Разговаривать

Плен

"Ты читаешь мои мысли?"

Ян-Ча повернулся к Великой.

Таня увидела испуганно-удивлённые глаза молодого воина. Его эмоции были чем-то необычным и непривычным для неё. Эмоции — это роскошь для убийцы, когда-то участвовавшего в истреблении племени Вахан. Её племени, в живых из которого остались лишь единицы. И сейчас, глядя в чёрные как смоль глаза Ян-Чи, Таня вдруг испытала что-то сродни удовлетворению от маленькой мести, на которую оказалась способна.

— Да, я читаю твои мысли, — тихо промолвила она, не отводя глаз от лица юноши, наполовину скрытого чёрной маской. — И уже не в первый раз ты об этом спрашиваешь.

Но Ян-Ча не был бы тем, кто он есть, если б позволил себе замешкаться. Он достаточно быстро пришёл в себя, усмехнулся и, скользнув нарочито холодным взглядом по лицу Тани, склонил голову и произнёс с почтением:

— Великая, — после чего стремительно вышел за дверь.

Ян-Ча прошел несколько метров по каменному коридору и внезапно остановился, почувствовав, что задыхается. Он не понимал, какие чувства сейчас обуревали его. Он вообще мало что понимал в последнее время: почему сын Тагона похож на полукровку из племени Вахан как две капли воды, почему Му-Бэк запретил что-либо говорить о данном факте кому-либо, почему эта девочка, которую он когда-то стащил с лошади цепью, в одночасье стала потомком Аса-син, и почему он, пленивший её, чувствует себя рядом с нею пленённым. Это было странное, до этого времени неведомое чувство, что всё чаще и чаще сопровождало его, когда он думал о Великой Тане. Ян-Ча исполнял приказ Тагона, который велел следовать за девушкой везде, охранять её. Поначалу Ян-Ча воспринял приказ спокойно — ничего необычного в нём не было, но с каждым днём, который он проводил с Великой, ему становилось в тягость это задание. Однако ослушаться приказа повелителя он не мог.

Ян-Ча прислонился к стене лбом и закрыл глаза. И опять возник образ Великой перед его мысленным взором — он в последнее время неустанно стал сопровождать юношу: наяву ли, во снах ли — без разницы, он постоянно видел лицо Тани. И даже слышал её голос.

— Ян-Ча?

Как и сейчас...

Она пошла за ним, сама не зная почему, а он не заметил. И даже сейчас, когда она позвала его по имени, он так и стоял, лицом к стене, прислонившись лбом к холодному камню, не шелохнувшись от её зова.

Таня не слышала его мысли, но чувствовала их: её уносило куда-то вдаль, в то место, куда она уже никогда не вернётся. Где земля полна зелёной травой и цветущими лугами, где в кристально чистой озёрной воде проглядывается каменистое дно и где осталась та многолетняя безмятежность и спокойствие. Она вдруг увидела себя, счастливую, с венком на голове и разукрашенным лицом, и поняла, что Ян-Ча вспоминает тот день, когда он в составе отряда Му-Бэка напал на их деревню. Таня не хотела видеть, что случилось дальше, и быстро прикоснулась к его плечу.

Ян-Ча вздрогнул и обернулся.

— Не стоит вспоминать то, что нельзя исправить, — тихо прошептала она и, развернувшись, пошла в свою комнату.

"Я никогда больше не обижу тебя, Великая."

Таня замерла в нескольких шагах от него.

"Ты слышишь меня?"

— Я слышу тебя, — сказала девушка, так ни разу и не обернувшись, и продолжила свой путь.

"Мне надо, чтобы ты поверила."

Ян-Ча смотрел, как она удаляется от него, ничего не ответив, и вдруг понял, что теперь будет жить не только ради Тагона. Он будет жить ради этой девушки, когда-то пленённой им. Потому что опять почувствовал себя в неволе рядом с ней. Однако, Ян-Ча впервые осознал насколько ему в радость этот плен.