Благородный восьмеричный путь Будды

Введение

«Превосходно, Бханте! Превосходно! Словно восстало то, что было разрушено, словно открылось то, что было сокрыто, словно указали заблудшим путь или внесли в темноту светильник, чтобы имеющие глаза могли видеть».

Изначально эти слова были адресованы Будде, примерно за пять столетий до рождества Иисуса, но они столь же точно передают мои собственные чувства, когда я, примерно через две с половиной тысячи лет, впервые встретился с сущностью изложенного в этой книге учения. Сначала я прочитал отредактированные записи собранных здесь лекций в журнале «Митрата». Я ожидал в лучшем случае немного расширить свои знания, но вовсе не рассчитывал, что меня это заинтересует. Как и большинство буддистов, я знал, что учение о восьмеричном пути считается главным учением Будды, и полагал, что должен приложить усилия, чтобы узнать о нем побольше. Но все, что я слышал раньше, не наполняло меня энтузиазмом. Сухой перечень — правильное то, правильное сё — казался скучным, устарелым, банальным, совсем не похожим на то, что способно открыть новые горизонты. Честно говоря, все это наводило тоску.

Но в этих лекциях было все что угодно, кроме тоски, и причина ясно отражена в заглавии книги: «Vision and Transformation». Когда я читал эти лекции, мне стало ясно, что мое представление о цели буддизма, как, очевидно, и у многих других западных буддистов, очень одностороннее. Мне стало ясно, что видения — знания, понимания, даже прозрения, даже всех тех ясных переживаний, к которым я был так привязан, — ничего этого недостаточно. Ничто из этого не является целью пути Будды. Это только начало.

Сангхаракшита говорил мне, что эти первоначальные проблески света — всего лишь приглашения, всего лишь призывы к более глубокому и трудному процессу преображения. Он говорил мне о том, о чем я уже втайне знал: что мертвый груз привычек, условностей и инстинктов означает, что центр тяжести моего существа нельзя сместить никаким прозрением. Здесь требуется нечто вроде землетрясения. Чтобы сдвинуть этот груз, мне придется работать не только над своей головой, но и над сердцем, и не только над сердцем, но и над животом, и не только над самим собой, но и над целым миром. Чтобы сделать это, мне придется захотеть этого преображения так сильно, как я ничего никогда не хотел, - сильнее, чем я хотел денег, успеха, женщин. Выражаясь более изысканно и абстрактно, мне придется привлечь свои эмоции.

В другой раз я, наверное, предпочел бы проигнорировать столь нерадостное послание и просто поискал бы для себя более подходящего учителя. Но я совсем не разочаровался, а пришел в восторг. Как будто мне показали очень прочную и очевидную кирпичную стену, которая преграждала мне путь и сквозь которую я пытался пройти, словно ее не было. Увидев ее, такую большую и явную, я с трудом верил, что она так долго укрывалась от моего внимания. Конечно же, нужно было ее обойти. Правда, теперь путь казался гораздо более долгим и трудным. Но, по крайней мере, впереди был путь.

То, о чем я написал, — мой личный отклик на лекции, приведенные в этой книге, но, будь он чисто личным, он не имел бы особого интереса и значения. Но я убежден, что проблемы, с которыми я столкнулся, — общие. Я убежден — и я видел и слышал много доказательств в поддержку моего убеждения, — что из-за некоторых распространенных непониманий природы человеческих существ и духовного роста есть много других людей, которые тоже пытаются пройти сквозь ту же невидимую кирпичную стену.

Непонимания, заставляющие нас пытаться проходить сквозь эту стену, возникают из-за того, что мы почти полностью отождествляем себя с поверхностными, сознательными уровнями ума и не придаем значения своим глубинам. Мы переоцениваем силу своего рассудка и интеллекта и забываем, что наши истинные побуждения происходят из гораздо более глубоких источников: из эмоций, чувств, инстинктов, мифов. Из-за такого поверхностного взгляда на себя мы не только не осознаём истинных сил, которые нами движут, но даже не осознаём, что мы этого не осознаём.

Применительно к духовной жизни такая позиция ведет к некоторым предсказуемым последствиям. Самое очевидное — это то, что мы думаем, будто достаточно знать и понимать. Мы думаем: когда наш сознательный взгляд на вещи меняется, меняемся и мы сами. Мы думаем, что видение важнее всего, и забываем про необходимость преображения. Затем, по мере того как наше видение расширяется, мы чувствуем все более глубокую неудовлетворенность, потому что другие перемены, которые мы ожидали увидеть в своей жизни, не наступают. Кажется, что шаблоны наших ежедневных эмоций, чувств и поступков увязли в той же самой старой унылой колее. И хотя, выражаясь словами Оскара Уайльда, мы, конечно, смотрим на звезды, наше место по-прежнему в сточной канаве.

Это противоречие между нашими сознательными взглядами и глубинными желаниями означает, что мы продвинулись не далеко. На сознательном уровне мы можем думать, что целиком посвятили себя духовному росту, но наши оставшиеся незатронутыми глубины, похоже, по-прежнему хотят денег, признания, безопасности, секса, пищи, семейных связей и т. д. — у каждого человека этот список будет несколько отличным. Может быть, поэтому мы стараемся обмануть себя, превращая свою духовную жизнь в маленькое приятное хобби, а медитацию — в бегство, и стараясь попутно не замечать того, что наша жизнь и господствующие в ней страсти едва ли в чем-то отличаются от жизни и страстей соседей-материалистов. Или мы стремимся подавить свои истинные побуждения, пытаясь одним усилием воли подняться до идеала, а потом удивляемся, почему чувствуем глубокую раздвоенность и неудовлетворенность. Или можем бросаться из одной крайности в другую, чередуя периоды волевых усилий с полосами непобежденного гедонизма.

Учения, с которыми Сангхаракшита знакомит нас в этой книге, предлагают выход из тупика. Они показывают, что буддийский путь — это процесс органичного роста, который не только стимулирует духовное видение ради него самого, но и ускоряет преображения всех прочих аспектов нашего существа, высоких и низких, сознательных и бессознательных. Благодаря этому процессу даже самые мрачные наши глубины становятся доступны преображающему свету нашего видения, а потому могут, скорее, способствовать нашим стремлениям к росту, нежели мешать им. Цель буддийского пути дана не как простое прозрение, в каком бы смысле мы ни понимали это слово, а как рост всего нашего существа. Наше существо сравнивается с молодым деревцем, а наше духовное видение — с питающим это деревце дождем, который приводит к распусканию первых листьев, а затем и цветов. Наверное, дождь падает на всех, но только немногие обладают энергией и смелостью целиком отдаться росту, который он вызывает.

В своих лекциях Сангхаракшита вскрывает в учении о Благородном Восьмеричном Пути такую глубину смысла, которую, наверное, мало кто ожидал в нем найти. В процессе изложения он затрагивает огромное количество теоретических представлений. Большинство из них — весьма традиционные буддийские представления, поданные в весьма традиционной буддийской манере: как ряд перечней или перечень внутри перечня. Среди них не только Восьмеричный Путь, но и Четыре Благородные Истины, и Три Признака Обусловленного Бытия, и Четыре Шуньяты, и Четыре Возвышенные Обители (или восемь), Пять Шил и Пять Дхарм, Четыре Старания, Пять Помех, Четыре Дхьяны и многие другие. Кому-то это может показаться не особенно привлекательным.

Многовековая привычка буддистов составлять перечни приходится по вкусу далеко не каждому, и можно извинить читателей, ожидающих, что эти перечни превратят Дхарму во что-то серое и мертвое. Но у Сангхаракшиты происходит обратное. Перечни оживают, и то, что сперва казалось довольно безвкусной коллекцией фамильных реликвий, теперь очищено от пыли, засияло и засверкало и оказалось к свету как раз под тем углом, чтобы предстать в полном блеске и показать полное соответствие духовным устремлениям людей конца двадцатого столетия.

Наряду с изобилием традиционных буддийских представлений, на этих страницах содержатся также идеи и представления, которые могут показаться непривычными для буддистов, не практикующих в традиции «Триратны». Некоторые из них, в том числе перегруппировка традиционных оснований внимательности в четыре совсем других уровня осознанности, — это просто перегруппировка или упрощение традиционного материала. Другие же, например принцип высшей эволюции, изображающий развитие сознания как основной смысл процесса эволюции, в большей степени принадлежат Сангхаракшите.

Буддисты, не практикующие в традиции «Триратны», зачастую с подозрением относятся к некоторым интерпретациям Дхармы, предлагаемым Сангхаракшитой. Они имеют на это право; да и сам Сангхаракшита всячески старается подчеркнуть, что оригинальность не является достоинством буддийского учителя. Тем не менее, было бы прискорбно, если бы подобные подозрения затмили то значение, которое учения Сангхаракшиты могло иметь для всех буддистов и, особенно, буддистов Запада. Некоторые из его интерпретаций Дхармы радикальны, но они радикальны исключительно в лучшем смысле этого слово. Ведь слово «радикальный» происходит от латинского слова «корень» и означает исходящий от корня, истока, основы. И действительно, учения Сангхаракшиты исходят из самых корней буддизма, и стараются выразить свое главное послание в виде, который соответствует нынешним обстоятельствам. Иногда его идеи выглядят радикальными, потому что фактически они более глубоко традиционны и исходят из более древних источников, чем некоторые учения сохранившихся до нашего времени школ азиатского буддийских.

Среди самых радикальных учений Сангхаракшиты — те, которые посвящены труду и способам зарабатывать на жизнь. Приходившие к Сангхаракшите новички, слыша его критику на эту тему, особенно в более ранние годы существования Триратны, часто бывали поражены, его энергичным ниспроверженем повсеместно принятой протестантской трудовой этики[1]. Здесь же, в лекции о правильном способе зарабатывать на жизнь, Сангхаракшиту можно заподозрить в том — Боже упаси! — что он советует большинству своих слушателей работать как можно меньше.

Но чтобы правильно понять этот совет, его нужно немного разъяснить. Сангхаракшита прочитал данный цикл лекций в 1968 году, вскоре после основания Буддийской Общины «Триратна», еще до посвящения первых членов Буддийского Ордена «Триратна». В последующие десятилетия Триратна выросла в мировое движение, и участники этого движения вложили много энергии в создание и развитие буддийских предприятий, в которых практикуют правильный способ зарабатывать на жизнь[2]. Они дают буддистам нравственно приемлемую возможность не только зарабатывать на жизнь, сотрудничая с близкими по духу людьми, но при благоприятных обстоятельствах превратить бесцельную и нудную работу в духовную практику.

Надо сказать, история этих буддийских предприятий не отличается единообразием. Бывали и успехи, и неудачи, финансовые и прочие. Но, что самое важное, этот эксперимент по правильному способу добывать средства на жизнь дал возможность извлекать уроки как из успехов, так и из неудач. Несомненно, если бы Сангхаракшита писал о труде и способах зарабатывать на жизнь сегодня, он привел бы обширные ссылки на этот богатый опыт. Также несомненно, что он по-другому расставил бы акценты, чем в 1968 году, когда для большинства буддистов работа означала бессмысленный труд, которым приходилось заниматься, чтобы оплачивать счета.