Гробница Александра

* * *

Спустя сорок пять минут, когда экскурсия завершилась, Том направился в свой отдел древнегреческого и римского искусства. Секретарша вручила ему небольшую стопку сообщений и спросила: «Как прошло?»

Утро оказалось столь странным, что Том ответил с некоторой неуверенностью:

— Ну, народу было довольно много, и все шло хорошо, пока не добрались до Сокровищницы. Там одна женщина, взглянув на Танцовщицу Бейкера, вскрикнула и упала в обморок. Я повидал разные типы восприятия этой статуэтки — удивление, восторг, даже недоверие, но никогда прежде не сталкивался с такой реакцией. — Он нервно рассмеялся.

— С ней все в порядке? — обеспокоилась секретарша.

— Думаю, да. Прибежала медсестра, и ее перевели в медпункт. Она была без сознания около четверти часа, но потом пришла в себя, и состояние у нее, судя по всему, стабилизировалось. — Том хотел добавить что-то еще, но в этот момент зазвонил телефон.

— Слушаю, отдел древнегреческого и римского искусства, чем могу помочь? Одну минутку. — Секретарша прижала трубку микрофоном к груди: — Это медсестра. Она хочет поговорить с вами. — И протянула трубку Тому.

— Слушаю, Том Карр.

— Мистер Карр, простите за беспокойство, но та дама, которая упала в обморок во время вашей экскурсии — ей уже гораздо лучше, — утверждает, что ей непременно надо сейчас же с вами поговорить.

— Она еще у вас? — осведомился Том.

— Да.

— Вы считаете, что она в порядке?

— Ну при падении она ушибла руку, на этом месте будет приличный синяк, но ничего не сломала, и, на мой взгляд, ее состояние не вызывает никаких опасений. Не знаю, что послужило причиной обморока, но сейчас она чувствует себя прекрасно, — заверила медсестра.

Том колебался. У него была уйма неотложной работы, но ему хотелось повидать женщину, чтобы понять, что же с ней стряслось — уж слишком необычной была ее реакция на статуэтку, поэтому он быстро принял решение:

— Сейчас спущусь.

Через несколько минут он входил в медпункт. Виктория сидела на стуле возле бачка с охлажденной водой, прижимая к месту ушиба пакет со льдом.

— Мистер Карр, большое спасибо, что пришли, — сказала она, скорее взволнованная, нежели смущенная своим обмороком. — Не могли бы мы с вами несколько минут поговорить наедине?

Она уже начала было подниматься со стула, но Том сделал ей знак оставаться на месте.

— Вы уверены, что полностью пришли в себя? — спросил он.

— О да, — поспешно заверила она. — Я испытала сильный шок, но теперь чувствую себя гораздо лучше. Позвольте мне представиться. Я — Виктория Прайс. — Она протянула ему руку. — Приехала в Нью-Йорк на несколько дней, походить по музеям. Обычно искусство не производит на меня такого впечатления. — Она улыбнулась, и ее ярко-синие глаза озарились внутренним светом. — Вообще-то я сама — начинающая художница, занимаюсь живописью.

— Ну что ж, если хотите, мы можем несколько минут побеседовать в моем кабинете, — предложил Том. — Только у меня встреча в час дня, на которую я никак не могу опоздать. — Встречаясь с незнакомыми посетителями музея, Том предпочитал иметь план отступления. Люди склонны забывать, что, в то время как они сами пришли сюда в свободное время, он находился на службе и дел у него было невпроворот. Это всегда раздражало, однако что-то заинтриговало его в сидевшей перед ним сейчас молодой женщине, и он решил, что несколько минут уделить ей может.

— Конечно-конечно. То, что я собираюсь сказать, не займет много времени. Я прекрасно понимаю, как вы заняты в связи с открытием новых залов.

— Да, к тому же завтра я улетаю за океан, — на ходу пояснил Том. — В Европу, научная командировка.

— О, как здорово! — искренне порадовалась она.

— Пожалуйста, проходите. — Том пропустил ее в обшитый деревянными панелями лифт, который направлялся наверх, туда, где располагался их отдел. Как только двери лифта сомкнулись, Виктория начала нервно озираться по сторонам.

— Знаете, до недавнего времени я не могла и помыслить о том, чтобы войти в лифт. У меня страшная клаустрофобия, — призналась она слегка дрожащим голосом.

— Ехать совсем недолго, — приободрил ее Том. — Всего три этажа. Не успеете глазом моргнуть — и мы уже там. Вот видите, прибыли.

Двери разъехались, они вышли из лифта, и Виктория облегченно вздохнула.

— Мой кабинет там, — махнул рукой Том и повел девушку за собой.

На стенах по обе стороны коридора в рамках были развешены плакаты предыдущих выставок. Пройдя через стеклянную дверь в кленовой раме, они свернули в другой коридор и вошли в кабинет Тома. Указав гостье на деревянный стул напротив стола, он предложил ей сесть, а сам, обойдя вокруг, устроился за своим просторным письменным столом.

— Итак, о чем вы хотели поведать мне, мисс Прайс?

— Пожалуйста, называйте меня Викторией. — Она села и сжала коленями сложенные ладони, словно старалась обрести опору. — Кое-что необычное случалось со мной и прежде, и причиной тому служили произведения искусства на выставках. — Она склонилась вперед, дыхание у нее участилось, синие глаза напряженно уставились на Тома.

Он бросил взгляд на часы, размышляя: к чему все это клонится? Она лишилась чувств перед Танцовщицей Бейкера, но что за другие произведения искусства она имеет в виду?

— Простите, мистер Карр, — виновато улыбнулась Виктория, — вам, должно быть, кажется, что я не в своем уме. Должно быть, к вам сюда приходят разные странные субъекты, и вы вполне можете подумать, что у меня тоже винтиков в голове не хватает. Но прошу вас, выслушайте меня. — Она замолчала на миг, явно нервничая из-за того, что собиралась рассказать, но потом тряхнула головой и, очевидно, набравшись решимости, продолжила: — Как я уже сказала, у меня — страшная клаустрофобия. — Она снова сделала паузу, видимо, опять испытывая неуверенность, и, будто задумавшись, повернулась к окну.

Том посмотрел на ее профиль. Обрамлявшие гладкую, как шелк, кожу лица золотистые волосы мерцали в падавшем с улицы свете. Она была чрезвычайно привлекательной женщиной. Он подумал, что в профиль ее лицо напоминает лицо Афродиты Каллипигосской из Неаполитанского археологического музея. Та статуя была воплощением невероятной эротики: обнаженная богиня, повернув голову назад, с довольным видом разглядывала свои ягодицы. Большинству видевших ее людей запоминалась именно эта часть тела, но Том воспринимал скульптуру во всей целостности образа. Он обладал незаурядной зрительной памятью, и это было одним из качеств, делавших его хорошим хранителем. Он мысленно отметил, что надо будет еще раз взглянуть на статую, и снова залюбовался классической красотой мисс Прайс, между тем как та продолжала:

— Я начала посещать врача, и она мне очень помогла. Пользуясь методом гипноза, она вызывает у меня воспоминания об определенных событиях детства и даже еще более ранних, — она посмотрела на Тома, — тех, что, вероятно, лежат в основе моего страха перед замкнутыми пространствами.

— Что вы имеете в виду под «еще более ранними», чем детские, воспоминаниями? — недоуменно поинтересовался Том.

— Вы верите в реинкарнацию, мистер Карр? — внезапно спросила она.

Том, которого не так-то легко было застать врасплох вопросом посетителя — ему казалось, что он уже слышал их все, — не знал, что ответить.

— Мисс Прайс… Виктория, — поправился он, — я не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет то, во что я верю, — произнес он деликатно, но твердо. — Боюсь, мы слишком далеко отклоняемся от того, что вы хотели рассказать мне в связи с утренним несчастным происшествием. Прошу прощения, но у меня действительно через пятнадцать минут встреча в другом конце музея, так что я буду вынужден очень скоро закончить нашу беседу.

— Это покажется странным, но причина моего обморока там, внизу, заключается в том, что на меня внезапно снизошло воспоминание из прошлой жизни, — после недолгой паузы сказала Виктория. — Оно было спровоцировано одним из экспонатов. Я уже видела статуэтку, которую вы назвали Танцовщицей Бейкера; а также три фрагмента настенной живописи, висящие на дальней стене соседнего зала. Совершенно внезапно я очутилась в прошлом. Мой врач называет это «открытием канала обратной связи». Какие-то объекты или места могут запускать память об опыте прошлой жизни, которая в обычных обстоятельствах пребывает в полностью подавленном состоянии. Я словно оказываюсь снова там.

Она помолчала и, дождавшись, чтобы собеседник кивнул в знак понимания, продолжила рассказ о своем видении. Том между тем, внимательно слушая, бросал восхищенные взгляды на ее прекрасное лицо.

— Я находилась в роскошной усыпальнице, но не в своей. У меня было ощущение, что я знала погребенного там человека. Пришла я туда вместе с еще двумя грабителями, но они предали меня, оставив одну умирать. В моем видении меня ударили по голове, а когда я начала приходить в себя, то услышала, как они заваливают каменной плитой дыру в круто изогнутом сводчатом потолке, через которую мы проникли внутрь. Я проклинала их, потом молила о милосердии, но вскоре настала тишина — они явно бросили меня. Рядом со мной в пол был воткнут факел. В его мерцающем свете я видела дальнюю стену погребальной камеры, расписанную картинами. Среди них были и те три, которые выставлены внизу. И они первыми дали толчок моей памяти.

Я обошла погребальную камеру вокруг, — продолжала Виктория, закрыв глаза и пытаясь точно припомнить все, что видела. — Мои товарищи — грабители — многое из нее унесли, но все унести были не в состоянии. В одном углу лежали кованые доспехи тончайшей работы. А на каменной скамье, среди всяких личных вещей, стояла статуэтка, которую вы называете Танцовщицей Бейкера. Я взяла ее в руки и рассмотрела. Она была так хороша, что я заплакала. Поскольку статуэтка была сделана из бронзы, а не из золота, бросившие меня предатели прошли мимо нее, но для покойного она явно много значила. Именно эта вещь, которую я держала в руках так давно и которую увидела снова, и лишила меня чувств. Я поставила ее на место и направилась к золотому саркофагу, который был расположен в центре погребальной камеры. Пламя моего факела постепенно затухало, свет становился все более тусклым. Мои спутники сняли крышку с золотого гроба, но она была слишком тяжелой, чтобы ее унести. К тому же, думаю, их остановили и заставили поспешно ретироваться и другие соображения. Вернее, суеверия. — Она открыла глаза, повернула голову и посмотрела прямо в лицо Тому. — Последнее, что я видела, была мумифицированная фигура Александра Великого, лежавшая в саркофаге. Его голова покоилась на «Ларце “Илиады”» и кинжале, которые он всегда держал под подушкой при жизни…