Нейтрально-чёрная

neutral black

Тетя Полумна всегда говорила, что терновый лес за Оттери-Сент-Кэчпоул — не место для Розы: «Цветам там делать нечего, особенно таким красивым и хрупким, как ты, мой солнечный зайчик!». Но зайцы быстро скачут, а тетя Полумна откровенно пришибленная, кто бы что ни говорил. Слова Джеймса Сириуса, конечно. Это он генератор противостояния в их необъятной семейке Аддамс-Уизли-Поттеров. Роза обожала брата за хлесткость мыслей и слова, которые резали родственников на части. Ну просто рубили. Вот и она не в пример нарубила дров из родительских чувств. И бежала себе по лесу, который с детства обожала за то, что умел укрыть и спасти от обидных выходок Хьюго, от наказания бабушки за испорченный пирог, от собственных мыслей.

Ветки терновые такие же цепкие, как желание удрать. Роза бежала, прыгала через мшелые кочки, как лягушка из сказки. Ах, сказки. Ска-а-азочки! Выученные наизусть, волшебные и не очень. Куда приятнее было читать «Тошноту», а не «Русалочку». Хотя, нет, вообще-то, последняя тоже была хороша — своим отсутствием хэппиэнда. Да сдался он вообще?! А Лили сдался — вон как старается, вся изошла на трах со Скорпиусом — она не промах, быстро подобрала кавалера ордена Мерлина и рыцаря Розы. Эти их инцестные игрища... Как будто кроме Малфоев, Поттеров и Уизли больше в целом мире никого не было! Дрянь! Дрянь самая изысканная из всех — рыжая и сосущая — кровь и члены. Роза, конечно, не Лили же — та ведь икона на тонких модельных ножках. Как все задолбали. Каждый ее родственник по нескончаемой очереди. Но очередь подошла как-то внезапно. Тут, в лесу, в болоте, по пояс в воде и в желании оттрахать привидение. Ага, представьте себе. Риддл в свои без четверти девятнадцать, с девственными ямочками на щеках и таким недевственным садизмом.

Роза перебралась через утопленное в зеленых водорослях бревно и вспомнила, как впервые оказалась здесь. Недели две назад, в самый разгар семейного сборища под названием «Давайте обожремся в честь победы над тем, кто уже от икоты повторно умер». Роза ушла от праздничного стола, когда дядя Гарри начал ежегодную речь памяти всех и всякого, которых нужно было помнить. Розе, конечно же, было дело до всех тех, кого она даже в лицо не видела. Как же! По каждому пустить слезу, по каждому вздохнуть.

Никому в голову не приходило, что пока все спали, она шлифовала себя, разглядывая колдофотки молоденького Риддла в Мэджнете. И как-то так вышло, что Роза все-таки свалила подальше с семейного вечера и решилась прогуляться по старым дорожкам. Они заросли, заметно так заросли, и подходили идеально для новой экранизации «Спящей Красавицы». Красавица здесь только одна — сама Роза, и никакая Лили ей в подметки не годилась. Не зря же Скорпиус до сих пор пару раз в неделю приходил к ней и втайне от своей Феи-Цветочницы трахал так, что на коленные чашечки ушел весь бабулин Костерост. Роза засмеялась в голос, поднимая ногу высоко, перешагивая через колючую осоку. У Риддла были такие же колючие волосы на кончиках. Такой вот парадокс. Гладкие и мягкие, как его оленьи глазки. А проведи ладонью против шерсти этого чудовища — тут же уколешься. Но ничего, у Розы железные рукавицы — достались от мамочки.

Впереди — корявый и размытый — был силуэт. Ах, какой же красивый. Стройный, сильный, с талией, которую обнимал мокрый хлопок и тонкий ремень. У него была вихрастая челка и блестящая белая кожа — и на солнышке он стал бы вмиг розовым, как сама Роза. Она сглотнула и, с трудом вырывая из трясины босые ступни, сделала еще несколько шагов.

— Пришла моя дивная невеста.

Дивная гончая, которую загнали на охоте. Она с дебильной улыбкой во все зубы подошла к нему, заглядывая в лицо и меряя руками мертвецкие плечи. Он был хорош. Взмокший, ртутный, с такими чертами, что впору было писать его портреты, крутясь у него на члене. Последнего хотелось до сводящих челюстей. А он читал мысли — склонял голову влево-вправо, выливая с волос капли болота. Он смотрел Розе в рот, гладил руки. А потом приподнял ладонь, на которой заблестели фиолетовые бусинки белладонны. Самая любимая ягода.

Риддл потянул Розу за волосы, заставляя раскрыть рот до пятен в глазах. Он ссыпал на язык всю пригоршню целиком, давя пальцем черный сок. Глотай. Глотай. О, она проглотит. Он обмазал ладонью шею и грудь, толкая Розу к мшелой коряге. Мягко, как в кроватке. В самый раз. Одежда намокла. Риддл все смотрел в глаза и ходил по трясине как по подиуму — плыл, как царь морской. И приплыл к ней. «В свою гавань». Он раздвинул ей ноги, как книжку раскрыл, проводя по заломленным сотнями пальцев страницам. И застыл на секунду, как агнец невинный, боясь только вниз посмотреть.

Коряга холодная и сырая. Член у него горячий и тоже сырой. А внутри тепло. А он не такой уж и ягненочек. Только кудрявый и беленький, а руки давили шею до сиплой агонии. Коряга не крепкая — раз, и в воду. И Роза вместе с ней, чтобы смотреть из-под черных толщ Гамлета.

Он приласкал ее после, лежа в воде. Смыл с лица кровь белладонны, смыл слезами, как будто сотворил шедевр, непостижимый собственному гению. Так мастер плакал над своей картиной. Так плакал жених над почившей невестой. Агнец в грязи.

— Дивная.

* * *

Ежедневный Пророк, 4 августа.

«Расследование обстоятельств трагической смерти дочери героев войны продолжается. Основной версией гибели двадцатитрехлетней Розы Уизли по-прежнему называют заражение крови. Однако, неофициальных версий становится все больше. Напомним, что Полумна Лавгуд в недавнем выпуске „Придиры“ заявила о расплодившихся в лесу близ Оттери-Сент-Кэчпоул болотных фонарниках, жертвой которых, по ее мнению, и стала ее племянница. Фанаты венценосной семьи спекулируют самоубийством „Офелии“ на почве депрессии. Но на днях нашим корреспондентам удалось получить первые комментарии от ближайших родственников погибшей — Гарри Поттер утверждает, что Роза пала жертвой рук Тома Риддла. Это предположение вызвало широкий резонанс в магическом сообществе, и на сегодняшний день многие задаются вопросом относительно правдивости слов главного героя магической Британии. Мнение о том что в мире магглов называют посттравматическим синдромом, приобрело новую актуальность».