Сказки бабушки Лё

Часть вторая – сказочная

Однажды в месте, которое находится не в этом мире, но и не в другом, там, куда не может попасть ни один человек, зато живут удивительные существа - копусы, случилась эта история. История, изменившая очень многое для маленького народца.

Ранним утром малыш Кляпс спокойно лежал в своей огромной кровати, стоящей в одной из комнат, расположенных на втором этаже его гигантского дома.

Да, невысокого, всего-то в три этажа, но невероятно большого. И среди ста двадцати четырех спален именно эта была его любимая. Не хозяйская, нет, но любимая. Тут не было вычурных гардин с километрами тяжелой ткани, надежно скрывающей лучи солнца. Которые, пользуясь отсутствием препятствия, сейчас осторожно гладили по-детски пухлые пальцы небольшой руки, лежащей на подушке. Не было тут и множества мелочей, что копусята так любили расставлять в своих домах. Спальня вообще была обставлена, по меркам копусов, скудно. Шкаф, кровать да тумба, вот и вся мебель. Да и небольшой она была, зато самой уютной. Особенно сейчас, когда утреннее солнце заливало комнату, наполняя ее теплом.

Кляпс мило причмокнул во сне губами, что-то прошептал на грани слышимости, а потом резко распахнул большие синие глаза. Черные ресницы веером взмахнули раз-другой и наконец-то малыш Кляпс сфокусировал взгляд на окне. Там, где нежный рассвет раскрашивал облака всевозможными цветами нового дня.

Малыш Кляпс сонно потянулся, улыбаясь новому дню. Хотя, откровенно говоря, малышом его зовут исключительно из-за роста, и это всяко лучше, чем «недомерок», «недоросль» или вообще «полумерок», как называют некоторых знакомых Кляпса, ведь на самом деле малышу на прошлой неделе исполнилось двести сорок пять лет. Что для такого «неудачника», каким многие его считали, недостижимая цифра.

И немудрено, даже самый лучший в их деле жил всего сто двадцать пять лет. Еще раз, это был самый лучший представитель их расы и профессии, а уж Кляпс, которого все считали ленивым, зарвавшимся наглецом, не должен был и до шестидесяти дожить.

Хотя, что ему волноваться. Он держал свой возраст в строгом секрете. По-доброму, все его знакомые, знакомые знакомых и их знакомые думают, что Кляпсу всего-навсего сорок пять и он праправнук того самого, первого, Кляпса. Ну не, идиоты ли?!

Резво скатившись с кровати, малыш, напевая незамысловатую песенку, отправился по важным утренним делам. Ведь все знают - настроение на день задает именно утро. А быть смурным и ворчливым - кому это может нравиться?!

Улыбаясь новому дню, солнцу за окном, коридорам в доме, душу, даже дурацким статуэткам, расставленным на полках в библиотеке и портящим весь вид строгой комнаты, Кляпс строил планы на ближайшее время. Вот только он не знал, что планам его не суждено сбыться. Как и того, что сегодняшний день за него давно уже распланировали.

Спустя час после пробуждения он сидел за столом в столовой, смотрел в панорамные окна и анализировал свою жизнь. Мысли текли плавно, но перескакивали беспорядочно с одного на другое. И это было нормально. Это была особенность Кляпса.

«Хорошо, что малышка Килья согласилась на обучение своих детей в соседнем Городе. Кстати, нужно закупить курицу, скоро приедет Джем, он страсть как любит куриные крылышки. О, говоря о крылышках, неплохо бы уже забрать свои из химчистки. Хотя, да, химию тоже нужно закупить, что-то об этом говорила приходящая экономка, а еще необходимо навестить Зоку, старушка моя, дочка, самая младшая и любимая. Единственная, кто все знает. Наверное, пора обновить памятник на месте ее покоя…»

Много разных мыслей роилось в голове Кляпса, и так он погрузился в них, что не обратил внимания на странный шум с улицы, на множество голосов, которые что-то кричали. Он даже не обернулся в сторону входа, когда дверь с грохотом открылась. Кляпс был сейчас далеко, ему было не до мелочей, происходящих в реальности, там, где живут люди, забывающие об одной из главных ценностей, и живут они, мелкая раса копусов или «дарующие любовь», как их еще называли. Раса, погрязшая в своих маленьких интригах, возомнившая себя чуть ли не пупом земли. Ну да, ну да.

Кляпс решал более серьезные вопросы, чем толпа копусят, бегающих по его дому в поисках хозяина. Он решал, какое мороженое будет есть сегодня на обед. С шоколадной крошкой и соленой карамелью или с кусочками вишни и дроблеными орехами. На календаре - среда, а значит, время маленькой традиции, приносившей так много радости малышу. Мороженное на обед в среду - что может быть лучше?!

В себя он пришел только когда обнаглевшая толпа ворвалась в столовую с гиканьем и улюлюканьем, схватила хозяина дома и без малейшего уважения или жалости, даже с какой-то нарочитой жестокостью, потащила Кляпса на улицу.

Он молча терпел все тычки и пинки, даже не пытаясь сопротивляться. Внимательно слушал, стараясь в разрозненных выкриках обезумевшей массы тел уловить суть. Отсеивая оскорбления, пустые угрозы и даже упоминания совокупления его матери и ее родственников с различными представителями флоры и фауны и результаты таких безумных экскрементов. В ворохе бредовой информации Кляпс все-таки выловил самое главное – его большой секрет раскрыт. Нет, они не узнали, сколько ему лет. Не тот секрет. Другой. И насколько он смог понять, его сейчас тащили на главную площадь. Зачем? В этом он еще не разобрался. То ли позорить, то ли линчевать.

Ну что ж, даже если и так. Ему не о чем волноваться. Он прожил длинную и насыщенную жизнь. Он обеспечил безбедную жизнь всем своим потомкам. А главное, они в абсолютной безопасности. Ну и как вишенка на торте – эти идиоты не знают, насколько он уже устал жить и скрываться. На-до-е-ло!

Именно поэтому Кляпс сейчас решил принять любую судьбу, уготованную ему этими безумцами. Всяко-разно это веселее, чем решать, какое мороженое он будет есть. Приключение, черт возьми, даже если и последнее в его жизни!

Он с каким-то неуемным любопытством, будто со стороны, наблюдал за разъяренной толпой. За тем, как его притащили на площадь, поставили на сцену, использовавшуюся только для выступлений актеров. Более того, даже привязали веревками к каким-то двум столбам, невесть откуда взявшимся на помосте. Смотри-ка, готовились значит, ироды.

А когда перед взбудораженной толпой, волновавшейся, как штормовое море, у подножья сцены встал старейшина и хорошо поставленным голосом обратился к Кляпсу с одним вопросом, на площади воцарилась тишина. Полная безграничная тишина. Казалось, что вся эта толпа даже не дышит в ожидании ответа малыша Кляпса.

- Как ты мог предать основы нашего существования?

Тот же самый вопрос звучал в голове Кляпса, когда он с усмешкой оглядывал затаившую дыхание толпу маленьких копусов.

Смешные, даже когда злые и растерянные, они такие смешные. Доверчивые. Наивные. Они с таким интересом сейчас смотрели на древнего Кляпса и все еще называли его малышом. Что ж, наверное, стоит рассказать им, КАК он смог попрать нерушимые основы их существования.

- Просто, легко и играючи!

Видя, как меняются эмоции на лицах в толпе, Кляпс не смог сдержать хохот. А когда просмеялся, он со все той же шальной улыбкой, так и застывшей на его лице после смеха, начал свой короткий монолог.

- Мы, копусы, существа, состоящие из любви. Мы те, кто приносит любовь в жизнь людей. Мы те, кто, отдавая свою любовь, растрачивает свою жизнь. Знаете, почему? Потому что люди давно уже отмахиваются от нашего дара. Не смотрите на меня так. На самом деле вся любовь, которую мы раздаем, это наша жизненная энергия, то, без чего мы не можем существовать. А принимают ее люди или нет - именно от этого зависит, сколько мы проживем. Что, не знали? Вижу, что не знали. Сам случайно выяснил, когда на закате своей жизни, да-да, было у меня и такое, так вот, на закате своей жизни я гулял по миру людей и смотрел, как эти человеки отмахиваются от любви. От той, что мы им даем. От любви детей, родителей. Даже животных. Как им постоянно некогда. Как им неинтересно живое общение.

Я смотрел, как они рушат свое счастье, обижают любящих их, а на землю падают маленькие искры любви и счастья, того, которое уже никогда не случится, те крохи, что уже через минуты были бы затоптаны подошвами этих слепцов. И когда прямо рядом со мной упала такая искра, я ее пожалел. Искренне, мне стало жалко до слез ту девчушку, просившую у мамы купить маленькую ленточку, а она отказала ей потому, что «не нужна тебе такая», и не знала эта женщина, что дочка хотела сделать сюрприз для нее. Хотела сделать браслет с бусинами из когда-то порванных бус, которые дарил матери ее любимый брат, умерший несколько месяцев назад.

Дочка хотела дать матери любовь, внимание и заботу. А та отмахнулась от всего этого. И эта искра упала прямо рядом с моей ногой. А когда я взял ее на руки, она показала мне все планы девочки. Показала и впиталась в меня, растворяясь, сливаясь со мной, наполняя жизнью.

Я сразу почувствовал себя лучше и моложе. И уже осознанно пошел собирать выброшенные крохи чужого счастья и любви. Домой я вернулся помолодевшим и полным сил. И больше я ни разу не выглядел как старик. А вы даже не знаете, сколько мне лет на самом деле.

- Но ты воровал! Ты крал чужое счастье!!!

- Я брал то, что выкинули. Слышите?! Сами выкинули! Просто отбросили как незначительное. Я ни разу не отказался от своей работы, никогда не отказывал в частичке тепла нуждающемуся, ни разу не взял того, что не валялось под ногами. И в чем же вы меня обвиняете, в том, что я живу более двухсот лет? Или в том, что во мне любви к этому миру сохранилось больше, чем в вас всех? А может быть, в том, что я не поделился этим раньше?

А должен ли я был?

Нет.

Вы те, кто пинали и толкали меня, те, кто сломали двери в моем доме. А все почему? Потому что я смотрел шире, чем вы. Хотите линчевать меня за то, что я брал ненужное и жил за счет этого? А кто из вас сделал бы по-другому? Даже не так, а хоть кто-нибудь из вас СМОГ БЫ сделать иначе?! Не смешите меня. Хотите устраивать суд – устраивайте, только не врите сами себе о том, какие вы все честные, а я негодяй. Мы, копусы, все одинаковые. Такими нас создала природа. Наше предназначение - дарить любовь. Нести людям счастье. Но посмотрите на себя, чем чаще человеки отказываются от наших даров - тем "мельче" мы становимся. Спорим, ругаемся, кто-то строит козни, кто-то мечтает о власти. И вот сейчас мы тут. Меня приковали к столбам, чтобы что? Наказать за то, что я смог остаться прежним? Смог сохранить в себе любовь к миру? Пф, как это мелко. Вместо того, чтобы выяснять, в чьем огороде урожай больше, лучше бы разобрались в себе. И хотя бы постарались найти там то, ради чего мы существуем. Но дело ваше, можете и дальше винить меня в том, что все эти долгие годы я был счастлив.

Малыш умолк, а толпа в полной тишине стояла еще какое-то время и молча смотрела на Кляпса. Он понимал, что им нужно осмыслить услышанное, и что, вероятнее всего, никакие слова не избавят его от уготованной участи. Но чего он никак не ожидал, так это того, что толпа разочарованных копусов молча будет расходиться по домам. Медленно, в тишине задумчивые малыши разбредались в разные стороны. И лишь через полчаса все еще привязанный к столбам Кляпс осознал, что на площади он остался один. Он, столбы, крепко удерживающие его руки, и начинающийся ливень. Улыбаясь теплым каплям, падающим на подставленное лицо, малыш, осознав свое положение, вдруг начал смеяться.