Миф о Христе. Том II

13. Приложение.

Так как указанный выше астральный характер 21 псалма только во время печатания этой книги выявился предо мною во всей своей полноте и важности, а мое начальное предположение мало-помалу превратилось в полную уверенность, то мне хотелось бы, в виду серьезности предмета, позволить себе здесь подробнее разобрать его.

Как известно, этот псалом принадлежит к числу тех, которые многих толкователей заставили поломать над собой голову. Что в нем делю идет о воплю находящегося в крайне затруднительном положении лица, — это очевидно. Гицциг относит псалом к Иерем., 87, 11, и упомянутому там тюремному заключению пророка. По мнению Ольсгаузена, описанная в нем ситуация больше всего подходит к эпохе Маккавеев, а мольбы и жалобы истязуемого он относит к тем жизненным невзгодам, которые претерпел тогда автор вместе с остальными благочестивыми людьми. Новейшие исследователи отказываются от всякого более точного определения времени и в словах псалма хотят видеть вообще только страдания и жалобы массою презираемых и оскорбляемых «благочестивых и скромных в стране».

Как бы ни думали об этом псалме, странно и удивительно во всех отношениях перечисление животных, которые окружают этого сетующего. Сопоставление и своеобразный выбор окружающих оскорбляемого, более детальное изображение причиняемых ему страданий и угрожающих опасностей приводят к мысли? что здесь дело идет о совершенно особом событии. Первоначальный еврейский текст, по-видимому, ничего не говорит о наложении уз на мученика» В ст. 15 написано: «все кости мои рассыпались»; ст. 17 у 70-ти переведен: «пронзили руки мои и ноги мои». Древние христиане, относившие этот псалом к своему спасителю, думали при этом о распятии, а в рогах единорогов (ст. 22) видели (напр., Юстин и Тертулиан) перекладины столба казни.

А теперь посмотрите на небесный глобус, на то место, где находится Орион, и тотчас же увидите, что все отдельные моменты псалма согласуются друг с другом и делаются понятными. как только их начинают понимать в астральном смысле. На «Мировом Древе», — Млечном пути, играющем, особенно в астральном мифе, роль дерева, висит Орион с крестообразно распростертыми руками и ногами. Над его головой Телец с разинутой пастью угрожает Гиадам, которые находятся налево от него; примите во внимание львиную пасть созвездия Льва, которое отстоит от Гиад на 90° и потому стоит в ними; в астральной связи. Сзади Ориона находятся «Дикие быки», стадо «re‘ems», которые на небесном глобусе представлены в виде единорога, как бы желающего пронзить своим рогом повешенного. Сообразно с этим, в 21 псалме читаем: «Множество тельцов обступили меня, тучные васанские окружили меня. Раскрыли на меня пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий»[85].

«Я пролился, как вода», — восклицает повешенный. А разве под ногами Ориона не протекает река Эридан? Она как бы вытекает как раз из-под поднятой его левой ноги, да и Млечный путь мог считаться водой. (Ср. также псалом 68, 2; 15).

«Ибо псы окружили меня» (Сириус и Прокион).

«Скопище злых обступило меня»: Близнецы, которые в астральном мифе характеризуются в качестве «злодеев» (преступники и разбойники), когда стоят на высшей точке эклиптики, где путь солнца клонится к понижению, и тем самым, как бы, приводят дурное время года.

«Льву подобны руки мои и ноги мои»4 — продолжает 21, 17 в оригинальном еврейском тексте. Стих этот до сих пор оставался почти непонятым. Он может говорить то, что «злодеи», как лев (sicut leo), окружают руки и ноги мученика, — как это обычно и понимается толковниками. Между тем эти слова, может быть, могут содержать в себе скрытый намек на созвездие Льва, — потому ли, что главные звезды последнего занимают такое положение друг к другу, как у Ориона, и представляют как бы лежащего Ориона, или вследствие отмеченной уже астральной связи Ориона со Львом, или же имеется в виду львиная шкура, которую Орион держит в левой руке и которая напоминает о львиной шкуре Геркулеса. 70 перевели это место так: «пронзили руки мои и ноги мои». Фурман обращает внимание на то, что вместе с рукой Ориона, держащей львиную шкуру, восходит Стрела одного из двух Близнецов (Кастора) и как бы «пронзает» руку того. Впрочем, в эпоху Тельца созвездие Стрелы является паранателлоном Стрелы Кастора, ибо первая Стрела восходит на востоке, когда вторая Стрела (Кастора) заходит на западе.

Меч в 21 ст. — меч Ориона, висящий у него на бедре. Псы — опять-таки — Сириус и Прокион. Львиная пасть (22) также и здесь стоит в связи с Гиадами или созвездием Льва, который как будто спешит издали; напротив — «единороги», как мы уже видели, указывают на стадо «re‘ems», на созвездие Единорога.

Но можно идти еще далее и показать астральный характер также и других деталей псалма. Так, в стихе 18 читаем: «Можно было бы перечесть все кости мои», ибо ни одно созвездие так ясно, как Орион, числом и положением звезд не напоминает человеческую фигуру. Орион кажется нагим. А вместе с тем его фигура напоминает кубок, в котором в качестве жеребьев-костей находятся три звезды его Пояса. В этом смысле читаем 19: «Делят ризы мои между собою, и об одежде моей бросают жребий». Одежда Ориона — небо, которое особенно часто представляется «звездным плащей» и как бы делится между различными созвездиями. Или же его одеждой является Млечный путь, — «Хитон несшитый», потому что он (путь) сплошь охватывает все небо, которое около Близнецов линией солнечного пути делится на две половины.

Мы теперь можем понять настоящий смысл псалма. Созвездие Ориона в астральной мифологии является представителем как солнца, так и луны. В нем, так сказать, символически или в качестве заместителя наглядно изображается их судьба. Орион, по словам Фурмана, в астральной мифологии носит многие имена. Он, равно как и луна, является «многообразным» (Протеем), а астрология в образе Ориона видит самые различные мифические личности. Так, мы уже познакомились с ним в лице спасителя Асклепия с его собакой; в лице Иоанна Крестителя у Иордана, вокруг которого собирается «народ». Он является Ноем, выходящим со своими животными из ковчега (Арго) и с благодарностью простирающим свои руки к небу, в то время как Млечный путь (радуга), как знак нового завета (года), раскидывается над землей. Он является Фаэтоном, с поднятыми верх руками низвергающимся в волны Эридана; испуганные его падением! Гиады и Плеяды спешат к нему и оплакивают его смерть, а его «колесница», перевернутая и как бы без возничего, кружится вокруг небесного полюса. Он является приезжающим на корабле Арго в Колхиду Язоном, который одолевает медных волов Ээта и подбирается к барану («золотому руну» — солнца в точке весеннего равноденствия). Он является прикованным к скале в форме креста Прометеем, «великаном» Христофором, который при переходе от эпохи Близнецов к эпохе Тельца несет чрез Иордан солнечное дитя; последнее растет и растет, пока, наконец, не придавливает его самого под горизонтом. Он же является Митрой, когда тот одолевает быка, которого делает безвредным Скорпион, откусывая кончик его детородного члена.

Телец делается невидимым, когда солнце вступает в знак Скорпиона. В приведенном случае имеется в виду такое положение солнца и луны, когда они находятся в беде и как бы нуждаются в помощи, т. е. самое низкое положение солнца в году или положение луны пред ее временным исчезновением.

Солнце далеко, оно находится в зимней половине эклиптики: с поднятыми в мольбе руками Орион как бы взывает о помощи: «Боже мой! Боже мой! для чего ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего. Боже мой! я вопию днем, — и ты не внемлешь мне, ночью, — и нет мне успокоения. Но ты, святой, живешь среди славословий Израиля. На тебя уповали отцы наши; уповали, и ты избавил их. К тебе взывали они, и были спасаемы; на тебя уповали и не оставались в стыде. Я же червь, а не человек», — Орион, самое похожее на человека из созвездий, — есть само солнце, которое маленькое и непризнанное в зимнее время, подобно червю, ползет над землей. «Я — поношение у людей и презрение в народе. Все, видящие меня, ругаются надо мною; говорят устами, кивая головою: «он уповал на господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден ему». Также и об издевающихся «злодеях» читаем: «А они смотрят, и делают из меня зрелище». Посмотрите только, как они с самого высокого пункта эклиптики смотрят сверху вниз на находящегося под ними Ориона!

Да и как Близнецам на высшей точке эклиптики не «издеваться» над солнцем, которое медленно и без блеска движется по самой низкой части своего ежегодного пути! Пусть сравнят также псалом 68, 7-18. Но вот оно переходит экватор, поднимается все выше и выше. Обстановка меняется. Бог услышал зов оставленного. Наступает лучшее время года: «Да едят бедные и насыщаются». В пламенном славословии спасенный в звездном хору (в «собрании великом») превозносит милость господню. Господь сам принимает власть над миром, и все народы с благодарностью превозносят его имя.

Так, взаимоотношение земного и небесного, человека и бога, которое мы нашли характерным для всей древности, находит свое отражение на самом небе, где, как заключенное в узы и ослабленное солнце, так и Орион, соответствуют «сыну человеческому», который взывает о помощи против угрожающих ему опасностей зимнего времени. С этой точки зрения, также и псалом 21, весьма возможно, как предположил «Миф о Христе», мог быть культовой песней в честь умирающего и воскресающего солнечного божества, как Грессман хотел бы видеть то же самое в 53 главе Исайи. Может быть, описанные в нем события понимались в чисто небесном смысле или, может быть, они имели свое земное отражение в соответствующих культовых действиях, вроде чествований Аттиса, Таммуза, Адониса, Озириса, и т. д. Далее, мы уже видели раньше, как сильно этот псалом повлиял на историю распятия Иисуса. А если представить себе, что «распятый» Орион 21 псалма взял в наследие себе два другие важные небесные креста: весенний крест с Овном (Ягненком) и осенний крест с находящейся под ним Чашей (черепом), Девой, Волосами Береники (Мгаддела=Мария Магдалина) и т. д., то имеются налицо все те моменты, которые, по Немоевскому, характеризуют астральную «via dolorosa» (скорбный или крестный путь.

Тем самым получен надежный пункт, на основании которого, первоначально-мифический и астральный характер остальной истории Иисуса выявляется сам собою, и, по-видимому, дан самоочевидный довод в пользу того, что еще до Иисуса существовал уже культ «распятого», и что ядро образа Иисуса в действительности является чисто астральным.

Все восточные религии, включая иудаизм, по своей сущности, являются религиями астральными. Выше мы признали откровение Иоанна иудейско-гностическим произведением, Иисус которого более оригинален, чем Иисус евангелия. Откровение же носит совершенно несомненный астральный характер. В этом заключается дальнейший довод за то, что также и христианство не является исключением из этого правила.