Первый друг Джинни

Каждый год Джинни теряла по брату. Но если уход Билла и Чарли она почти не помнила, а исчезновение Перси её совсем не тронуло, то когда ушли близнецы — это сильно сказалось на ней. Шумный дом неожиданно стал тихим, а они с Роном бродили по нему словно тени. А через год и Рон оставил её.

Джинни знала, что её все любят, но не чувствовала этого. Старшим братьям с ней было неинтересно, и даже Рон, разница с которым составляла всего лишь год, и тот задирал нос и называл её малявкой.

Когда она осталась одна, было очень грустно. Папа пропадал на работе или скрывался в сарае, а мама всё время была занята и не находила времени на то, чтобы поговорить с Джинни или поиграть с ней. И Джинни привыкла к одиночеству.

Поступления в Хогвартс она ждала с замиранием сердца, волновалась перед распределением, переживала при знакомстве с соседками по комнате, желала наконец-то поближе сойтись с Гарри… Но как бы она ни мечтала о компании, целый год одиночества сказался сильнее, чем Джинни готова была признать: она искала тишины и пряталась в безлюдных местах, не торопясь заводить друзей и смиряясь, что братьям она и здесь не нужна.

Дневник стал отдушиной. Джинни было намного проще выплёскивать мысли и чувства на страницы, чем общаться с живыми людьми, которых она не понимала.

Её соседки оказались совсем на неё не похожими, и найти общий язык с ними не получалось, братья не брали в свои компании, а вниманием Гарри прочно завладел Рон, и потому её другом стал Том — мальчик из волшебного дневника, который понимал её, не смеялся на ней, поддерживал её и терпеливо выслушивал всё, что Джинни хотела ему поведать.

Она не испугалась, когда впервые заметила, что не помнит часы жизни — Том успокоил рассказами о лунатизме. Она заставила себя отмахнуться от вопросов, как попала в слизеринские подземелья, не обратила внимания на странную грязь на мантии и обуви. Она позволила себе не паниковать, обнаружив перья и кровь на руках — она верила Тому, своему единственному другу, и полагалась на его суждения.

Но чем чаще случались провалы в памяти, тем хуже получалось верить. Она ужасно себя чувствовала, ей всё время хотелось спать, оценки стали заметно хуже, и Джинни раз за разом ловила себя на том, что не понимает то, что читает или слушает, потому что не может сосредоточиться. И однажды она всё-таки сложила воедино всё непонятное: шерсть на рукавах, грязь на ногах, перья в волосах, кровь на руках, — и поняла, что не всё в порядке.

Она была совсем одна — в огромном полном людей замке, рядом с четырьмя старшими братьями, под присмотром великого Дамблдора — одна. Никто не интересовался проблемами глупой первокурсницы. Джинни хотела поговорить с братьями — каждый отмахнулся от неё, занятый своими делами, смущённо пыталась обратиться к декану — потасовка между старшекурсниками отвлекла МакГонагалл до того, как Джинни успела что-то сказать. А где искать Дамблдора она вовсе не знала.

Пришлось справляться самой… Да вот только что может одиннадцатилетняя первокурсница?..

Открыв глаза и обнаружив себя в непонятном месте, не зная, как здесь оказалось и что вообще произошло, Джинни почти не испугалась — привыкла к подобному. Но стоило ей чуть повернуть голову и увидеть раненого Гарри Поттера и огромного змея — паника захлестнула её с головой.

Она плакала, пыталась каяться с совершённых ошибках, но её снова не слушали. Гарри твердил, что она не виновата, и отмахивался от благодарности за спасение. А затем стало ещё хуже: сначала Рон, потом родители и Дамблдор. Её никто не слушал. Ей задавали вопросы, но отвечать на них не давали. Для всех она была маленькой девочкой, попавшей в беду по глупости; её жалели, трепали по волосам и обнимали, но говорить не давали. Выглядывая из материнских объятий, слыша сочувственные и ободряющие слова, чувствуя всеобщее облегчение, что всё обошлось, она понимала, что до неё самой никому не было дела.

И Джинни, уже понимая, в какой опасности была, осознавая, как рисковала, и признавая, что едва не погибла из-за Тома, скучала по нему — Том был единственным, кто слушал её.

За несколько лет Джинни сумела осуществить почти всё, о чём мечтала. У неё было много друзей, её общества искали, к её мнению прислушивались даже старшие братья, она стала охотницей, смогла добиться определённого уважения на Гриффиндоре… Она изменилась целиком и полностью, не оставив от старой Джинни ничего. Неизменными остались только две вещи: она как и в детстве любила Гарри и по-прежнему скучала по разговорам с Томом.

Даже зная, что Том — не просто мальчик из волшебного дневника, а ужасный Тот-Кого-Нельзя-Называть, Джинни так и не смогла научиться его бояться. Для неё он был первым другом, тем, кто помог ей закалить характер, подсказал, как вести себя с людьми, поддержал, когда до неё никому не было дела, научил столь многому… Том сделал для неё больше, чем все остальные именно тогда, когда она больше всего в этом нуждалась. Безжалостно и даже жестоко, но именно он помог ей стать той, кем она теперь была — душой компании, приятной в общении и нравящейся людям, популярной и смелой волшебницей — и Джинни была ему благодарна. Она знала, что это неправильно, скрывала ото всех, но продолжала вести с ним мысленный диалог…

…Который не прервался даже второго мая.