Молока с печеньем дадут и рад отрок. То стены штукатурил бабкам, что давно без дедов жили, а мелочи на конфеты всегда отсыпать рады за любую работу. А как красить любил — любо-дорого смотреть было. «Хуй» напишет, закрасит тут же. А сам смеётся, весело ему. Тайну ведь никто не видит год-другой. Это потом, как верхние слои облазить начинают — тайная живопись боком лезет. Сразу видно в деревне было — Вовкина работа. Кому ещё на остановке написать «кто писал — лох», как не блондину? Сразу видно, что большое будущее у человека, в маляры-штукатурщики пойдёт или художники-карикатуристы.

Но по мере роста Вовка всё чаще уходил в запой, чем в рабоче-строительный креатив, миновав институт и училище. Тогда как Бобрышев в школу милиции пошёл и в городе остался на практику, потом общага, какое-никакое жильё, с какой-кое-какой семьёй и дочкой на сдачу. Так и потерял все связи.

А тут нашёл, значит, Вовка-ремонтник Бобрышева и написал. Мол, попал в больницу. Давай номер, увидимся, все дела. И если найдёт товарищ время навестить, вспомнят былое на пару, пока кости зарастают.

Травматология суеты не любит. Времени много будет. Всё наверстают.

Бобрышев номер, конечно, оставил. Но не пускал Артём Палыч в больницу к товарищу сразу. Ссылался как какую-то спецоперацию в посёлке, из автомобиля не вылезал с рации. И не желал вникать в ситуацию. Чужд он ностальгических воспоминаний. Видимо, сразу родился взрослым, а вместо игрушек в детстве просил у Деда Мороза бороду.

Так думал Бобрышев, поведения напарника не одобряя.

С другой стороны, понять человека можно. Капитаны Дронов повышения сразу не дал. Но вручая грамоту, намекнул, что ещё на мизинчек показатели подтянет и на пенсию майором пойдёт. Замётано. К гадалке не ходи. А если не подтянет, то сам на шишку сядет, потому что к концу года не радужная картинка выходит. Оказывается, одна камера наружного наблюдения на въезде в город больше результативности даёт, чем весь сибирский полк ДПС. Это при том, что искусственный интеллект выходных не просит, не обедает и по нужде в кусты не отлучается. А что будет, когда сам рапорты составлять начнёт?

Поэтому потенциальный майор, сидя в тёплом салоне служебного автомобиля, молодому сотруднику спуску не давал. Никаких чаев в рабочее время с термоса больше. И шаурмы с шавермой в дороге. На донер и тот хер забил. Только работа, труд, показатели и отчёты без радио и змейки в телефоне.

Стуча зубами, Бобрышев сначала на шапке уши опустил, а потом понял, что останавливает всех подряд на дороге, лишь бы окно открыли и оттуда приятным теплом подуло.

Рыба ищет где глубже, а постовой зимой, где теплее.

С утра даже пару раз алкогольными парами пахнуло. И разок травой повеяло. Ещё пару раз пердежом в нос ударило, но это к делу не пришить. А вот наркошу и пьянчуг в раз упаковали. Камеры умные такое могут? Да ни в жизнь!

Но капитану и этого было мало. Не пускал в больницу и всё-тут. Не понимал дружбы через десятилетия. А над Вовкиными шутками, над которыми Бобрышев обхохатывался в детстве, даже не улыбнулся ни разу. Тупо, говорит. Не красиво. Гнусно.

Нет, не тупо, спорил Бобрышев. В детстве просто смешнее было коровьими лепёхами кидаться. А если увернуться удавалось, то в баню можно было не ходить. И так купались по три раза на дню. Даром, что в лягушатнике. Зато кожа и волосы блестели всем на зависть. Расу не отличить, а порой и гендер. Их так и прозвали на деревне — два чертёнка-ребятёнка.

Вздохнул постовой, поминая былое. Молоко это со сметаной ещё в банке трёхлитровой парное или из тени, охлаждённое, под скамейкой в сенях. Пока нальёшь в кружку, разольёшь половину слабыми ручёнками. В литруху то никто переливать не будет ради такого дела. Потом хлеба оторвёшь краюху свежего, солью посыплешь, или чесноком натрёшь край — и ешь вприкуску. Ничего вкуснее нет.

Вот это жизнь была. А теперь что? Видимость жизни одна!

Когда на одинокой загородной трассе показался джип, Бобрышев проглотил слюну и без сомнения поднял палку. Это в детстве они за палку с Вовкой дрались. На предмет того, чья лучше крапиву поражает. А теперь у него своя палка судьбы.

Победил, выходит.

Кого же подкинет та судьба? Пока счёт был 3-2 в пользу правосудия. Шестой автомобиль с утра мог как подстегнуть, так и подпортить статистику.

Может, подмаслит капитана, если ещё одного в диспансер отвезут кровь сдавать?

Пока постовой раздумывал над этим, внедорожник остановился. И парень в спортивной шапке за рулём показался смутно знакомым. Где-то лейтенант Бобрышев его видел. Но видел ли СТАРШИЙ лейтенант Бобрышев?

— Ты серьёзно? — донеслось от удивлённого мужика с двухдневной щетиной за рулём.

Вроде на днях людей вместе с трассы эвакуировали.

— Старший лейтенант Бобрышев, проверка документов, — сказал как ни в чём не бывало старший лейтенант, так как голос-то знакомый, но в ночи много не рассмотреть.

Днём посмотри на того, с кем разговаривал — и не признаешь. А знакомый голос и у телевизора. И что теперь, всех друзьями заочно считать?

— То есть как людей спасать, так «Боря-Боря, мне же грамоту дадут», а как пару дней прошло, то память отшибло? — усмехнулся Глобальный, сделав ещё одну попытку откосить от процедуры.

Бобрышев нахмурился. Память на лица у него тоже была так себе. Но грамоту дали, это было вчера ещё. Как тут забудешь? Да вот только дали лейтенанту Бобрышеву, а теперь на дорогах общественного пользования трудился Старший Лейтенант! А это уже совсем другой уровень и прибавка к зарплате.

Из салона к тому же приятно пахнуло теплом в опустившееся окно. Увы, ни алкоголя, ни травы, ни даже сигаретами не тянуло. Впрочем, воздух тоже никто не портил, что уже уравновешивало ситуацию.

Три-три, если подумать.

— Бобрышев, не делай вид, что не узнал, — подстегнул мужик, пытаясь ввязать в разговор, так как иного выбора у него не было.

Документы сантехник в Ламборджини Шаца забыл. Как канистру с бензином выгрузил и свой джип заправил, так и всё, дело посчитал сделанным. В Урусе никто ни разу документов не спросил почему-то. Урус — сам по себе документ.

— Вовка? — прищурился старший лейтенант, потирая затылок.

Странные дела с ним творились уже несколько дней. Ещё и шишка на затылке откуда-то взялась такая, что шапку как следует не надеть. А может даже — одеть. Кто её, эту шапку знает? Не к учительнице же русского языка идти в школу узнавать ради такого дела.

— Морковка! Боря — я, — возмутился Глобальный, что уже места себе не находил из-за содержимого багажника.

Хотелось что-то хорошее для людей сделать, помочь, а получилось, как всегда. Заранее накрыло кармической отдачей. Вроде как не делай добро и злым не будешь. Но если вообще ничего не делать, то откуда добру взяться?

— Как пистолетом тыкать, так в «Боря-Боря, прости, бес попутал, ты только никому не говори», мне же грамоту не дадут, а как встретились — память отшибло? — повторил претензию сантехник, сделав такое лицо, словно ему денег должны.

А сколько — не сказал.

— Вовка? — снова прищурился Бобрышев, вглядываясь в подмороженный дисплей телефона на сеанс видеосвязи.

— Здорова, пехота! — донеслось от динамика и Боря вдруг понял, что разговаривают не с ним. Где-то из-под двери донеслось. — Ты чё там, людей кошмаришь? Ты это брось… Когда придёшь? По печени тебе с левой пропишу для начала. Потом по почкам добавлю с правой… Не, вру, правая пока в гипсе. Ладно, мне одной левой хватит, чтобы тебя побороть. Как в детстве, ёпта! Бобр, ты давай подтягивайся вечерком.

Бобрышев расплылся в улыбке и показал палочкой ехать.