Царь царей

Пенрод уехал в полночь. Он честно высказал свое мнение о поведении и действиях Баратьери и подчиненных ему людей. Лусио полагал, что с Баратьери будут сняты некоторые обвинения и что он придет к выводу, что чрезмерное рвение в опасной стране и провокации опального премьер-министра привели к катастрофе. Любое предположение о том, что кто-то из генералов Баратьери нарушил приказ, будет тщательно пресекаться.

•••

Эмбер работала молниеносно, и к тому времени, когда они добрались до Каира, ее рукопись была уже готова. Она назвала его "Африканские сны и кошмары" и отправила их своему поверенному в Лондоне через несколько часов после прибытия в город. Она стала известна как окончательный отчет о битве при Адове, а также как уникальный портрет правителей и народа независимого эфиопского королевства.

Наброски и картины Шафран были выгравированы для газет и продавались в виде серии гравюр. Вскоре эти изображения стали известны по всей Европе.

Маска Цезаря из слоновой кости была тихо продана королю Италии, и ее цена позволила Пенроду купить большую виллу на берегу Нила в Каире для себя и своей будущей жены. Райдер согласился купить еще один поблизости.

Золовка Пенрода, Джейн, присоединилась к ним в Каире как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пенрод и Эмбер поженились в соборе, и она осталась с сестрами, когда Пенрод присоединился к кампании по отвоеванию Судана у Махдистских дервишей, наблюдая за действиями как в Фиркете, так и в Атбаре.

Райдер обнаружил, что снабжает армию Китченера американской пшеницей для выпечки хлеба, и его состояние еще больше возросло, но даже он начинал и заканчивал каждый день, задаваясь вопросом, встретится ли Пенрод с Османом Аталаном в Судане и что он может узнать о судьбе Ребекки Бенбрук. Шафран и Эмбер больше ни о чем не думали.

Вечером 2 октября 1898 года Пенрод без всяких церемоний вернулся из Судана в Каир. Эмбер услышала, как он зовет ее, и бросилась вниз по широкой лестнице их дома, чтобы встретить его с нетерпением ребенка. Его поцелуй отдавал песком и жаром.

Она уткнулась лицом ему в грудь, сжимая пальцами его сильные плечи и чувствуя, как его руки прижимают ее к себе. Она чувствовала, что он снова возвращается домой, как свежее чудо, такое же сладкое и полное, как день их свадьбы.

- О, дорогой я так рада, что ты здесь. Она хотела сразу же спросить его о Ребекке, но слова застряли у нее в горле, как колючки.

-Иди посиди со мной на веранде, Эмбер, - мягко сказал он и повел ее в заднюю часть дома, откуда открывался вид на лужайки и стремительный Нил. Он усадил ее в одно из плетеных кресел и придвинул свое как можно ближе к ней, затем взял ее за руку.

“Мы получили известие от Омдурмана, - быстро сказала она, отводя от него взгляд. "Великая Победа-Судан отвоеван. Все говорят, что мы наконец отомстили генералу Гордону и уничтожили Махди как боевую силу. Это правда, Пенрод?”

“Это правда, моя дорогая.”

“Я так рада. А Осман Аталан? И. . .- Ее голос дрогнул. “Ребекка . . . У тебя есть новости о Ребекке?- Она уже быстро дышала, как будто могла прочесть всю печальную историю на его лице.

Он погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони, почувствовав легкую дрожь ее пальцев.

- Наконец-то я встретился с Османом, Эмбер.- Она еще крепче сжала его руку. - Мы с Якубом выследили его после битвы в оазисе Гедда и встретились там.”

“Вы сражались с ним в одиночку?- прошептала она.

- Он кивнул головой. “И он хорошо сражался.”

Когда он вместе с Китченером отправился отбивать Судан, Пенрод каким-то образом знал, что судьба устроит ему последнюю схватку с человеком, который мучил его много лет назад, и это будет битва не на жизнь, а на смерть. Его жене не нужно было знать подробностей каждого парированного удара, блеска клинка Османа. Самым сильным его воспоминанием было выражение ярости и ненависти в глазах Османа, когда он умирал. Эта ярость, эта ненависть заставили Османа совершить свою единственную ошибку в борьбе между ними. Его страстное желание уничтожить Пенрода сделало его на одну решающую секунду предсказуемым. Пенрод понимал эту ненависть, умел контролировать свой гнев и ярость, и это давало ему преимущество, в котором он нуждался. Сострадание и контроль-вот инструменты, которые дал ему его суфийский учитель Фарук, когда он оправился от своей зависимости к опиуму, и он использовал их.

“А Ребекка?- наконец ей удалось выговорить:

- Я видел ее, Эмбер. Он действительно женился на ней, возвысил ее над всеми другими своими женщинами. Он с трудом подбирал слова, чтобы рассказать жене о том, что произошло, когда ее сестра, некогда прекрасная девушка, вышла из тени мечети Гедда и увидела его, стоящего над телом ее покойного мужа.

“Она покончила с собой, не так ли?- Прошептала Эмбер и увидела ответ в глазах Пенрода. По ее щеке скатилась слеза, и она вытерла ее тыльной стороной свободной руки. - Все в порядке, Пенрод. Я никогда не думал, что увижу ее снова. Шафран была права: Ребекка в конце концов принадлежала пустыне.”

Он приложил ладонь к ее лицу, вспоминая, как впервые увидел ее ребенком в Хартуме, потом молодой девушкой, которой было не по себе от своей новообретенной славы в клубе "Гезера", а теперь еще и своей женой, женщиной, которая вырастила Льва и стояла рядом с Царем Царей.

- Эмбер, Ребекка была не одна.”

В этот момент из гулкого коридора донесся женский голос: - Аль-Зара! Иди поприветствуй свою старую няню.”

Эмбер взвизгнула и вскочила на ноги. - Назира! Она влетела обратно в дом, и Пенрод последовал за ней более размеренным шагом, но все же успел увидеть, как его жена обняла женщину, которая в юности была ей почти матерью в Хартуме.

Рядом с ней стояли мальчик и девочка-дети Ребекки от Османа Аталана, оба с оливковой кожей и медными волосами. А в открытую дверь настороженно смотрел Якуб, у ног которого лежало снаряжение Пенрода.

“К чему вся суета?”

Пенрод обернулся и увидел Шафран, входящую в дом с задней стороны. - О, Пенрод, ты уже дома. Я так рада этому.- Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, но тут заметила группу людей в холле. - Подожди! Это. . . Назира!- Она бросилась вперед, чтобы присоединиться к его объятиям.

Пенрод решил оставить женщин, чтобы они поделились своими новостями, смехом и слезами, и вернулся на веранду, где обнаружил Райдера, который курил сигару и смотрел на реку.

“Это ты убил Османа?- Спросил Райдер.

“Да.”

“Хорошо.- Райдер открыл портсигар и протянул его Пенроду. Он взял одну сигарету, но зажег ее не сразу, его глаза были устремлены на горизонт и меняющиеся цвета реки.

“А Ребекка?- Спросил Райдер.

- Она умерла от собственной руки и оставила двух своих детей на наше попечение. Старший мальчик, мне не нравится, но ее маленькая девочка обладает всей красотой и духом женщин Бенбрука.”

Райдер выпустил струю дыма. Его собственные дети играли на зеленых лужайках перед соседней виллой под бдительным присмотром слуг.

Пенрод чиркнул спичкой и, когда табак уже почти догорел, бросил спичку в хрустальную пепельницу, стоявшую перед ним на столе.

- Ребекка была замечательной женщиной, - сказал Райдер.

“Так оно и было, - ответил Пенрод. “Как и ее сестры.”

Они молча смотрели на закат, прислушиваясь к голосам женщин, эхом отдававшимся в доме позади них.