Русская идея от Николая I до Путина. Книга IV-2000-2016

Глава 2 СПОР СО СКЕПТИКОМ

Предвижу возражения, даже насмешки. Это что же за идиллическую Россию, спросит скептик, вы нам нарисовали в вводной главе? Пусть даже гипотетически, пусть с президентом Степашиным вместо Путина, мыслимо ли представить себе Россию 1999-го — после гиперинфляции начала 90-х и совсем недавнего дефолта, после Чеченской войны и «семибанкирщины», после всех прелестей первоначального накопления капитала, после «бандитского Петербурга», наконец, — культурно расцветающей, рождающей нового Пушкина?

Недаром же, скажут, заимствовали вы все ваши примеры «культурной сверхдержавы» из баснословного дворянского прошлого, когда ничтожное меньшинство «читало Смита и Бентама», а для мужицкого большинства даже «чтение грамоты числилось, по словам М. М. Сперанского, между смертными грехами». А ведь в сегодняшней-то России именно от этого позавчерашнего мужицкого большинства и зависит судьба страны. Неувязка получается у ваших Тренина со Степашиным. Наивно это как-то, мягко говоря.

Забыть, что ли, они от нас требуют, добивает меня скептик, что и по сей день, полтора столетия спустя после отмены крепостного рабства, не научилось это большинство, если верить Виктору Шендеровичу, любить свою родину «не назло миру, без угрюмства, без ходячих желваков и насупленных бровей, без вечно оттопыренного в сторону Вселенной среднего пальца»? Перечитайте хоть «Степь» Чехова, посоветуют мне, убедитесь, что и в те благословенные времена «культурной сверхдержавы» любило это большинство родину примерно так же, как любит ее сегодня, вся и разница, что не голосовало. Одной сценки достаточно: «Наша матушка Расея всему свету га-ла-ва! — запел вдруг диким голосом Кирюха, поперхнулся и умолк. Степное эхо подхватило его голос, понесло и, казалось, по степи на тяжелых колесах покатилась сама глупость».

Прими, однако, пассажир Кирюхины песнопения всерьез и попробуй объяснить ему, что вовсе не «матушка Расея», а кто-то другой «всему свету га-ла-ва», разве не услышал бы он в ответ ровно то же, что описал Шендерович? Едва ли, впрочем, даже самый завзятый народолюбец ввязался бы во времена Чехова в спор с Кирюхой. Другое дело сейчас, когда глупость эта не по степи катится, а звучит с миллионов телеэкранов по всей стране, настойчиво убеждая голосующих «Кирюх», что никакая это не глупость, а самая что ни на есть правда. И пусть сегодняшние интеллигенты-Чеховы отплевываются, кому, по-вашему (т. е. по-моему), поверит Кирюха?